IX (2/2)

— да, заходи, — ёнбок чуть прокашливается, чтобы прочистить горло после сна.

хёнджин аккуратно заходит в квартиру, закрывая за собой дверь, после чего разувается, пока ли, облокотившись на стенку, наблюдает за ним. затем они вдвоем добираются до комнаты ликса. последний, предупредив хвана, чтобы тот сам взял себе стул, стоящий у стола, забирается обратно в постель — он успел замерзнуть, пока разгуливал по коридору. джин действует по инструкции парня и садится ближе к его кровати.

никто не спешит завести разговор: феликс подбирает слова, чтобы начать рассказ, а хёнджин раздумывает над тем, когда у того успели появиться бинты на запястьях.

— опять я заставил кое-кого беспокоиться, да? — ликс натягивает одеяло до носа и утыкается лицом в подушку, чтобы скрыть свое смущение.

— ничего страшного, — хван играет с кольцами на пальцах, то снимая их, то возвращая на место, и смотрит в пол.

— знаю, у тебя ко мне много вопросов. я видел, как ты пялился на мое тело, — из-под прикрытия говорить намного легче. — хочешь, чтобы я тебе все рассказал?

— если ты готов, я выслушаю. но ты просто можешь отдохнуть, пока я рядом.

раз уж старший пришел — нужно объясниться.

— я вчера снова загнался и решил позвонить чанбину, чтобы встретиться, а он, как оказалось, был у нашего общего друга. у того отец умер, но мне никто ничего не сказал. в итоге я сорвался, потому что почувствовал себя никчемным и бесполезным, раз меня оставили в неведении, и сделал с собой это, — ли приспустил одеяло и высвободил из-под него свои руки. — а потом, как последний идиот, отключился прямо на улице. меня кто-то нашел, и так я оказался в больнице. там хоть с матерью за последние две недели наконец-то увиделся. правда, ничего хорошего от нее не услышал. когда она меня привезла сюда и свалила, я испугался, что точно убьюсь, поэтому написал тебе.

хёнджин не знает, что ответить на подобное признание.

— можешь ничего не говорить. я знаю, что со мной тяжело, потому что мне с самим собой тоже всегда было тяжело, — мальчишка будто читает мысли своего хена.

студент понимает, что сейчас совершит огромную ошибку, ведь не так их учат в университете работать с людьми, но он все равно произносит:

— я понимаю тебя. хочешь, поделюсь своей историей?

феликс приподнимается на локтях, внимательно смотря на собеседника.

— а давай, — ёнбоку, честно говоря, поднадоело одному болтать без умолку, поэтому предложение хёнджина он воспринимает положительно.

— фух… ладно. мы с тобой чем-то похожи, знаешь? — джин горько усмехается. — я тоже гей, — на это высказывание ликс чуть не закашливается от неожиданности, — и так же, как и ты, в школе прибегал к помощи лезвия. но этот период продлился не очень долго. один мой друг дал отличный совет, — на слове «отличный» хван показывает пальцами кавычки. — он предложил мне носить на запястье канцелярскую резинку, чтобы я мог её оттягивать и оставлять на коже синяки в те моменты, когда мне хотелось порезаться. но ты, наверное, понимаешь, что заменить один способ причинить себе вред на другой — не значит помочь своему телу. через какое-то время я нашел занятие по душе — рисование. в старшей школе на день рождения одноклассники зачем-то подарили мне мой первый скетчбук, и я до сих пор понять не могу, что побудило их это сделать, но спасибо им. я решил по приколу сделать несколько скетчей, однако потом меня затянуло. а однажды я решил обвести свою руку карандашом. догадываешься, что я собирался делать с этим рисунком?

— если честно, не совсем.

— я попробовал делать так: когда было плохо на душе, я брал в руки красный карандаш и наносил им разные полосы на той странице. я старался успокоить свой мозг, представляя, что мучаю не просто лист бумаги, а настоящие запястья. удивительно, но способ помог. потом я потихоньку отошел от селфхарма вообще, полностью уйдя в творчество. а сейчас помогаю другим справиться с проблемами таким образом.

— ты по этой причине решил стать психологом? потому что сам страдал?

— скорее, да, чем нет.

— а ты сможешь помочь мне сейчас тоже такой рисунок сделать? я бы и сам руки обвел, но, как ты видишь, с этим пока что связаны определенные трудности.

— хорошо. где у тебя хранятся бумага и карандаши или ручки?

у хёнджина спирает дыхание, когда ли молча встает с кровати, выбираясь из нагретого кокона, и подходит к столу, чтобы отрыть запрошенные хваном принадлежности. феликс неземной со своими тонкими ногами, костлявыми руками и четкими скулами. парень не может не проскользнуть взглядом под майку, где спрятаны чужие ребра. ему хочется дать себе пощечину за свою реакцию на искреннюю улыбку ликса, отыскавшего пенал с карандашами. подросток болен, но джину он все равно <s>нравится</s>. хочется до безумия открыть для себя другого ликса, здорового и счастливого.

— эй, все в порядке? ты чего-то подвис, — хёнджин отводит взгляд от того места, где только что был ли, и возвращается в реальный мир.

— да-да. ты все нашел?

— ага. ты извини меня, конечно, но мне придется тебя подвинуть, — феликс посмеивается, указывая рукой на стул, который занял хван. — тяжеловато будет с кровати до стола тянуться.

— согласен, — хёнджин встает, относит предмет мебели к столу и приглашает ёнбока сесть.

школьник приземляется на предложенное место. под его правой рукой оказывается белый лист бумаги как раз под размер небольшой ладошки и части предплечья. хван подходит сзади, наблюдая за движениями подростка. феликс чуть поворачивает голову в сторону старшего:

— в пенале есть несколько цветных ручек и простой карандаш. можешь использовать их.

джину повторять не нужно — он раскладывает письменные принадлежности в ряд.

— можно задать личный вопрос? — спрашивает осторожно ликс, после чего слышит приглушенное «да». — как ты понял, что твоя ориентация отличается от ориентации большинства?

— ох, как ты забавно завернул. так уж и быть, отвечу, — парень одной рукой опирается на стол с левой стороны от ли, а другой берет карандаш. хёнджин нависает над младшим, чтобы рисовать было проще. — я влюбился в своего одноклассника. ну, или мне так показалось, я до сих пор не понял. однако факт остается фактом — я много времени проводил за представлением счастливого совместного будущего. а через несколько месяцев после того, как я осознал, в какое болото попал, мои розовые очки разбились стеклами внутрь, потому что я увидел этого парня вместе с девушкой. поскольку девчонки уже тогда мало интересовали, стало ясно, что меня все-таки привлекают парни.

— как банально, — бурчит ли, чувствуя чужое дыхание на макушке и ловя отголоски приятного уху смеха.

— как есть, так и рассказываю, нечего жаловаться, мелочь, — хван заканчивает обводить тонкие пальчики. — все, давай смотреть, что тут у нас получилось, — старший поднимает хрупкую руку ликса, обхватывая её там, где кожа осталась цела.

от жгучего прикосновения голова идет кругом у обоих. ёнбок натурально не вдупляет, почему хёнджин продолжает проворачивать с ним нечто подобное и ищет лишних касаний, но не противится, поскольку самому приятно.

младший перемещает рисунок к своему лицу, позволяя хвану рассмотреть его чуть ближе.

— думаю, мы с тобой отлично постарались, ты так не считаешь? — произносит даже как-то восхищенно брюнет, пока в феликсовых глазах разгораются маленькие искорки.

— я с тобой полностью согласен, — ёнбок опускает лист бумаги обратно, а после обхватывает этими самыми пальчиками, которые обводил хёнджин, запястья хвана, потянув его на себя и расположив руки на своих плечах. — не против?

— зачем спрашиваешь, если уже сделал? не против, — ли после таких слов немного смелеет и начинает поглаживать сухими подушечками пальцев ладони парня.

съязвить у хёнджина не получается: он перестал думать ещё в тот момент, когда впервые взял феликса за руку. хван пытается успокоить нервы, говоря самому себе, что он позволяет ли брать над собой контроль лишь по той причине, что парнишка очень тактильный. забывает, что тоже тянется к нему.

— хёнджин, прости, но мне что-то нехорошо. голова кружится, не могу больше сидеть. можно мне вернуться в кровать?

— конечно.

феликс медленно поднимается и хватается за джина, пока тот бережливо отводит подростка к постели. укрыв ёнбока одеялом, он возвращает стул на место, ближе к ли, и снова садится на него.

— покажешь свои шрамы? — мелкий, как всегда, в своем репертуаре.

— так не терпится их увидеть? — хёнджин не злится, ведь он давно смирился с существованием этих следов, свидетельствующих о временах, когда будущее казалось безнадежным. — в качестве исключения.

студент снимает с себя черный пиджак, оставаясь в белой футболке с короткими рукавами. он кладет руку на одеяло рядом с лицом ликса, чтобы тому не приходилось лишний раз двигаться. школьник не удерживается и проводит своим указательным пальцем по выступающим над поверхностью кожи рубцам, обвивающим плечо хвана.

— я начинаю понимать людей, которые говорят, что им мучительно видеть на других такие отметины.

— ничего не поделаешь. главное, чтобы боль человека осталась в прошлом, — хёнджин завороженно смотрит на то, как чутко касается его феликс, словно проходится не по зажившим ранам, а по свежим порезам.

— ты смог её победить?

— да. но тут нужно понимать, что меня вылечило не время, а мои собственные поступки.

— спасибо за то, что доверился мне в ответ, — ликс закрывает глаза, чувствуя, как накатывает волна умиротворения. — знаешь, наверное, я не стану больше задерживать тебя. думаю, ты тоже устал за день, поэтому отдохни хорошенько дома, ладно?

— я могу остаться с тобой, — хван переживает, что совесть не даст спокойно уснуть, если он бросит ли после такого, но тот лишь мотает головой отрицательно. — твой чанбин сможет позаботиться о тебе в случае чего?

— надеюсь, что да. я напишу ему через час-другой, не волнуйся.

— лучше мне напиши вечером, как себя будешь чувствовать, договорились?

— по рукам.

— придешь ко мне завтра на занятие, если будут силы?

— конечно.

феликсу хватает нескольких минут, чтобы задремать, а хёнджин видит в парне сонного ангела, не иначе. маленького, которого хочется защищать. но хван оставляет школьника в одиночестве, как он того и пожелал, и уходит домой.

пока дверь квартиры автоматически блокируется, ликс мирно посапывает в подушку.