Двадцать семь | Ты мой? (1/1)

Ты танцевала так, словно никто не видел. Когда на самом деле — все смотрели. В клубе хорошие флюиды распространялись, как вирус, но хорошие. В воздухе витала любовь, вся раскрученная и готовая доставить вам удовольствие. Ты танцевала одна посреди танцпола; тебе было наплевать абсолютно ни на кого и ни на что. Коктейли, должно быть, подействовали, потому что вы уже начинали двигаться в такт музыке, руки были подняты вверх, тело двигалось, как разматывающаяся веревка, глаза горели. Радость была подобна уколу адреналина в сердце, и ты вдруг начала двигаться — одна с музыкой, одна с каждым сумасшедшим, танцующим в этом месте. Дазай наблюдал за вами с того места, где он сейчас сидел — пил янтарную жидкость. Его глаза потемнели, в глазах появился опасный похотливый блеск. Он был в восторге от тебя, невероятно. Он был полностью и совершенно очарован тем, как все в данный момент смотрели на вас; как будто вы были вкусным блюдом на витрине. Дазай покрутил виски в своем стакане, слушая позвякивание кубиков льда, вдыхая аромат, который можно получить только годами в дубовой бочке. Он снова посмотрел на тебя — танцующяя посреди танцпола; все взгляды устремлены на тебя; ухмыляешься. На этот раз ты оглянулась на него, встретившись взглядом с этим забинтованным человеком. Ты заглянула в его душу; твои глаза из жидкости; тщательно изучая вещи, внутри которых он мог только мечтать увидеть в себе. Для Дазая ты была загадкой. Опасно прекрасная тайна, и он попал в ловушку, которую ты расставила. Сегодня вечером клуб был просто наэлектризован, все подпитывались улыбками и быстрыми танцами. Вы могли бы идти так всю ночь напролет, двигая ногами в сумасшедшем, хаотичном ритме, как будто они принадлежали музыке. Ты двигалась в своем платье так, словно твои бедра были созданы для того, чтобы покачиваться; атласная ткань ловила свет диско-шара, который вращался над тобой, отбрасывая в темноту все оттенки радуги. «Так это и есть она». Знакомый голос внезапно вырвал Дазая из его не совсем уместных мыслей, отвлекая его внимание от тебя и вместо этого к человеку, который занял место прямо рядом с ним. Дазай посмотрел вниз и сначала заметил его руки в перчатках, а затем его волосы цвета корицы; затем его стальные серые глаза. Его глаза напомнили Дазаю пепел и дым, уносимые ветром от пожара, который сжег все дотла. Они были напряженными, они всегда были интенсивный, исходящий от огня, который горел глубоко в его душе. «Она определенно фейерверк, не так ли?» И он был прав. Ты была элегантной убийцей, вращая всех вокруг, как револьвер. «Так и есть», — искренне согласился Дазай. «Почему ты здесь, Чуя?» Он поднес янтарную жидкость к своим потрескавшимся от непогоды губам и дал золотистой жидкости немного постоять во рту, прежде чем проглотить. Он закрыл глаза, сосредоточившись только на вкусе. Боже, это было хорошо. Затем он снова настраивал свои уши на смесь какофоний на заднем плане. «Я здесь не ради тебя, и я здесь не для того, чтобы создавать какие-либо проблемы». Заявил Чуя, и почему-то Дазай все еще казался совершенно неубедительным. Однако Дазай не был слишком удивлен этой внезапной встречей. Портовая мафия всегда шныряла здесь по ночам, и в конце концов он должен был встретиться хотя бы с одним из них. К несчастью для него, так уж случилось, что из всех людей это оказался Чуя Накахара. «Я здесь, чтобы понаблюдать за девушкой. Она скоро будет нашей, ты это понимаешь? Ты не можешь вечно защищать ее в своем маленьком Вооруженном Детективном агентстве. «Почему бы и нет?» «Потому что эта женщина — оружие массового уничтожения». Чуя подвинул свое кресло ближе к Дазаю, настороженно наблюдая за тобой сквозь свои длинные ресницы, идеально подчеркивающие форму его узких глаз. «Она не подходит для Вооруженного детективного агентства». Дазай мрачно усмехнулся в ответ, делая еще один маленький глоток алкоголя. Он опустил взгляд на свой стакан, наслаждаясь золотистым сиянием стеклянных кубиков. Он ткнул в них ногтем, чтобы услышать, как они звенят в предрассветной тишине. Он зачарованно наблюдал, как они всплывали обратно, оставаясь в основном погруженными, как мини-айсберги. Обхватив стакан длинными пальцами, он почувствовал, как тепло просачивается в напиток. Он поднял стакан, чтобы сделать глоток, чувствуя острое жжение на языке и в горле — жжение, которое заставило его отшатнуться даже как мужчину. «Я так не думаю, Чуя» «Честно говоря, если бы она была моей девушкой, — пояснил мужчина, — я бы никогда не выпускал ее из виду. Я бы привязал ее к кровати и все такое» Челюсть Дазая сжалась, издеваясь, когда он весело рассмеялся. «Ну, к счастью, она не твоя девушка» «И, очевидно, она тоже не твоя». — Отчитал Чуя, откинув голову назад и злобно рассмеявшись. Дазай немедленно нахмурил брови в ответ, отворачивая голову от Чуи, чтобы точно увидеть, что Чуя имел в виду. Вот ты где была. Танцует с другим мужчиной. Этот человек ощупывал тебя сверху донизу, прижимался к тебе. Дазай сразу узнал этого человека, это был бармен, которого он видел раньше; мужчина с рельефными мышцами под простой белой рубашкой, лицом выше среднего, загорелой кожей и светлыми глазами. Танцуя с этим мужчиной, твои синапсы прыгали, как бобы в банке. Вы не могли бы быть более живым, даже если бы кричали с вершины горы. Музыка была наркотиком, который поднимал тебя все выше и выше, пока твой разум не наполнился чистой радостью. Вам казалось, что ваша душа засияет так ярко, что ваша кожа начнет светиться, как будто ваша аура станет видимой. Но ночь была так молода, в ваших конечностях было так много энергии, что вы могли танцевать тысячелетие, а потом еще немного. Когда вы заметили, что Дазай, казалось, смотрел на вас; челюсть сжалась, а глаза потемнели; вы решили воспользоваться этим как прекрасной возможностью попытаться заставить его ревновать. Итак, ты ухмыльнулась ему и продолжила танцевать с барменом; слишком сексуально, по мнению Дазая. Ты терлась о него, позволяя его рукам путешествовать туда, куда они хотели; очерчивая форму твоего тела. Мускул на челюсти Дазая дрогнул; разноцветные огни замелькали на его лице, меняя цвет с зеленого на розовый, затем на желтый, а затем снова на зеленый. Ворча себе под нос, Дазай драматично грохнул бокалом о стол из красного дерева и поднялся на ноги; крепко сжав руки в кулаки рядом с собой, его ногти впились в ладони; ревность завладела каждой клеточкой его существа. Он сердито подошел к тебе, прежде чем у него даже было время, чтобы позволить себе ясно мыслить — музыка гремела, эхом отдаваясь в его ушах. Он оттолкнул от вас бармена, заставив вас приподнять бровь при виде сердитого Дазая. Его глаза теперь были темнее, чем черные. Его глаза были такими темными, что казалось, будто смотришь в бесконечное полночное небо. Он обхватил рукой твое запястье, его ногти сильно впились в твою кожу, и притянул тебя ближе к себе, мрачно шепча тебе на ухо: «Мы уходим» Ты оттолкнула его от себя, но хватка его руки на твоем запястье ни разу не ослабла. Ты просто ухмыльнулась ему в ответ, соблазнительно взмахнув ресницами; выражение твоего лица было невинным и непоколебимым. «Что случилось?» Ты криво улыбнулась; твой голос был обманчиво невинным. Ты знала, что делаешь. Дазай знал, что ты делаешь. Дазай стиснул челюсти; зубы превратились в пыль. Он был зол; ядовитый взгляд плясал в его глазах. Если бы он был ядовитой змеей, то, без сомнения, вы стали бы его первой жертвой. Ты прикусила губу, видя, как покраснело его лицо, и находя его вид чрезмерно привлекательным. «Заткнись и садись в машину». — Приказал он, не желая прямо сейчас играть ни в одну из твоих глупых маленьких игр. «Нет». Ты по-девичьи хихикнула. Вот и все. Он не оставил тебе особого выбора, так как все равно потащил тебя на улицу; прокладывая себе путь сквозь множество потных тел, танцующих людей, целующихся людей, пьющих людей. Его не волновало, где, черт возьми, все остальные были прямо сейчас, они могли сами найти дорогу домой, если им нужно. Когда вы вышли на улицу, было холодно и темно. Ночь быстро опустилась на землю. Не более часа назад небо было окрашено в красные, оранжевые и розовые тона, но все краски поблекли, оставив только матово-черное полотно без звезд. Ночь пришла, как заклинание волшебницы, вода превратилась в камень, земля — в железо. Не осталось и намека на тепло, ничего от осени или поцелуя побежденного солнца. Часы обещали пройти медленно, но красть тепло вашего тела с неприличной скоростью. «Садись в машину». Его тон был резким и холодным. На этот раз у Дазая не было другого выбора, кроме как ехать по кругу. «Теперь, Куроми». Ты начала медленно приближаться к нему, слегка покачивая бедрами, но потом остановилась. Ты провела своим страстным язычком по нижней губе, застенчиво улыбаясь очевидному намеку на разочарование, сопровождавшему его глубокий, агрессивный тон. «Заставь меня». Ты сказала это самым невинным тоном, каким только могла, таким невинным и в то же время таким разрушительным. Ты оглядела его с ног до головы. Пальцы Дазая поднялись, чтобы коснуться твоей еки, и по какой-то странной, необъяснимой причине ты вздрогнула. «Садись в машину» «Прекрасно». — Сказала ты, убегая от него. Вы сели на пассажирское сиденье, при этом захлопнув за собой дверцу машины. Дазай был зол, как мухи в банке с фруктами, но без колебаний последовал за вами и сел на водительское сиденье. Он завел двигатель, не сказав ни слова. Он повернул к тебе голову; ноздри раздуваются, глаза темные, как бесконечная бездна. «Ты пожалеешь об этом, Куроми»