4. (2/2)

«Неплохо, — заговорил тот самый голос. — меня все устраивает».

— Я на это надеюсь. Кстати, ты мне придумал, где б раздобыть еды? А то так жрать охото. — Хелен хихикнула на последнем предложении.

«Соседи. Иди и возьми что-нибудь».

— Ты типо меня воровать принуждаешь?

«Это не воровство — это дележка».

— Хорошо, так и поступлю. Значит, если я буду не воровать, а делить понемногу, то меня не привлекут к ответственности, я так понимаю?

«Так, да».

На этом моменте Хелен не сдержала смеха: сначала лёгкий, затем все больше и больше нарастающий хохот, а уже под конец — истерическое ржание. Но это было не самое страшное. Страшно, когда она резко успокаивалась, следы от истерики и улыбки как ветром сдуло, Хелен после такого становилась серьезной. Серьезной и очень агрессивной. Это больше всего пугало людей. Бабки шептались, что девка эта одержима Бесами. И, как позже выяснится, это окажется правдой. В ней часто замечали что-то до жути странное: то она куклам соседских девочек глаза гвоздем протекала с бесстрастным взглядом, то начинались сильные припадки.

— Так, лады. Пошли, добудем себе мяса.

Хелен спустилась с лестницы вниз. Из дома напротив тянул опьяняющий запах шашлыка. Хелен потянуло на этот запах, она уже представляла, как раздирает свою добычу на куски зубами, а если она ещё и с кровью, не дожаренная, так вообще — райское послевкусие. А чего так? В колонии и психиатрии одновременно ей и не такое подавали, за два года привыкаешь, и ничего.

Через деревянный забор она уже высматривала то самое мясо, запекающееся на шампурах. Также отдельно стояла красная миска с ещё только замаринованными куриными ножками. С одной просочилась капля крови. Глаза Хелен расширились. Осталось только придумать, как достать это угощение.