Часть 3 (1/2)
В пятницу сдвоенная пара ботаники. В короткий трехминутный перерыв Уэнсдей берет учебник и подходит к мисс Торнхилл. В прошедшие дни она несколько раз пыталась дотронуться до нее — задеть плечом в коридоре, в толпе, идущей на занятия — или ее предметов — кашпо с растениями, бумаги на столе, чтобы увидеть ее прошлое или будущее. Варварский метод ведения расследования, однако, как показывает практика, весьма эффективный. Но ничего не выходило, видений не было.
— Мисс Торнхилл? У меня вопрос по синтезу пиридина, — Уэнсдей заходит за кафедру, тянет преподавательнице раскрытый учебник. Встать рядом, чуть коснуться локтем.
— Да, слушаю тебя, — вместо того, чтобы подойти ближе, мисс Торнхилл спешно надевает резиновые перчатки. — Только мне нужно достать корни веха, а они, как известно, самая ядовитая его часть, так что давай на ходу… — и она пятится от Уэнсдей.
И безо всяких видений интуиция начинает вопить, как банши. В последние дни Торнхилл сознательно избегает ее, и это после всех обнадеживающих похлопываний по плечу, подарков и разговоров по душам. Она была свидетелем приступа на балу, поняла принцип, по которому появляются видения Уэнсдей, и теперь сторонится ее. Или Уэнсдей параноидально ищет происки врагов в случайностях.
После занятий она идет в больницу, выбирая обходные пути, подальше от центральной улицы Джерико, подальше от «Флюгера». В палате у Юджина свежие цветы и пара открыток с пожеланием выздоровления. Одна от доктора Кинботт. Одна — от администрации Невермора. Как трогательно. Вещь выглядывает из-за монитора.
— Есть новости? — спрашивает Уэнсдей. — Кто принес открытку из школы?
Пальцы складываются горстью, оставляя вытянутый зазор в виде капли. «Кошачий глаз». Торнхилл была здесь.
— И?.. — торопит Уэнсдей рассказ Вещи. Тот показывает: женщина склонилась над Юджином, будто бы поправить одеяло, но в тот же момент в палату вошла медсестра. Если у Торнхилл и были дурные намерения, они остались нереализованными. Опять никакой определенности.
Уэнсдей бросает взгляд на букеты. Открыток она уже коснулась, когда читала подписи. Но цветы не трогала. Она берется за бледные, с прожилками гвоздики, надеясь, что они заговорят.
Тело прошибает судорога.
Уэнсдей видит девочку с длинными светлыми волосами, которой когда-то была Мэрилин Торнхилл. Она резво прыгает по расчерченным мелом классикам и поет: «Рябина, рябина да красная нить. Пора бы ведьму остановить!». Двух строчек хватает как раз на десять клеток.
Видение заканчивается. Уэнсдей пока не уверена, как это может помочь.
Через два дня, к концу родительских выходных, все обретает смысл. Арест отца запускает цепочку событий, которая приводит к вскрытию старых ран Джерико. Шериф Галпин сердито тычет ей в лицо тем, что Гомес, убив одного человека, похоронил и всю его семью. И шлепает об стол взятой из старого дела фотографией Гейтсов.
Уэнсдей узнает Мэрилин-Лорен и едва сдерживается, чтобы не закатить глаза. Как говорят русские, никогда такого не было, и вот опять. Сюжет, в котором считавшийся погибшим или пропавшим герой возвращается и мстит обидчикам спустя годы так или иначе появляется у Дюма, Войнич, Кристи. У Джоанн Харрис в ее «Джентльменах и игроках».
А теперь и в Неверморе.
Правда, все это не объясняет, каким образом Тайлер и Торнхилл-Гейтс объединились в жуткий дуэт и зачем кромсают несчастных туристов.
Уэнсдей думает. Если она раскроет реальную личность преподавателя естествознания сейчас, то обвинение ей можно будет предъявить только в подделке документов и выдаче себя за другое лицо. Но этого мало. У этих двоих должно быть место, где они хранят свою коллекцию трофеев. Обыск дома Тайлера и комнат Торнхилл в Неверморе, который удалось провернуть с большим трудом, не дал результатов. В пещере не было ничего, кроме оленьих останков и вбитых в камень кандалов. Кстати, для чего? Кажется, никого из жертв не похищали и не держали в плену, перед тем как убить.
По словам матери и мэра Уокера Гейтсам принадлежала половина города. Значит, тайное место встреч и хранения трофеев может быть одним из этих зданий.
В понедельник после занятий за ней увязывается Энид. Уэнсдей идет пытать своими вопросами мэра, ее соседка — за напитком, который лишь с большой натяжкой можно назвать кофе, столько в нем сиропа, сливок и топпинга.
— Ничего не хочешь передать одному там бариста? — спрашивает Энид, прежде, чем они расстанутся. — Он в последнее время явно расстроен.
— Вы общаетесь? — настораживается Уэнсдей. Таким нехитрым образом Тайлер может спокойно шпионить за ней.
— Иногда. Ты не приходишь в кофейню, и он не знает, чем перед тобой провинился, — в голосе Энид звучит явное сочувствие.
— Передай ему, что я зайду на обратном пути. Может быть.
Уэнсдей проходит мимо секретаря, прямо в кабинет Уокера. Когда требует адреса недвижимости Гейтсов, он отклоняется на спинку кресла и говорит:
— Жилой дом и другие здания, принадлежащие Анселю Гейтсу, после смерти всей его семьи отошли в собственность города. Собираетесь вторгнуться в один из них, мисс Аддамс?