Красота и сила умеют совмещаться, и тогда получается нечто величественное (1/2)

Это лишь краткий пересказ всей огромной истории, которую будет слишком долго описывать, поэтому обойдусь сейчас парой листов.

Был ясный приветливый день, слабый ветер играл с детскими до рыжеватости светлыми, выгоревшими на солнце, волосами. В этот прекрасный день было не жарко, но и не холодно, прекрасное майское время, о котором многие люди отзывались, как о самом прекрасном времени весны.

По полупустой дороге тихо неслась машина, в которой сидела Аля с родителями. В дальнейшем эти персонажи не будут фигурировать в истории, но именно в этот день всё и началось.

Мама Али была беремена, муж мчался на машине в роддом, а Алю взяли, потому что не с кем было оставить, и хотя ей было уже целых семь лет, как она часто любила повторять, одну оставить в квартире её не решились.

Роды происходили уже ближе к ночи, часов в восемь начались схватки и продолжались три часа, после которых роженица осталась совсем без сил и только краем глаза успела посмотреть на своего маленького сына. Его сразу унесли, а через полчаса врач, принимавший роды, сказал, что ребёнок не смог пережить появления на свет.

Убитые горем родители и понятия не имели, что с их сыном произошло потом, и никогда об этом не узнают, как не узнает и Аля, что произошло с её братом.

Были в мире всякие непонятные вещи. Например, привидения, магия, загробная жизнь, чистая кровь и многое другое. Драконов не было — и то было хорошо. Люди научились приспосабливаться ко всему, в том числе и к более сильным в отличии от них существам. Придумали правила, обычаи и бизнес, как обезопасить себя сразу ото всех, но сделать это действительно надёжно. Ведь с одними можно было договориться, вопрос был лишь в цене, а с другими, например, потусторонними тварями, это сделать было решительно невозможно.

Поэтому и появились софо. Чем дольше существовал мир, тем более скрытым становилось само понятие софо, о нём знали лишь те, кому это было положено знать. Например, узнаем мы, хотя нам это знать не положено.

Софо — чистые дети, как их ещё называли. Детьми они оставались недолго, росли точно также, как и другие, не быстрее и не медленее. Поэтому Славе через пять, восемь, двенадцать и семнадцать лет после описанного раннее, было соответственно столько же лет и физиологически он ничем не отличался от сверстников. Только вот у него не было родственников, он не ходил в детский садик и школу, для него были лишь бесчисленные белые кабинеты, комнаты для сна и белые туалетные комнаты. Очень редко он видел улицу и то недолго, куцо. Друзей заводить ему тоже не разрешали, каждый софо шёл на продажу в разные руки, они не должны были к кому-либо привыкать, кроме своего ахора, поэтому любые взаимоотношения с другими, пусть и с настоятелями, запрещались и пресекались.

Он жил в этом мире, думая, что так правильно, не зная другой жизни, но в его душе был протест. Словно что-то в глубине намекало — у тебя всего лишь нашли чистую кровь в роддоме, поэтому ты и находишься здесь, но на самом деле… Но на самом деле он не думал об этом так, не мог думать, потому что даже не знал о существовании роддома, о том, как появляются на свет дети, он не знал ни о чём, о чём не говорили в Комнатах на занятиях.

Для него была обыденной магия, направленная на кого-то, кого он не знал и ни разу не видел. Ахоры никогда не приходили посмотреть на воспитание, ахоры вообще представлялись в Славиной голове как древние драконы, большие и страшные, хотя Слава даже понятия не имел кто такие драконы и как они выглядят. Но что точно знал Слава, так это свою ненависть к ним. Сколько бы настоятели не говорили о важности для каждого софо своего ахора, ни у кого не получалось его переубедить.

Учился Слава хорошо и плохо. В самом важном уроке — послушания, он вёл себя ужасно, не соглашался, разопщал других, мешал всем бояться. Подобые дети были почти в каждой пятой группе, с ними нужно было лишь смириться. Некоторые настоятели называли таких софо — браком. Браковонный софо. Но дерзить и плохо обращаться с софо мало кто из настоятелей решался. В основном это была главная причина, почему Слава вырастал таким вольным — он чувствовал чужую слабость, за которой улавливал в том числе и страх, но долгое время не мог понять почему.

— Движение руки должны быть более плавным, элегантным, — говорила Реная.

Её Слава терпеть не мог, потому что её уроки послушания были ему неприятны, её наставления по чарам были раздражающими, непонятными и неправильными, по крайней мере по его мнению.

— Изящество не добавит силы.

— Она не нужна, сколько можно повторять, Слава.

— Но Реная, ты говоришь, что сила не важна, а на следующем занятии будешь нас убеждать, что мы должны помогать ахорам, это смысл нашего существования, как твоего — нам рассказывать всё это. Чем кривляния помогут нам помогать им?

— Ты увидишь в дальнейшем людей, они похожи на тебя, но будут тебя бояться, бояться твоего ахора. И ты должен будешь помогать этому чувству крепнуть.

— В таком случае мне больше нравятся уроки Дарлая, приёмы с туманом, голосовыми миражами и исчезновениями вызывают намного больше разных эмоций даже у нас, что говорить про каких-то людей. Я их не видел никогда, правда, поэтому даже не понимаю, что их может пугать. Но неужели плавность движений этому способствует?

— Элегантные софо востребованы у ахоров.

Об этом Слава тоже знал, поэтому только махнул рукой и больше не стал отвлекать всех от занятия. Он никогда не сходился во мнении с Ренаей, да и многими своими наставниками. Даже Дарлай, которого Слава уважал, не отличался благосклонностью к нему.

Слава выучил, что должен сопровождать ахора и пугать всех вокруг или вызывать во всех вокруг чувство благоговейного страха, как-то так это называли некоторые настоятели. В любом случае у него были свои методы. Это во-первых. А во-вторых, у него не было в планах мириться со своим ахором. Ведь если он хорошо подучит магию, то сможет победить ахора и делать только то, что хотел он сам. Единственной проблемой было то, что в Комнатах изучали либо только усиливающие чары, либо чары передачи, где софо в любом случае отдавал свою энергию ахору (которого не было).

Играться с маникенами было скучно, многие настоятели чарами не владели, только способностью говорить красиво и туманно. А меж тем время смотрин приближалось. Официально мероприятие называлось «Чистая встреча». Проходила два раз в год, когда новые софо достигали семнадцати лет и выше. Славина группа состояла из семи софо, включая его самого. По словам настоятелей это была довольна большая группа, обычно в группе было по два-три, порой мог быть всего один или не быть никого.

— А это значит, что, чтобы попасть к самому сильному ахору — нужно постараться. Запомните, не дерзите им. Выбирает перым в любом случае ахор самого высокого класса из всех присутствующих. И только одному ему известно, что он с вами сделает. Ведь если вы ему не понравитесь, он тоже может вас взять и потом вы уже никогда после этого не проснётесь.

— А мы засыпали?

Этим пугали в основном Славу, и из-за того, что это повторялось слишком часто, он перестал бояться и, наоборот, заразился злой мыслью переиграть всех и вся или отвратить всех от себя, на крайний случай быстро «заснуть», как говорили настоятели. Потому что слова «смерть» Слава тоже не знал и поэтому полностью не понимал всей ситуации.

— Герде Варус.

Когда Мальта называла названия чар, Слава в глубине души всегда вздрагивал. Она говорила слишком звучно, слишком строго и величественно. Все вокруг стали применять чары. Это было заклинание высокого порядка, поэтому давалось далеко не просто, но Славино стремление было настолько велико, что особых усилий он уже не тратил, а только глядел за другими и в самом конце без особых сложностей быстро и аккуратно выполнял заклинание.

Хоть за что-то о нём хорошо отзывались настоятели. За уроки чар.

— А теперь у нас будет важное занятие по тому, что вас ждёт, — сказала Реная, присаживаясь на мягкую синюю подушку на полу.

Каждый софо сел на свою токную, почти как плед, нежно жёлтую подушку и стал её слушать.

— Через несколько недель вы встретитесь с Ахорами, они могут забрать всех, одного или никого, об этом мы уже много раз говорили. Сегодня наш разговор будет о другом — когда вы попадёте к ним домой, почти точно, может и не в первый день, вас будет ждать половой акт с вашим ахором.

— Мы будем что-то делать на полу? — непонимающе спросила Лия, хмуря свои милые русые брови.

Слава разделял её непонимание и на этот раз даже не стал перебивать настоятельницу. Об этом им действительно раньше не рассказывали.

Реная подняла ладонь, открытой стороной к сидящим и слабо кивнула, прикрыв глаза.

— Я всё расскажу. Точнее не всё, так как всё зависит только от того, к кому вы попадёте. К тому же может случиться и такое, что ваш ахор не станет этого делать. У каждого, кто забирает софо, есть свои причины, почему он это делает.

Слава не знал крайне много того, что знал обычный подросток в его возрасте, зато он знал много того, что обычные подростки знать не могли. Была лишь одна деталь — они не догадывались на данный момент о существовании друг друга. И урок полового воспитания, который проходил в Комнате сложно было назвать уроком для обычных школьников.

Некоторые добровольцы отведали на себе ощущения, которые были при первом сексе с помощью посторонних предметов. Более подробно мужскую и женскую анатомию разбирало меньше половины группы. Чем вызванно подобное разделение не объяснили, и это раздражало Славу, которого заставили присутствоватнь и делать вещи, которые были болезненны и в некоторой степени смущающими, так как раньше они не обнажались перед другими софо и уже давно перестали это делать перед настоятелями.

Слава слишком много не понимал или, как он сам думал, понимал не до конца, не полностью или вообще неправильно, его пазл, который он с таким трудом год от года собирал был всё равно слишком дырявым, что его безумно раздражало.

Вечером они читали вслух стихотворения о природе. Славе занятия литературы нравились так же сильно, как и занятия чар, просто потому что на них он тоже получал внутренню удовлетворённость и потому что зачастую эти занятия вела Алая, а она была весьма доброй и тихой, в отличии от Мальты или Ренаи. Ещё стихотворения порой преподавал Мефистофель, он был старше всех остальных наставников, у него даже были волосы на подбородке и щеках белого цвета, он называл это бородой и посмеивался, когда у него спрашивали, каким образом он получил свою бороду и почему его волосы имеют такой странный неестественный цвет.

— За белой комнатой есть белая комната, за которой другая белая комната, ведущая в третью белую комнату и наконец там находится комната под замком. Интересно, она тоже белая? — спрашивал Слава у белого потолка, лёжа на кровати. Через несколько дней его и остальных должны были разобрать, а может и нет. Слава надеялся на этот исход или, что он убежит от того, кто его возьмёт. Обманет его как-нибудь. Слава не боялся ничего, кроме неизвестности и незнания, от которого шло непонимание. Ему хотелось узнать какой мир скрывается за белыми стенами, и лишь только поэтому он был согласен на то, чтобы его взяли.

В его неправильном воспитании винили гены и настоятеля Ксинофа, который уже с ними не работал, но сопровождал Славу и остальных где-то до десяти лет. Ксиноф допускал споры и позволял много спрашивать и порой говорил о странных вещах, которые Слава, к сожалению, не запомнил. Но вещи действительно были странными, потому что никакой другой настоятель об этом и слова ни разу не промолвил. Они все чего-то скрывали, а это вгоняло нашего героя в тоску.

— Помните обо всём, о чём мы говорили и не дерзите, это касается в основном тебя, Слава, — сказала Мальта звучным голосом, из-за чего пугливая Оля сжалась и незаметно отошла на три сантиметра назад. Слава более-менее привык к такому к себе отношению, поэтому состроил абсолютно невинное лицо и закивал, сложив за спиной руки.

— Мальта, я помню всё, о чём мы каждый день говорили на каждом уроке. Начиная с возраста, когда я уже ничего не помню, но всё, о чём мы говорили я помню, потому что мы говорим постоянно об одном и том же.

Мальта нахмурила брови, скулы у неё стали острее и взгляд приобрёл недовольный оттенок. По её глазам было видно, как она была рада наконец от него избавиться и вероятнее всего надеялась, что он попадёт в «некачественные» руки.

— У тебя красивый язык, Слава, наговори себя хорошее будущее.

Уже через полчаса их отвели в комнату, которая всегда была под замком. И по цвету стен и пола с потолком, она была белой, но не такого чистого цвета, к которому привык Слава и остальные. К тому же свет в этой комнате был другим, было слишком много всего не белого, например столы и стулья, шторы насыщенного алого, диваны, ковры, картины на стенах. Для софо была отведена отдельная часть зала, огражденная белым забором, но на нём висели какие-то ткани, свет был разный и очень приглушённый, из-за чего цвет в комнате был тёмного тёплого цвета, и лишь порой в него встраивался лазурный отлив.