II (1/2)
Уже утро, около восьми часов. Будильник звенел под ухом Севинч. Та не хотела просыпаться сейчас, ей так не хотелось идти в школу, просто подать документы туда. Но надо. Севинч села на кровать, потянулась, протёрла глаза, встала. Сегодняшнее ночью, скорее под утро, снился какой-то странный сон. Севинч запомнила несколько примет из этой игры воображения: какие-то странные красные, скорее бордовые, шарики, и... рука, чья-то вытянутая мультяшная рука с белым рукавом и странной белой перчаткой. Это нечто протягивало ей связку дюжины шариков, с детским голоском:
— «Привет, Севинч...».
И все, больше ни-че-го.
Белен только заметила, что уснула в полотенце, видимо до того её обессилел переезд в другой город. Не желая идти на кухню в одном полотенце, девушка надела на себя сорочку, будто она так и спала.
Севинч, спустя несколько минут, спустилась вниз. Из кухни доносился запах... ммм... пиццы! Давно уже не ели это чудесное итальянское чудо.
— Ммм, мам, как приятно пахнет! Наконец-то у нас на завтрак что-то вкусное. А то обычные хлопья.
— Тебе хлопья надоели? — Миссис Белен нахмурила брови, поставив тарелку с пиццей. Видимо, ей не очень понравилось высказывание дочери о завтраке. Само собой, эта семья имела очень скудную зарплату (бывало, что её вообще могли не дать), так что приходится довольствоваться тем, что имеется. — Ешь, что дают.
— Ладно, извини, больше такого не повторится. — Севинч уткнула взгляд в тарелку.
Из-за угла вышел Алек. Он только что тоже проснулся.
— бмм, доброе утро, мама, доброе утро, папа, доброе утро, Севинч. — Протерая глаза, индивидуально поздоровался младший со всеми.
— Доброе утро. — Поздоровался отец, и снова опустил глаза на газету.
— Угу, доброе. — Уже с недовольным видом поздоровалась Севинч, встала со стула и направилась обратно к себе в комнату.
— Эй, а завтрак?! — С недовольством вскрикнула мать.
— Спасибо, аппетит пропал.
— Тогда, можно я доем? — Влез Алик.
— Да, пожалуйста! — Севинч, дойдя до комнаты, громко хлопнула дверью, так, что Алек аж подскочил на стуле.
— Что это с ней? — Спросил Алек. — Она какая-то сегодня злая.
— Переходный возраст. — Вставил отец, подняв глаза на сына, затем, снова уткнувшись в газету, продолжил читать новости.
— Она не злая, — Начала женщина. — это я давлю на неё, почти вам ничего не разрешаю, во многом ограничиваю. Вы — дети, это наша вина, что мы не можем дать вам все, чего бы вам ни хотелось бы.
— Так, — Негромко стукнул кулаком по столу Алек. — Я решил, что я тоже пойду работать.
— Ты ещё мал, родной, — Заколебавшись упрекла его мать. — подожди, пока тебе...
— Я уже надоел это слушать, я буду помогать сестре, мы сможем зарабатывать на её деле деньги. Вы только и делаете, что жалуетесь на плохую жизнь. — Алек встал из-за стола и направился в свою комнату.
— Завтрак я доедать буду, да? — Устало спросила женщина.
— Спасибо, аппетит пропал! — Алек так же, как и сестра громко хлопнул дверью, из-за этого звука, с картонных стен упала картина, изображавшая натюрморт.
— Дорогой, что происходит? — Женщина поникла и села рядом с мужем. — Почему наши дети возненавидели нас?
— Ты слишком все воспринимаешь близко к сердцу. — Не отрываясь от новостей, ответил он. — Если ты будешь так и дальше себя вести, то и до пенсии не доживёшь. — Мужчина усмехнулся.
Женщина окончательно взорвалась.