Глава 5. (1/2)
Прогулка с Аякой — словно прогулка с маленьким восторженным ребёнком, который привык вести себя тихо и не показывать радость родителям. Вдруг те отругают? Айле стало её даже немного жалко — девушка, определённо, страдала из-за завышенных ожиданий к самой себе, невозможности получить родительское внимание и общаться со сверстниками на равных. Это приводило её к попыткам добрать «нормальную» жизнь при каждой удобной возможности, но воспитание, манеры и положение в обществе не позволяли ей забыться и демонстрировать свои настоящие чувства, расслабиться и делать, что хочется, не заботясь о том, что подумают окружающие.
Камисато Аяка была заложницей своего происхождения, характера и… идолопоклонничества. Аято был вознесён ею на пьедестал идеального брата, главы, и просто мужчины, она сама придумала себе, что должна соответствовать ему, и очень, очень, очень старалась. Так сильно старалась, что слушать об этом было почти больно.
Пользуясь случаем и человеком, который попал под категорию «свободные уши», и не демонстрировал отторжения и негатива, Аяка очень осторожно и, вместе с тем, охотно и довольно быстро, расчирикалась, как птицы по весне. Ничего особо личного она, естественно, не упоминала, но по общим фразам — и количеству упоминаний брата и долга — можно было с лёгкостью достроить общую картину.
—…он так много работает, — вздыхала Аяка, пока они неспешно прогуливались по мощёным камнем улицам. — Иногда мне кажется, что я совсем ничего не могу сделать, но Тома всегда говорит, что я хорошо справляюсь с обязанностями, которые мне достались.
— Кажется, люди очень любят Сирасаги Химэгими, — заметила Айла.
Инадзума была чистым городом, всё вокруг отделано камнем, вычищено почти до блеска, и имело такой прилизанный вид, что казалось почти сказочным и нереальным. Сказывалась, похоже, близость к сёгуну Райден, которая, по словам людей, не так уж часто выходила наружу. За состоянием дорог и фасадов домов, растений и статуй, однако, следили так, словно сёгун каждый день лично проверяла наличие пыли в труднодоступных местах своим холёным пальчиком.
Возможно, так было не во всех районах города, а только лишь в самых ближайших и, так сказать, «приличных», однако увиденное Айле, несомненно, нравилось. Властям, отвечающим за благоустройство города, в котором она жила в прошлом мире, стоило взять у местных пару уроков.
— Не уверена, что заслуживаю подобного почитания: за свою жизнь я не совершила ничего выдающегося, — скромно ответила Аяка, потупив взгляд. — Ах, не подумайте, что я напрашиваюсь на похвалу, — тут же встрепенулась она. — Просто… Просто мне кажется, я делаю недостаточно.
— Если делаешь всё, что можешь на данный момент, разве этого недостаточно? — поинтересовалась Айла, не представляя, как ещё можно поддержать разговор. Она не представляла, как можно успокоить или ободрить человека, которого едва знаешь. Не хотелось бы случайно обидеть Аяку, но и не поддерживать разговор она не могла, и оттого начинала чувствовать себя не в своей тарелке.
«Если я соглашусь выйти замуж за Аято, мне придётся часто испытывать это чувство», — мрачно подумала Айла, разглядывая фигурно подстриженный куст у какой-то лавки. Зелёная лисица выглядела забавно. — «С другой стороны, я избавлюсь от кучи бытовых проблем…»
— Наверное… — неуверенно отозвалась Аяка, останавливаясь рядом с лисицей. — Ах… здесь продают чудесные сладости, не хотите зайти? Я хотела бы купить немного…
— Почему бы нет? Мы же гуляем, — Айла пожала плечами, Аяка толкнула дверь, и вошла внутрь под мягкий перезвон колокольчика.
В лавке было светло и просторно, и на прилавке красовались разные японские сладости. Аяка взяла несколько розовых моти, кажется, сакура-моти, Айла выбрала рисовые пирожные в виде трубочек, с бобовой начинкой, поскольку Аяка настаивала, и засмотрелась на нечто довольно странное на вид, и даже пожалела о том, что денег у неё почти нет. Можно было бы купить эту клубнику в чём-то зелёном и подсунуть Аято. Он, кажется, любил странную еду, если верить Томе — сошло бы, вероятно, хотя бы за минимальное выражение благодарности за гостеприимство…
— Хотите клубники в чае матча? — тут же поинтересовался продавец, полный усатый мужчина.
Айла вздрогнула, покачала головой и поспешила на выход. Она и так чувствовала себя бесконечно обязанной за помощь, и принимать даже сладости сверх того, что она уже получила, было очень неловко. В конце концов, они были друг для друга никем. То, что ей поступило занятное предложение, ничего не меняло, пока она его не приняла.
Вышедшая из лавки Аяка протянула ей коробочку.
— Вот, я подумала, раз клубника Вас заинтересовала…
Айла смутилась.
— Не стоило, я вовсе не хотела пробовать… Тома говорил, Аято любит странную еду, когда я увидела эту клубнику, я просто подумала о нём.
Щёки Аяки порозовели.