Воспоминания (1/1)

Было темно. Сначала мальчик подумал, что просто спит, но, почувствовав под собой холодный, до боли узнаваемый цемент, стало понятно, что Натаниэль находится в самом любимом месте отца — в подвале своего дома. Он пытался понять, что он сделал не так и как накосячил… Может, он слишком громко сидел при визите полиции? Или пропустил одну ноту играя на пианино при отцовских коллегах? Но резко включившаяся тусклая лампа по середине угнетающей комнаты отбросила все раздумья, заставив прищурить глаза от сменившегося освещения. Натаниэль лицезрел уже привычную картину: Отец аккуратно, но в тоже время угрожающе, спускался по лестнице с первого этажа, он тащил кого-то в мешке за собой. Этот «кто-то» слишком сильно извивался, в надежде выбраться, но лишь усугублял свое положение, на каждой ступеньке все сильнее ударяясь всем телом. «Глупо, выглядит жалко» — сказал себе в мыслях мальчик. Это было вторым по счету законом Натана: не сопротивляться. Иначе будет хуже. И за свои 6 лет Натаниэль это понял. На это ушло много времени, а также эти ошибки заняли достаточно большое количество на теле ребенка, в виде шрамов. Самым большим из них, был утюг, его можно сравнить только со шрамом, который начинался от бедра и до начала торса. Его младший получил, когда пытался убежать от разъяренного отца после того, как тот узнал, что его сын вышел из дома и общался со сверстником. Тогда Натаниэль получил огромную рану от летящего топора, а так же урок «как снять с человека кожу, не убивая его». В тот раз в подвале был не один ребенок, но второй от туда уже не выбрался.

Из воспоминаний его вывел холодный голос отца, который уже стоял перед ребенком и что то спрашивал, но Натаниэль пропустил вопрос мимо ушей. Переспрашивать нельзя. Это пятое правило этого дома. Натаниэль, надеясь на высшую силу, наугад произнес:

— Да, отец.

Натаниэль ждал удара. Но в ответ послышался грубый смешок. Натан повернулся к жертве, которая уже сидела прикованной к металлическому стулу

— Видишь? Даже этот маленький сученыш считает, что ты заслуживаешь жестокую смерть! — После этих слов, по помещению эхом пронзился ледяной и такой ненавистный смех. Натан любил смеяться с своих жертв, ему это нравилось. Нравилось свое превосходство. Нравилась эта безысходность в глазах напротив. И это было пугающе до дрожи в коленках, но маленький Натаниэль давно понял, что страх показывать запрещено. Это третье правило. Видимо, привязанный человек не знал об этом правиле, ведь он даже не пытался скрыть эмоцию ужаса на лице.

— Не надо я-я прошу-у-у… пощадите…— Мужчина ныл и ныл, и прямо сейчас нарушил сразу 3 правила.

1- Не показывать страх.

2- Не плакать.

3- Не просить пощады.

Конечно, это не все правила, которые он нарушил во время своего времяпровождения в подвале, но эти пункты самые требовательные. От нарушения именно их Натану сносит крышу, и он хочет все больше и больше крови и страха. Но в этот раз отец почему-то не звал Лолу, не брал свой любимый топор и как хищник не приближался к пойманной жертве. В этот раз на нем была только одна из самых отвратительных улыбок. Она означала предвкушение. Предвкушение крови и жестокости. Старший Веснински повернулся к сыну, и от выражения лица Натана, у Натаниэля застыла кровь в жилах, но он не позволил ни на секунду изменить свое застывшее в безразличии лицо. Главное не дернуться, не шевелиться, не двигаться, смотреть только в глаза: «не своди глаз не своди глаз не своди глаз не своди глаз» — все мониторил себе Натаниэль, пытаясь не выдавать страх через глаза. Натан на это лишь заулыбался еще больше, еще пугающе.

— Ну что, мое главное разочарование, сегодня ты должен показать себя и свои навыки, которыми я тебя самолично учил. Ты сам будешь пытать этого ублюдка, — Все это Старший говорил приказывающим тоном, давая понять, что одна оплошность, и на месте связанного мужчины будет сидеть сам Натаниэль.

— Отец, — Натаниэль понимал, что ничего не спасет его сейчас. Либо это делает он, либо это сделают с ним. Сейчас он был на краю безысходности и желанием бежать. Нельзя. Он уже пытался. Ни к чему хорошему это не приводит, только новые ранения и жестокий взгляд отца. Делать было нечего. Это не по его воле. Он этого не хотел. Натаниэль пытался сказать это глазами, все ближе и ближе подходя к жертве. Ему предоставили выбрать оружие самому. Отец обычно использует тесак или топор, но Натаниэлю пригляделся нож BACK. Младший медленно, под убийственный взгляд отца, шел прямо к обреченному мужчине. Сначала он взял его руку, и не острой стороной ножа начал бить, бить и бить, пока от пальцев не остались лишь какие-то ошметки. Натаниэль пытался игнорировать ор, плачь и мольбы о пощаде. Он пытался не выражать эмоций, пока его руки отрезали чужие полуживые пальцы. Натаниэль не знал, нужно ли узнать от жертвы какую-то информацию, поэтому, не замечая вопли, спросил у отца об этом.

— А ты думаешь, что ему есть что скрывать? — Все с той же кровожадной улыбкой говорил Натан.

— Не уверен, Отец, — его голос звучал на удивление спокойно, по крайней мере так думал Натаниэль. Видимо, Старший заметил эту неуверенность не только в словах.

— Так что ты стоишь?! Продолжай пытать, может узнаешь что! — Отец был зол. На что, Натаниэль так и не понял, но не смел перечить и продолжил работу. Наверно, после этих пыток к нему в кошмары добавиться еще одно лицо, винящее его во всем. Не приятно.

Натаниэлю пришлось продолжить работать над телом.

Нил проснулся в холодном поту. Давно ему не снилось его первое убийство. Ну, не удивительно, что после всех пережитых событий его будут докучать кошмары о прошлом. Но Джостен подумает об этом позже. Сейчас он в порядке. Рядом с ним его Лисы, рядом Эндрю. Ему больше незачем бежать, ведь все его обидчики, те от кого он бежал — были мертвы. Но Нил даже не понимал, что видимо, не все.

Днем все прошло как обычно. Утренняя тренировка прошла на удивление хорошо. Занятия в университете тоже. Эндрю не пытал Нила своим сжигающим взглядом. Все…было слишком, эм, хорошо. Нил как-то не привык так жить, без спешки. Теперь он действительно свободен. Скоро приедут новые первокурсники, и Джостен немого волновался. Сможет ли он показать роль вице-капитана достаточно хорошо? Он надеялся на это.

Этого не произошло. Новые Лисы были слишком высокомерны. Этот Джек просто не выносим. Он постоянно докапывается до 10 номера, намекает на прошлое, и что самое ужасное — пытается через Эндрю дотянуться до самой больной точке в подсознании Нила. Именно тогда закончиться все терпение, все то, что Джостен сдерживал скоро выберется наружу, и от таких мыслей по всему телу проходит волна мурашек, волна эмоций, которую Нил все так же стерпит. Нил не хочет думать, на что он готов пойти ради искривившейся в ужасе рожи своего врага, ну, или же просто Джека, и желательно Шины, которая так же до смерти надоедлива. Иногда перед сном, Джостен представлял их лица, которые выражают один лишь страх и испуг. В таких мечтах, Нил сам вырывает им языки, выдавливает глаза, иногда доходит до убийств, но это лишь в крайних случаях, в которых эмоций слишком много для всего-то оторванных органов. Конечно, Нил ни кому это не говорил. В реальности он так никогда не поступит. Он не хочет быть настолько похожим на него, на отца. И все же, многие же мечтают и их пожелания не выполняются? Для этого они и существуют, мечты. Сейчас ему можно мечтать о чем угодно. В бегах просто не было на это времени. Мечты были, так же не очень добрые и не правильные для ребенка, но он просто пытался подавить в себе это странное и не понятное чувство. Поэтому сейчас он имеет полные права на мечты.