4 (2/2)

— А кто сказал, что я нет? — легко парировал он. В словесных спаррингах Скарамучча поистине был профессионалом и Итэр не раз в этом убеждался. Тот легко мог заговорить зубы кому угодно. Было увлекательно наблюдать, как его оппонент, сам того не замечая, оказывался в ловушке слов и аргументов, хотя до последнего верил, что управлял ситуацией.

— Ска-ра-муч-ча!!! Хватит издеваться над Паймон! — затопала она ногами в воздухе. — Я не собираюсь спать на коврике!

— Что ж поделать, не всегда желаемое совпадает с реальностью, — сказал странник с напускным переживанием.

Итэр в очередной раз вздохнул:

— Мы уже пришли так-то. Сейчас и разберемся, кто где будет спать.

Только когда путешественник ключами потянулся к замочной скважине, он перестал чувствовать тяжесть на своем плече. Боги, они что, так всю дорогу шли?

Раздался приятный щелчок и Итэр открыл дверь. Номер был выполнен в таком же стиле, как и вся гостиница, а гостиница, как и все в Сумеру. Опять цветастый ковер на полу, цветы на стенах, картины с цветами, запах цветов... Цветы-цветы-цветы. Пол был сделан из темного дерева, стены также из белого камня. Спасибо, что за такую цену, комната была достаточно большой: у левой стены стояли две немаленькие кровати, в углу резной шкаф, вместо северной стены был балкон. Уютненько.

— Ухты, Паймон, да для тебя тут не крохотный коврик выделили, а приличный ковер.

— Тогда сам и спи на ковре!

Паймон повернулась к путешественнику:

— Итэр, ты не будешь против, если Паймон займет половину твоей кровати? Нет, даже четверть! Она все равно большая!! — сказала с жалостным видом компаньонка. — Пожалуйста!!!

— Хорошо, — тихо сказал Итэр, по пути скидывая рюкзак. — Я в душ, делайте, что хотите, только никого не убивайте, да, Скар, это относится к тебе. — как скороговорку проговорил путешественник, перебивая возмущенный комментарий Скарамуччи.

Странник лишь тихо фыркнул: ”Я и не собирался”, и плюхнулся на кровать.

***</p>

Теплые струйки воды преприятно смывали дорожную пыль с кожи Итэра и усталость. Он облокотил голову на запотевшую плитку, мокрые волосы потяжелели, а мышцы ныли от частых нагрузок. Сколько уже прошло времени, непонятно, но и в бездну все. Он устал, имеет право. Черт, еще даже голову толком не помыл... Итэр был в состоянии отрубиться прямо тут, а совершать еще какие-то действия было слишком лень, вот только надо.

Взяв с полки маленький тюбик шампуня, путешественник поднес его к носу, чтобы понюхать. Пахло цветами. Опять. Цветочный запах уже въелся в кожу. Особо не заморачиваясь, он вылил все содержимое себе на голову и неохотно начал пенить. С длинными волосами было слишком много мороки и не будь он зависим от прошлого, то уже давно отрезал бы их к чертям собачим. Постоянно к ним цеплялись всякие листья, ветки или самое страшное — насекомые. Постоянно нужно заплетать, что иногда было довольно болезненным процессом. Или, как сейчас, при отсутствии сил, приходилось их мыть.

Невесомо проводя по волосам, пытаясь как-нибудь распределить шампунь по всей длине опускающимися руками, до слуха Итэра опять доносились звуки спора. Руки опустились, глаза закрылись. Пусть шампунь уже смывается, видят семеро, он пытался.

Сколько он так простоял, тоже непонятно.

Раздался громкий стук.

— Итэр, твою налево, — прокричал Скарамучча с другой стороны. — Ты сколько там сидеть собрался? Уже три часа прошло, мне между прочим тоже в душ надо!

Вот теперь понятно. Три часа. Путешественник распахнул глаза. Три часа? Ему никогда не

были свойственны долгие водные процедуры, он что, настолько устал?

Наспех смыв шампунь окончательно, он на ватных ногах кое-как оделся в гостиничный махровый халат, который сразу намок из-за влажных волос. Мерзко.

Как только Итэр открыл дверь, перед ним материализовалось недовольное лицо Скарамуччи. Уши залились краской, благо после душа это не привлекало внимания.

— Что ты там так долго делал вообще? — прошипел он, словно еще одно мгновение и начет плеваться ядом.

— Э... Очевидно, мылся. — протянул путешественник в замешательстве.

— Три блядских часа? — не прекращая шипеть, спросил странник и вздохнул. — К архонтам тебя, уйди отсюда.

Все еще пребывая в растерянности, Итэр послушно отошел от прохода и чуть вздрогнул от хлопка закрывшейся двери. Ладно, допустим, он действительно сам виноват, что проторчал в душе так долго, реакция Скарамуччи понятна. Учитывая его темперамент, она даже была мягкой.

Путешественник окинул взглядом комнату. Шкаф был открыт и рядом с ним валялся пустой рюкзак странника, а на кровати рядом уже храпела Паймон. Итэр решил времени не терять и тоже завалился в постель, укрывшись бархатным одеялом.

***</p>

Утреннее солнце залило, казалось, всю комнату. С открытого балкона доносились голоса людей и различная музыка, смешиваясь с пением сумерских птиц. Скарамучча открыл глаза. Физически ему сон был вообще не нужен, но спать было приятно, если кошмары не мучили. В этот раз повезло. Мягкая подушка никак не шла в сравнение с жесткой землей, поэтому он позволил себе полежать еще некоторое время.

Путешествия достаточно выматывали и он даже начал искренне сочувствовать Итэру, который так шляется не первый год. Насколько же нужно быть упертым, чтобы не опускать руки, когда каждый архонт толком ничего сказать не может. Исключением была Буер, пока единственная, кто сказала что-то действительно ценное. Не без помощи самого Скары, конечно.

Странник вообще Буер уважал. Как бы он не любил архонтов, Нахида ему весомо помогла. Когда он вернул память, первые недели были ужасны, во всю бушевал кризис личности и собственного ”я”. Тогда Скарамучча не раз приходил в храм Сурастаны, чтобы просто поговорить. Он правда не знал, что ему делать дальше и кто он есть. Честно, он до сих пор не знает. Разговоры помогали, юная дендро архонт умела подобрать нужные слова. Но одними беседами мало чего добьешься, потому что днем ты радуешься, что все понял и теперь точно не скатишься в очередную истерику, а ночью снова накатывает. В принципе это именно то, с чего он решил увязаться за Итэром. Скарамучча даже сейчас мог с точностью воспроизвести слова Буер: ”Дорогой странник, если ты хочешь понять самого себя, то ничего не будет лучше, чем понять себя через других людей. Через общение с ними, наблюдение за эмоциями, переживаниями. Человеку нужен человек, дорогой странник, попробуй например отправиться в путешествие, оно сведет с тобой много разных людей.” Да, он не придумал ничего лучше, чем отыскать Итэра и ходить за ним хвостиком. Просто Скарамучча знал, что если отправится один, то долго не протянет, плюнет и пойдет обратно в город.

С воспоминаниями вернулись и прошлые травмы. Общаться с людьми стало снова тяжело, от чего его прежняя жизнь, где он готов был всем помочь, канула в бездну. Но и оставаться один тоже не мог, много ненужных мыслей лезло в голову, что приводило к очередным истязательствам над собой. В путешествии конечно тоже накатывало, в следствии чего он подолгу смотрел на собственное отражение в водоемах и резал свою ”кожу” тупыми камнями, пока никто не видел. В голове как мантра заело: ”ты-не-человек-у-тебя-нет-сердца-люди-никогда-не-примут-тебя”. Заебало.

Из-за очередного приступа самокопательства, Скарамучча простонал в подушку. Надо срочно вставать.

Приподнявшись на локтях и оглядев комнату, он понял, что в номере не было... никого. Только на тумбе, разделяющей кровати лежала записка. Странник протер глаза и встал окончательно. Взяв записку, он пробежался глазами. На ней аккуратным почерком было написано: ”Мы с Паймон ушли выполнять поручения, решили тебя не будить. Просто сами проснулись достаточно поздно, а когда ты встанешь мы не знали. Нет, ну мы пол часа подождали, ты признаков пробуждения не подавал, так что прости.” Губы Скарамуччи тронула легкая улыбка и отложив кусок бумаги, он лишь покачал головой. Итэр всегда так, оправдывается за все. От него все равно толку в исполнении поручений было мало, в основном Скарамучча лишь плелся сзади и наблюдал. Хоть это и было лучше, чем оставаться одному, но за один день ничего случится ведь, верно?

На часах уже было три часа. После сна, по-хорошему было бы пойти умыться. Странник зевнул и поплелся в ванную. Вода отдала приятным холодом по коже и подняв лицо, Скарамучча замер. В зеркале над раковиной на него смотрел он сам. В голове снова зазвучала надоевшая мантра. Точно в отражении был он? Не призрак из прошлого, которого никогда не существовало? Что вообще в нем есть от самого себя?

По лицу стали стекать капли, только горячие и Скарамучча чувствовал их соленый вкус. Отчаяние смешалось со злостью. Ну почему человеческие чувства причиняют столько боли?

Не отрывая взгляда от отражения, он ударил по зеркалу, по которому сразу же расползлись трещины. Глаза зацепились за запястье с шарниром. Мерзость.

Издав стонущий всхлип, он сполз на кафельную плитку ванной.