виолончель (2/2)

Откуда оно? Сама Аддамс даже не знала об этом. Конечно, она весь день корила себя за эту глупую открытость. А что можно сделать? Ничего. Поэтому и волноваться было уже не о чем, но все равно тревожность чуть ли не поглощала девушку полностью.

Энид ушла с Аяксом на свидание, как обычно.

— Вещь, - скомандовала девушка и тут же услышала постукивания пальцами по полу, а после уже по столу. — Я пойду играть на виолончели, - в ее голове что-то поменялось, что-то что заметил Вещь.

Аддамс хотела было вставать, но рука начала что-то яростно объяснять.

— Со мной все в порядке, - Вещь так не думал.

— Я в порядке, Вещь, либо ты успокаиваешься, либо сам знаешь, что с тобой будет, - от этих слов рука сжалась и быстро ускакала на балкон.

Игра на виолончели приводило ее в чувство, она могла вывести все свои эмоции после игры на ней. Сейчас она не была уверена, что ей это поможет, но был ли вообще другой вариант?

Уэнсдэй села на излюбленный стул перед инструментом и дождавшись когда Вещь откроет нотную тетрадь, она начала.

Музыка раздавалась по всей общаге, но девушке было все равно. Пальцы бегали на разные аккорд, другая же рука делала размашистые движения в разные стороны.

Она нашла ритм, темп в котором ей было спокойно.

Ксавье рисовал тогда, у себя в мастерской. Это отвлекало его от тех же самых мыслей, что и у Уэнсдэй. Услышав мелодию с улицы, юноша вышел.

Мелодия раздавалась по всему этажу, Вещь перелистывал страницы пока книга не закончилась. Уэнсдэй хотела плакать, она не плакала с момента смерти своего скорпиона. Ведь, слезы ничего не решают.

Только при игре на инструменте девушка могла в самом деле полностью открыться своим эмоциям. И в самом деле глаза девушки начали слезиться, музыка становилась громче.

Ее лицо ничего не выражало кроме безразличия. Но где-то внутри ее она жалела обо всем своем существовании.

Конечно, Аддамс было безумно хрупкой. Невермор повлиял на нее, она отрицала это. Она никогда не думала, что будет иметь друзей. Никогда не думала, что будет такой же как своя мать. Также сильно будет поглощена кем-то. Также сильно, до дрожи в руках разглядывать чье-то лицо в надежде увидеть на нем эмоции. В надеже увидеть на нем улыбку.

”Я никогда не полюблю, не заведу семью и не стану домохозяйкой.” Слова, которые она сказала матери перед их уездом.

Она и не полюбила. Ксавье был притягивающим. Ей нравилось то, каким он может быть привлекательным, то как ей было комфортно с ним, то как она чувствовала себя в безопасности. Разве это влюбленность?

Слезы уже стекали с подбородка, лицо все также не выражало никаких эмоций, а мелодия также не останавливалась.

Вещь в недопонимании замер, почувствовав, что что-то не так. Он лег на плечо девушки, слегка постукивая пальцами.

Уэнсдэй замерла. Она была где-то в другом мире. В мире своих пустых обещаний и ненависти к самой себе. Ненависти, которую она не доверяла никому.

Девушка остановилась. Вытерев лицо руками, она начала их рассматривать. Рассматривать руки, которые были все в слезах. Это то, чего она не ожидала от себя. Не ожидала эмоций.

Вещь поглаживал ее плечо, пока Уэнсдэй пыталась прийти в себя. Этого ей не хватало, не хватало обычного поглаживания по плечу, успокаивающего жеста. Чего-то, что спасло бы ее от самой себя. Эмоций, которые кипели где-то внутри нее. Эмоции, которые она так умело скрывало. Аддамс ненавидела себя.

— Я в порядке, Вещь, - руки предательски подрагивали.

Вещь слез с ее руки, покинув балкон на совсем. Этот день был дня нее максимально трудным.

Девушка давно не чувствовала себя так жалко. Жалко из-за обещаний, которые она не выполнила. В глубине души она не любила себя за все, корила себя за любое действие, которое ранило другого человека.

Она сама не знала, что правда может показаться кому-то на столько привлекательной. Это ужасно.

Уэнсдэй сможет справиться с этим?