XX (1/2)

— приди ко мне, прошу.

часть двадцатая</p>

адская неделя</p>

первая неделя на антидепрессантах проходит спокойно, однако под конец её феликс становится раздражительным и нервным. о себе напоминают старые привычки: губы превращаются в кровавое месиво, и даже хванов бальзам не спасает от появления ранок. но одно различие есть — без подарка хёнджина ликс кусал бы сухую и потрескавшуюся кожу, а не более мягкую. окружение поддерживает парня изо всех сил, относясь с пониманием к срывам ли. к удивлению многих, больше остальных рядом с ликсом проводит время джисон: забота о друге позволяет ему немного отвлечься от собственных переживаний, да и тот старается давать хану какие-то советы, выслушивать его, когда требуется.

на седьмую ночь — парень считает — происходит что-то невообразимо страшное. он просыпается резко, не понимая, что его разбудило. через время внутри рождается беспричинная тревога: сердцебиение усиливается, голова идет кругом, а горло сдавливает. и как только феликс ни пытается уснуть, в итоге он до самого утра борется с ужасными мыслями, одерживающими над ним победу. на учебу ли отправляется абсолютно разбитый и потерянный. находясь в школе, юноша, промешкавшись, все-таки пишет психотерапевту о случившемся, и мужчина просит мальчишку не бросать прием лекарства: господин пак надеется, что временный нежелательный эффект от препарата сойдет на нет. ёнбок слабо верит в это — он, скорее, предполагает, что теперь лечение станет помехой в повседневной жизни.

никто из ребят так и не узнает, что феликс, проигнорировав занятие у хвана, уходит после уроков домой, чтобы провести вечер в компании лезвия.

☆</p>

хван хёнджин:

доброй ночи! надеюсь, я не разбудил

тебя своим сообщением.

как ты?

22:58

— почему ты со мной такой добрый, а? — ликс, истощенный душевными терзаниями, потирает глаза. не будь джин ему хоть как-то дорог, он бы не стал открывать переписку с парнем и просто забросил телефон в дальний угол комнаты. но в данный момент совесть не позволяет поступить со старшим подобным образом, поэтому ёнбок делает дозвон, чтобы не мучить долгим обменом сообщений и себя, и хёнджина.

продолжительные гудки напрягают, однако ли не сбрасывает звонок. когда время ожидания истекает, он думает попробовать позвонить ещё раз, но мысль, что джин может быть занят чем-то другим, прогоняет прочь эту затею.

вы:</p>

и тебе доброй. я не спал, так что все</p>

в порядке.</p>

23:05</p>

феликс обращает взор на рисунок, который помог ему сделать хёнджин: изображенная рука ли теперь покрыта красными линиями и точками. подросток сдержал обещание не резаться до тех пор, пока бумага не перестанет спасать от желания сделать себе больно. в конечном счете он все равно сидит с расцарапанными бедрами — целые сутки в жизни ли творится какая-то неразбериха.

— алло? — ёнбок принимает входящий вызов от хвана с телефона, который не покидает ладонь парня последние полчаса.

— привет, — голос на том конце провода звучит взволнованно. — прости, что сразу не ответил, я был в душе.

— все хорошо, не переживай так по пустякам, — попытки рассеять чужие тревоги выглядят донельзя жалко на фоне того, что сделал с собой ли. — сейчас ты свободен?

— да, — ликс, не сумев сдержать облегченный выдох, продолжает слушать старшего. — как ты? я забеспокоился, когда ты не пришел сегодня, не предупредив никого.

— а должен был? — школьник не способен обойтись без колкостей. — прости, я еле-еле отсидел все уроки, так что мне сил хватило только на то, чтобы добраться домой. я же ничего особенного не пропустил?

— не-а. единственное, чонин был тише обычного. без тебя он холодеет к тому, что мы делаем.

— думаю, он переживет мое отсутствие. раньше же он как-то жил, не зная меня.

— мне кажется, это не совсем так работает, — мягко поправляет его хван. — мы не являемся статичными объектами, которые из года в год остаются прежними. нас формируют люди, с которыми мы сталкиваемся. с одними на постоянной основе, с другими — один-единственный раз. так что ты, возможно, и не осознаешь, что можешь иметь большое влияние на чонина. человеку иногда хватает сказать всего слово, чтобы оно сказалось на дальнейшей жизни кого-то. понимаешь, о чем я? — в течение долгой поучительной речи парень переключается на громкую связь, чтобы было удобнее переодеться.

— ага, — печально изрекает мальчишка. — я вот в свете последних событий сполна убедился в том, что ты, похоже, предначертан мне судьбой.

студент замолкает. он хмурится и смотрит в одну точку, не отвлекаясь. руки, живущие собственной жизнью, разглаживают несуществующие складки на пижамной рубашке.

— эй, ты там живой? — окликает его ли.

— все нормально, просто задумался, — он мотает головой из стороны в сторону, приходя в себя. — что ты подразумеваешь под «предначертан судьбой»? — хвана напрягает хриплый шепот феликса. в последний раз он слышал нечто подобное, когда ёнбок плакал в его присутствии.

— помнишь рисунок, который мы с тобой сделали, когда ты был у меня дома? сегодня я попытался вылить на него все переживания, но у меня не получилось. однако вот что интересно… когда я взял в руки лезвие, понял, что у меня появился какой-то внутренний барьер на селфхарм. я сидел на кровати и размышлял, почему мне сейчас тяжелее резаться, чем раньше. я вспоминал тебя и твои слова, представлял, что ты был рядом и останавливал меня, успокаивал и утирал слезы, — раздается первый всхлип. — ты стал моим спасением. мне не пришлось заходить слишком далеко.

— у тебя… что-то произошло? — хёнджину тошно задавать один и тот же вопрос, однако другого выхода он не видит. молодой человек на низком старте — он собирается реализовать безбашенную, по его мнению, идею.

— то, чего я сильно боялся. после таблеток мне стало плохо, — снова приглушенный всхлип. — господин пак в курсе происходящего. признаться, я боюсь ложиться спать, потому что прошлой ночью меня измотали собственные мысли и страхи. я без понятия, чем себя занять, но погружаться в это болото мне больше не хочется, — ли пальцами смахивает слезы. — противно находиться в родной комнате, аж бесит.

— я могу приехать к тебе, — твердо заявляет джин. денег на карте у него не так много, чтобы разбрасываться ими направо и налево, но хвана это волнует меньше всего, когда с ним разговаривает тот, кому он обещал протянуть руку помощи.

— ты свихнулся? — ликс тихо смеется.

— давно уже, если ты не заметил. одно твое слово, и я приеду и заберу тебя, — повторяет брюнет.