Глава 2. (1/2)

Намджун в наушниках, крепко прижатых к ушам, повернулся, чтобы посмотреть на дверь.

Он видел, как трясется дверной косяк, действительно видел, как вибрирует дерево его двери, а это означало, что Чонгук, вероятно, стучал в нее. Альфа-Приказ, который Чонгук, несомненно, кричал через дверь, зудел под кожей Намджуна, заставляя его задыхаться и чувствовать легкую тошноту. Он не мог слышать, что говорит Чонгук, а значит, ему не нужно было следовать ему. Но омега в нем знал, что ему приказано. И было больно не подчиняться Приказу Альфы.

Мгновением позже болезненное ощущение, скользящее вверх по его животу, стало настолько сильным, что Намджун задохнулся и упал на колени.

Это могло означать только то, что Юнги тоже был сейчас у его двери и выкрикивал собственные приказы в надежде быть услышанным.

Руки Намджуна ударились об пол, так что он оказался на четвереньках, тяжело дыша. Сопротивляться Приказу было трудно, и не все омеги могли это сделать. Чем дольше омега сопротивлялся, тем хуже становилось. Намджуна это заставило почувствовать тошноту, желудок свело спазмами, а все тело тряслось, как будто его вот-вот стошнит.

Они должны были знать, каково ему сопротивляться. Они должны были. Но Намджун все равно не мог винить их за это. И Юнги, и Чонгук были очень осторожны с Альфа-приказами. Они знали, как хреново приказывать омеге. И они также знали, как больно омеге не подчиняться. Ни один из них никогда не отдавал приказов, если только не чувствовал, что для этого есть веская причина.

Попавший в беду омега, только что громко заявивший своим друзьям, что он скорее умрет, чем получит помощь от альфы, вероятно, квалифицировался ими как веская причина.

Намджун знал, что их рациональные мыслительные процессы были подавлены инстинктом альфы, что при первом намеке на опасность — даже если это означало, что омега представляет опасность для альфы или для самого себя — у альф высвобождается адреналин, что делает их сильнее и агрессивнее, чем они обычно были. Чтобы они могли нейтрализовать любую потенциальную угрозу.

Это был пережиток вековой давности, когда сабгендеры несли в себе больше животных черт, чем в настоящее время. Каким-то образом развиваясь альфы так и не избавились от реакции боя, хотя угрозы, с которыми они сталкивались в современном обществе, едва ли оправдывали это.

Прямо сейчас и Юнги, и Чонгук не осознавали ничего, кроме того факта, что Намджун казался угрозой самому себе.

Если бы Намджуну не было так больно, у него хватило бы присутствия духа переживать о своей двери. Он был удивлен, что они вдвоем, Юнги и Чонгук, еще не выбили ее. Даже в одиночку Чонгук мог это сделать.

Но дверь осталась стоять, и Намджун так сильно сосредоточился на дыхании сквозь тошнотворное чувство, что несколько долгих мгновений даже не осознавал, что боль отступает, судороги исчезают, а его тело медленно расслабляется. На самом деле, он понял, что больше не испытывает боли, только когда Чимин внезапно присел рядом с ним.

Руки Намджуна подкосились, его локти согнулись, и он упал на бок, уставившись в испуганное лицо Чимина.

Чимин что-то говорил ему, но Намджун ошеломленно уставился на его губы, не в силах понять.

Чимин медленно потянулся, убедившись, что Намджун видит его руки, как будто он собирался прикоснуться к дикому животному, и притянул его в сидячее положение, проверяя лоб тыльной стороной ладони, а затем проверяя пульс.

Намджун взглянул на дверь, но она была закрыта и заперта.

Он снял наушники, когда Чимин поднял его на ноги, бездумно бросив их на пол. Он позволил Чимину уложить себя в постель, а затем подвинулся, когда Чимин заполз рядом с ним, натянув на них обоих старое детское одеяло Намджуна. Они смотрели друг на друга, некоторое время тихо дыша, пока Намджун снова не почувствовал себя почти полностью нормально.

— Как ты вошел? - Намджун наконец прохрипел сдавленным голосом.

Один уголок рта Чимина приподнялся. — Я взломал замок.

Намджун нервно посмотрел на дверь, но Чимин мягко улыбнулся ему и взял его руку под одеялом.

- Сказал им, что убью их во сне, если они попытаются войти, — сказал он. - Не волнуйся. Это просто я.

Тело Намджуна наконец расслабилось. Он издал тихий вздох. - Спасибо.

— Мне очень жаль, — прошептал Чимин. Его нижняя губа дрожала. - У тебя все нормально?

— Ага, — ответил Намджун. - Я в порядке. Я знаю, что они не хотели этого.

Чимин пристально посмотрел на него. – Это не оправдание. Они знают, как это больно. Чонгук всегда обладал почти божественным контролем над своими инстинктами, и Юнги-хён брал уроки управления гневом, когда мы с сошлись с Хосоком. Они оба хорошо это знают.

Это было правдой. Они хорошо это знали. Намджун знал, что они знали.

— Но Чимин, — медленно начал он, кусая губу и крепко сжимая пальцы Чимина под одеялом. – То, что я сказал... Это было ужасно.

Чимин быстро моргнул. — Хён, — начал он, а затем оборвал, как будто не совсем зная, как продолжить.

— Я не хотел этого, — быстро сказал Намджун, стремясь заполнить тишину. - Я не это имел в виду. Я на самом деле не хочу умирать, особенно во время течки. Ты должен знать, что я не это имел в виду.

Чимин грустно улыбнулся и свободной рукой убрал волосы Намджуна с глаз.

— Я знаю, — сказал Чимин. — Но, хён, почему ты не сказал нам, что тебя это беспокоит? Я понятия не имел, что ты так опечален.

Чимин выглядел так, будто вот-вот расплачется. Он выглядел так, будто винил себя.

— Нет, Чимин, нет, — быстро сказал Намджун и слегка прижался лбом к Чимину. - Все нормально. Я не хотел никому говорить. Это моя проблема.

- Что?— недоверчиво сказал Чимин. - Это не правда. Хён, это совсем не так. Мы, — он с трудом подбирал подходящее слово, — стая. Мы в стае.

Намджун немного хмыкнул. Еще один термин, оставшийся от тех времен, когда общество было так организовано. Но Намджун догадался, что в каком-то смысле это правильное слово. Стаи не выглядели так, как раньше, столетия назад, но они эволюционировали так же, как и люди. И контекст, который искал Чимин, был там. Стаи делили все, и успехи, и тяготы.

— Почему ты нам не сказал? — снова спросил Чимин, более настойчиво.

Намджун неловко пожал плечами: — Я не думал, что вы поймете, — честно сказал он.

Чимин выглядел потрясенным и немного обиженным. Он открыл рот, вероятно, чтобы опровергнуть слова Намджуна, так что Намджун поспешил продолжить, прежде чем Чимин успел что-то сказать.

— Смотри, — сказал он. — Вы с Джин-хёном — идеальные омеги. Подожди, остановись, дай мне закончить.

— Не смей говорить, что мы выглядим соответствующе, — всё равно перебил Чимин, сверля взглядом.

Намджун виновато улыбнулся. — Хорошо, — сказал он. - Я не буду этого говорить. Мне нравится быть омегой. Я никогда не возмущался. Я думаю, что это подходит мне. Проблема в том, что другие не думают, что мне это подходит.

— Хён, — сказал Чимин возмущенно, его брови сдвинулись вместе. — Это тоже неправда.

— Вы, ребята, не в счет, — сказал Намджун. - Мы стая, верно? Вот в чем дело. Я могу написать тысячу песен о том, как мир просто пытается меня одолеть. О том, что чужое мнение не имеет значения, пока я доволен собой. Я могу заполнить блокноты стихами, в которых говорится о том, как я доволен тем, что я омега, о том, насколько пагубны социальные стереотипы о сабгендерах и насколько важны группы поддержки и единение сообщества.

- Но? — тихо сказал Чимин.

— Но, — сказал Намджун. - В конце концов, я все еще один. И вдобавок ко всему, я лицемер. Я выступаю за права омег и пишу статьи для школьной газеты о том, что мы должны быть более открытыми для различий и разнообразия сабгендеров, но моя омега-биология всегда, кажется, в конце концов побеждает.

— Хён, — прошептал Чимин.

Намджун сердито покачал головой: — Больно, Чимин. Больно смотреть, как уходят альфы. Знать, что, когда дело доходит до этого, меня просто недостаточно для них. Не хватает омеги. Не такой красивый, как ты и Джин-хён. И я слишком много спорю, я знаю, что делаю это. Я просто... Я просто хочу, чтобы альфа остался. Только раз. Потому что меня достаточно.

— Джуни, — сказал Чимин и поднял трясущиеся пальцы, чтобы вытереть глаза Намджуна. — Это не делает тебя лицемером. Это делает тебя человеком.

Намджун даже не осознавал, что плачет, пока пальцы Чимина не стали мокрыми.

— Любовные истории не идеальны, хён, — сказал Чимин, снова вытирая глаза Намджуна. - Мы с Юнги-хёном чуть не убили друг друга, пытаясь заставить работать наши отношения. И ты знаешь Сокджина. Он довел себя до нервного срыва во время презентации Чонгука, а затем чуть не отверг его.

Намджун тихо усмехнулся, звук был слезливый и слабый: - Ага. Я знаю.

— Это требует времени, хён, — продолжил Чимин. – Ты знаешь, сколько жизни тебе осталось прожить? Ты найдешь кого-нибудь.

Глаза Намджуна закрылись. Чимин был такой хороший. Намджун был так благодарен за то, что он был его другом.

— Но эти твои идеи, — осторожно сказал Чимин. - Что ты почему-то недостаточно красив, что, кстати, вопиющая неправда, и что ты слишком самодостаточен, откуда они? Это на тебя не похоже.

Намджун вздохнул и отвернулся. - Знаешь, у меня никогда не хватало присутствия духа, чтобы просто позволить альфам уйти. Я звонил нескольким из них после течек.

— Мне не нравится, что происходит, Джуни-хён, — сказал Чимин.

— Ну, через минуту тебе это понравится еще меньше, — невесело сказал Намджун. - Один альфа сказал мне, что я хорош в сексе, но далеко не настолько красив, чтобы быть его омегой. Он сказал, что если к тому времени, когда начнется моя следующая предтечка, он не будет связан, я должен позвонить ему.

Чимин тихо зарычал.

- Девушка-Альфа, с которой я был, Хайун, сказала, что я слишком похож на альфу, чтобы быть с ней. Что моя мужественность каким-то образом обесценила ее собственный статус альфы, как будто они вообще связаны. А еще был парень, который сказал мне, что подумает о том, чтобы сойтись со мной, но мне придется бросить свою работу журналиста в университетской газете. Он сказал, что омегам не нужно иметь никаких мнений, кроме тех, которые они разделяют со своими альфами.

— Господи, — тихо сказал Чимин.

— Ну да, — сказал Намджун и на самом деле застенчиво улыбнулся. - Он сказал это мне в лицо, и я возможно ударил его. Да и кто вообще захочет связываться с кем-то таким?

— Вот мой Джун-а, — с гордостью сказал Чимин. – Дать в морду альфе; сделать мир лучше, - он медленно моргнул. - Погоди. Это была та неделя, когда у тебя были синяки на костяшках пальцев, и ты никому не говорил, почему?

Намджун рассмеялся. - Ага. Он предвидел это, - Намджун шумно вздохнул. - Я понял, что не хотел бы быть ни с одним из них. Они все уроды. Но омега во мне все еще ненавидит, когда они уходят.

Лучшее в Чимине, подумал Намджун, это то, что он не пытался игнорировать чувства Намджуна. Он слушал и кивал, и когда Намджун сказал, что ему больно, Чимин поверил ему.

— Немного веры, хён, — сказал Чимин. - То, что ты встретил нескольких придурков, не означает, что каждый альфа такой. И не держи все это в себе больше. Я серьезно. Мы здесь для тебя. Ты не должен делать это в одиночку.

— Спасибо, Чимин.

Чимин улыбнулся, его глаза превратились в полумесяцы, и он наклонился, чтобы поцеловать кончик носа Намджуна.

— Ты готов вернуться? - он спросил. — Юнги-хён протопчет дыру в полу.

Намджун хмыкнул и поднялся. — Думаю, когда-нибудь придется посмотреть правде в лицо.

Они с Чимином медленно поднялись с кровати. Намджун больше не чувствовал боли, но его тело было немного болезненным. Чимин ободряюще улыбнулся ему и открыл дверь.

Намджун едва добрался до гостиной, прежде чем Юнги бросился на высокого омегу, обвился вокруг него и настойчиво потерся лицом о шею Намджуна, уткнувшись головой в его подбородок.

— Глупый, — прошипел Юнги, прижавшись носом к уху Намджуна. - Глупый, глупый, глупый. Никогда больше так не делай, Джун-а. Никогда больше так со мной не делай.

Чонгук, который сидел на диване с тихо плачущим Сокджином, добрался до Намджуна в мгновение ока, переставив их так, чтобы он мог втиснуться позади Намджуна и потереться лицом о шею Намджуна сзади.

— Хён, — прошептал он, немного всхлипывая. - Хён. Джун-хён. Пожалуйста, не делайте этого снова. Пожалуйста, хён.

Намджун стоял там, медленно моргая, и позволяя им обнимать его. Им это было нужно больше, чем ему, хотя и ему это было приятно. Они не отдавали Альфа-приказов, но в их словах все еще была тяжесть, которую Намджун чувствовал своими костями. Намджун был единственным свободным членом их группы. И он был омегой. Юнги и Чонгук чувствовали себя ответственными за него, были ли они на самом деле или нет. Им было приятно чувствовать запах Намджуна.

Юнги неоднократно врезался щекой в щеку Намджуна, как кошка. — Прости, Джун-а. Мне очень жаль.

— Хён, — сказал Намджун, чувствуя, что краснеет. Волосы Юнги щекотали нос. - Остановись. Все нормально. Я в порядке.