Степень искренности (2/2)

— Ничего страшного, я постою. — стала по левую руку от девушки.

«Отсюда и местность лучше видно, в случае чего.»

Андрющенко присела и аккуратно достала бланки с ручкой. Собеседник налил вина в бокалы — чуть меньше половины, чтобы оно успело «подышать».

Крис наблюдала за её плавными движениями, глаза брюнетки излучают спокойствие и уверенность.

Формальности закончились, поэтому они перешли на английский язык. Лиза отлично владеет им, деликатно выдерживает паузы, ведёт себя одним словом: профессионально.

Так и быть, Захарова оценила.

Черноволосая взяла бокал за ножку, дабы не нагреть содержимое, аккуратно покачала его и лишь затем отпила. Крепкое, сухое. Немного вязкое на вкус. Глупо отрицать, что выглядела она в тот момент по истине завораживающе. Словно с картины: белая кожа, классический костюм и хрустальный бокал с рубиновым напитком в длинных аристократичных пальцах.

Пока брюнетка подписывала бумаги, девушка заметила в щели проёма двери то, как прислуга делает чай, который они немного задержали. Всë бы ничего, но туда подсыпали крупицы чего-то. Порошок бы подействовал в сочетании с алкоголем. Захарова прищурилась, но не смогла разглядеть точно. Однако она быстро сложила два плюс два и внутри закралась опаска.

Повисла пауза, девушка прочитывала планы на будущее компании. Захарова положила ладонь на её острое плечо и наклонилась, шепнув на ухо.

— В чае яд.

Лиза судорожно сглотнула, коротко кивнув. В это мгновение Кристина уловила в её взгляде слабость и отвела глаза. Черноволосая допила вино в бокале.

Когда чай вынесли и поставили на стол, мужчина не прикасался к нему. Через какое-то время, когда чай порядком остыл, он перешёл на русский, так как они уже заканчивали. Лиза старалась не задерживаться.

— Что же вы не пьёте чай? Он из самой Британии, — сложил руки в замок, мерзко улыбаясь.

— Благодарю, но я, пожалуй, не откажусь от вина, — девушка вежливо улыбнулась и налила себе такое же количество, как и в прошлый раз. Захарова хмыкнула в кулак.

«Как же она манёвренно выкручивается.»

Мужчина на секунду опустил взгляд, явно раздражённый тем, что Андрющенко не удалось развести на ещё несколько подписей.

Закончив, девушки вышли. За воротами Захарова закурила.

Лиза, даже не морщась, смотрела на неё, и спустя минуту, когда белокурая уже втянула дым, спросила.

— Как ты узнала? — тихо, словно их тут может кто-то услышать. Она оперлась спиной о железные прутья, сложив руки на груди.

— Пока вы болтали, прислуга подмешала в общий заварник порошок. — выдохнула дым, глянув в небо. Млечный путь подсвечивал россыпь звёзд на небе, которые здесь видны ярче из-за отсутствия уличных фонарей. Они, по сути, сейчас за городом.

— Скорее всего, это не яд, а снотворное*, — улыбается черноволосая, оголяя клыки.

В сочетании с картиной, где она пьет вино, Кристине она напоминает вампира. Сделала тяжку вновь и глянула на неё, выгнув бровь, мол, чего лыбишься.

Лиза редко пьёт. Поэтому от крепкого вина у неё путались мысли и немного кружилась голова, а усталость в последние дни позволила ей ещё больше опьянеть. Глаза под свечением луны озорно блестели.

— Вот это тебя развезло. — усмехается Захарова, поправляя кепку.

— Я вообще-то не хотела пить... — слегка хмурит брови и дует губы, отводя взгляд. — Но дядюшка говорил, что я должна выпить хотя бы один бокал. Для «вежливости». — показывает на последнем слове кавычки. — Я, если честно, боюсь спиться, как отец...

Кристина внимательно слушает, смотря на её лицо и...

Умиляется.

Андрющенко выглядит сейчас такой очаровательной. Настоящей.

Захарова не может сдержать улыбки, наблюдая за черноволосой, которой алкоголь развязал язык.

— Раз тебя так с одного бокала раз в полгода, то ты точно не сопьешься. — утешает, выкидывая окурок и открывая дверь машины.

Лиза садится следом и даже не застегивает ремень безопасности. Девушка заметила это краем глаза и, вздохнув, приподнялась, потянув за ремень.

Боже...

Индиго затаила дыхание от несильного давления чужого тела, наблюдая её ключицы и едва слышно выдохнула. Но Захарова почувствовала горячее дуновение, кожа покрылась мелкими мурашками.

Ремень щелкнул и та села обратно за руль, отъезжая.

— Что это у тебя тут? — Лиза любопытно открыла бардачок, где лежали кастеты, какие-то ключи, пистолет и бумаги.

— Ну смотри. — Захарова глянула на неё мельком, улыбаясь и покачала головой. Лиза, закусив губу, с восхищением начала рассматривать кастеты и примерять на себя.

Заметив пистолет, Лиза отложила его в сторону и обняла себя руками. Воспоминания фрагментами прошлого надавили на пьяную психику.

— Алкоголь погубил его... — начала тихо рассказывать, смотря в окно, где черные деревья сменяли друг друга. Крис прислушалась. — Дядя рассказывал, что он начал распродавать ресурсы нашей компании и она вот-вот упала бы на дно. Пять лет назад, после очередной пьянки он похмелялся, а мама была со мной, и мы услышали, как в дверь ворвались. — девушка съежилась, как от холода, сильнее сжимая пальцы на предплечьях. — Мама спрятала меня в шкафу и сказала вести себя тихо, а потом ушла... Я... Там было слышно два выстрела. — голос дрогнул, ломаясь.

×××

Два выстрела. Толпа людей в чёрном бегло обыскали другие комнаты в поисках лишних глаз, но девочку они убивать и не собирались. Приказом было устранить двух супругов.

Послышался щелчок входной двери.

Лиза на носочках прошла на кухню и заметила следы крови под дверью. Глаза заслезились и в горле стоял давящий ком в ожидании наихудшего. То самое чувство, когда ты всë понимаешь, но отказываешься признавать. Ведь все дети думают, что их родители будут всегда живы, верно?

Отворив дверь, она застыла в немом ужасе. Два бездыханных тела отца и матери лежали на полу. Девочка упала на колени, пачкаясь в их крови и закричала.

Полиция. Служба опеки. Санитары в белых халатах. Незнакомые люди...

×××

Захарова напряжённо ехала, не перебивая. Сердце стучало бешено и она нутром чувствовала, как индиго справа сдерживает слезы. Светловолосая не знала, что поразило её больше: то, что Андрющенко умеет быть искренней или то, какой же пиздец она пережила. Девушка не могла представить, что было бы с ней, если бы её мама умерла. Мозг отображал самые ужасные картины. Хоть саму Захарову воспитывали жёстко, её родители живы. Девушка понятия не имела, как ей реагировать на такую степень искренности, но безумно хотелось хоть что-то сделать...

И она решает позволить ей открыться. Хотя бы сегодня побыть без этой маски высокомерия. Кристине самой хотелось бы посмотреть на это.

— Ты их очень любила, да? — «Плачь. Пожалуйста.» — мысленно просила.

— Безумно... — слезы покатились по щекам, но та их спешно вытирала двумя ладонями. Кристине физически больно видеть её настолько разбитой. — Они так вкладывались в меня... Я старалась заслужить признание всех, звания дочери богатых родителей и вечно училась... Дома полно грамот было и медалей. Учителя индиго называли. Родители хвалили и мне было так приятно... Но теперь их нет, и я... Я просто делаю вид, что и дальше справляюсь, хотя чувствую себя хуже всех. А когда узнала правду о нём... Возненавидела его, — дрожаще. Закусив губу, брюнетка горько усмехнулась, — а я ведь такая же, как он. Бесчувственная высокомерная мразь.

— Не правда... — хрипло. Захарова словно сняла розовые очки и поняла, что единственная здесь мразь это она сама. Дети не отвечают за поступки своих родителей.

Лиза шмыгнула носом и посмотрела на первый блеснувший фонарь. Они въезжают в город.

Крис на секунду посмотрела искоса на девушку. Белокурая всегда считала, что у той обычные карие глаза, но она ошибалась. Глубокие, янтарные с ореховым оттенком, а по стене радужки словно обведены более тёмным. Такие красивые. Но такие заплаканные.

Крис искренне жалела о своих словах. Да, как бы не вела себя Андрющенко, это было на показуху. Но у индиго не было выбора. Прикрытие, что всë хорошо, что она такая и есть и что это данность.

Блять.

Как же паршиво.

Лиза прикрыла глаза. Теперь её клонило в сон.

Пока Андрющенко пьяна, Крис задумалась задать один вопрос. Она не хотела сыпать соль на рану, но это на самом деле тревожило её, ведь та не высыпается уже долгое время.

— Почему ты плачешь во сне?

Индиго распахнула глаза и удивлённо глянула на неё, но промолчала. Было видно, что это не из-за того происшествия, ведь таить нечего: она бы сказала.

То самое «почему» слишком личное, что сама индиго зарыла глубоко внутри себя.

Единственное, что не давало покоя Захаровой после её рассказа, почему она настолько сильно привязана к дяде и делает то, что он говорит, хотя сама не хочет этого. Но лезть в душу дальше она не собиралась.

×××

Домой Лиза вошла с помощью плеча Кристины, на которое сама Захарова перекинула её здоровую руку, так как её ноги сплетались.

В квартире всë ещё воняло дымом, но индиго, к счастью для Кристины, не вспомнила свои утренние угрозы.

К Андрющенко вернулась пьяная полуулыбка и ей резко захотелось порисовать на футболках. Она словно забыла, что час назад изливала душу Захаровой. Та лишь грустно улыбается, наблюдая за ней, а затем идёт на кухню делать чай.

Когда дело доходит до рисования, на замену аккуратному порядку, присущему Андрющенко, приходит не просто беспредел, а целый творческий хаос.

Занеся горячий напиток ей в комнату, Кристина чуть не перецепилась через гуашь, матерясь. Лиза начала смеяться, а девушка присела, ставя чашку на пол.

— Ты рисуешь на одежде гуашью? Она ведь вымоется.

— Это просто баловство, — весело сказала черноволосая, вырисовывая красивый узор. Захаровой, кстати, понравилось, как это выглядит.

Она выдохнула и поднялась, взяв подушку с кровати Лизы и кинув в её спину.

— Подложи, а то простудишь себе всë. — бросила на выходе Захарова в ответ на её милый хмурый взгляд.