«Снова.» 1/2 (1/1)
Они снова по разные стороны стены, снова не получается связаться, снова это приводит к рыданиям, снова это заставляет медленно умирать в душе и волноваться, все ли в порядке, все ли хорошо, смогут ли они ешё раз встретиться или поговорить? Ни один, ни второй не знал и обоим было страшно, страшно что они опять не смогут связаться, ведь прошёл уже месяц и они все никак не могли ни поговорить, ни увидиться. Кали сполз по стене своей комнаты схватившись за голову, которая уже раскалывалась от слёз и истерик которые никак не прекращались и не могли прекращаться от волнения, страха и постоянного стресса. Он старался забыться с помощью учёбы и занятий с Маэстро или Аниром, но всё равно это никак не помогало, он лишь сильнее выгорал и страдал, что пугало его учитилей и наставников, но что они могли слелать? Его мать и слова слышать об этом не хочет, а её сын всё больше и больше страдает и медленно умирает, Аниру, да и Маэстро просто больно было смотреть на это, но сделать они нечего не могли, пойдут против — Катрина увезёт его ещё дальше, запрёт или еще что-нибудь сделает, в попытке «сохранить своего мальчика», что «её мальчика» сломает полностью. Кали писал всё это время, писал и писал письма и они доходили до Юго, но ответные не приходили — их все копила Катрина, но не читала, а лишь копила, не отдавая их Кали, что осточертело Аниру и он забрал письма у Катрины и те, что пришли на почту, принёс их домой и вывалил на стол Кали.
— Все письма, что Катрина скрывала от тебя, читай и отвечай, твой там волнуется. — он слабо улыбнулся и ушёл, оставив Кали наедине с горой писем.
***
Юго снова не мог уснуть, снова заслушивал пластинку которую он ему оставил.
«- Дважды два — четыре, четырежды четыре — будет шестнадцать, а шесть ю три будет восемнадцать — когда мы с тобой поженимся! Люблю тебя, очень люблю… Дважды деваять будет восемнадцать, учись в школе и не пропускай уроки, не скучай по мне, встретимся ещё… Надеюсь. Дважды три будет шесть, а дважды семь будет четырнадцать, а дважды восемь будет шестнадцать, сколько сейчас нам, через два года мы поженимся, Югаша! Раз-два-три-четыре, кхм-кхем-кхе-е-е-ем…» — он снова и снова заслушивался этой пластинкой ночами, обнимал одеяло и засыпал под неё, его соседи по комнате — Мишель и Артём всё это слушали, первый молчал, а второй лишь грустно вздыхал:
«-Эх… Страдает влюблённый дурак, романтично, но так трагично…» — но ни один, ни второй не решался сообщать Юго о том, что все слышат и слушают его пластинку, будто греясь у этого любовного костра. Так проходили те месяцы отчаяния и зелёной тоски.