Хороший мальчик (1/1)
оздний вечер освящен уличными фонарями, в мягком и теплом свете которых танцуют редкие и мелкие снежинки. Глядя на них и не скажешь, что всего пару часов назад был сильный снегопад, похоронивший под сугробами совсем небольшой городок, затерянный где-то в сибирских лесах. Кое где даже пообрывало провода.
Сейчас на улицах немноголюдно: вот прошло несколько пьяных в стельку мужиков, нетвердо шагающих в сторону ближайшего рабочего магазина, вот разгребают снег дворники и ездят снегоуборочные машины по полупустым дорогам, вот сидят на скамейке местного парка парочка влюбленных подростков, делящих напополам бутылку самого дешевого красного вина и полупустую пачку красного чапмана, а вот мужчина лет пятидесяти выгуливает свою собаку – черного, большого и страшного, но бесконечно доброго лабрадора (через пару кварталов будет их любимый продуктовый, где мужчина возьмет вкусные творожные печеньки, и которые съест по пути домой вместе со своим питомцем), а вот ходит полицейский патруль.
Большая часть людей сейчас сидит по домам и, одним глазом досматривая ”Иронию судьбы”, режет салаты и доставляет на праздничный стол тарелки. В теплых квартирах стоят елки. На окнах угрюмых многоэтажек висят разноцветные гирлянды. Хотя, конечно, не стоит грести всех под одну гребенку: кто-то не празднует Новый Год из принципа, кто-то терпеть не может ”Иронию судьбы”, а у кого-то нет елки. Все в таком духе. Все люди разные, так ведь?
Нетипична новогодняя ночь и для него: толстого мальчика лет тринадцати, одетого в желтый пуховичок, нелепую шапочку с помпоном и болоньевые штанишки, которые издают смешной звук ”шух-шух” при каждом шаге. В этот Новый Год мальчик захотел сделать себе весьма специфичный подарок, который не купят родители. Он хотел кошечку. Красивую кошечку, ласковую, смешно мявкающую, когда он выкладывает на землю перед ней мягкий корм из пакетика, мертвую, изуродованную, раздавленную, расчлененную, сгнившую, с раздробленными костями, с перебитым позвоночником, хрипящую и по-кошачьи плачущую от невыносимой боли, пока ей перемалывают её хрупкие, красивые лапки, с торчащими из ануса кишками, облитую собственной кровью и смотрящей в одну точку своими стеклянными, тусклыми и жутко красивыми глазами. Мальчик часто делал себе такие подарки, не только на Новый Год, и как после других детей оставалась изорванная подарочная бумага, после него оставались развешенные по столбам и доскам объявления о пропаже домашних животных. Изломанные кошки. Собаки, которых потом находили лежащими на боку и пускающих изо рта розовую пену. Впрочем, кошек он любил сильнее прочих и радовал себя ими не в пример чаще. Было что-то возбуждающее и приятное в уничтожении их красивых и изящных тел. Иногда хозяева находили своих любимцев прямо у своих дверей. Мальчик не знал большего удовольствия, чем подслушивать крики и рыдания своих скорбящих соседей.
Вот и сейчас красивая рыжая киса, с аппетитом и мурлыканьем кушающая мягкий корм, была Масюней, любимой кошечкой одного мерзкого дрыщавого урода, живущего этажом выше. Мальчика уже давно неимоверно бесила его худоба, так что с Масюней он планировал расправиться особенно жестоко. Например, можно даже не убивать, а выколоть глаза, отрезать уши и лапы, а потом подкинуть этот никчемный обрубок хозяину, чтоб ему пришлось её усыплять. А может утащить в подвал, накормить битым стеклом и отрезать язык, чтоб не орала и умирала в муках. А может бросить в канализационный люк, чтоб она захлебнулась в говне? А может изнасиловать какой-нибудь толстой палкой, чтоб все ей изорвало. А может…
Размышления мальчика прервал звук снега, хрустящего под чьим-то сапогом. Когда он обернулся на звук, все мысли до единой разом вылетели из его головы, как вылетают мозги из разбитой молотком головки уличной кошки, ведь тем, что он увидел, был идущий на него труп Деда Мороза. Одетый в изорванную синюю шубу старик кривил полусгнившие губы в ужасную ухмылку, в которой было видно, как вываливаются желтые зубы из обмякших десен. Его мертвые глаза смотрели в разные стороны. Из под рваной новогодней шапки торчали уродливые демонические рога измазанные какой-то слизью и облепленные насекомыми. Борода отваливалась клочьями прямо на ходу, а из-под выпавших клочьев мгновенно вырастали обмякшие кошачьи и собачьи лапы. Серые, белые, рыжие, черные. Мальчик знал их все. Дед Мороз опирался на измазанный чем-то красным посох и волок за собой изломанную ногу. Его голова болталась в разные стороны, как у человека с переломанными позвонками. И он шел слишком быстро. Через несколько секунд он уже оказался около оцепеневшего от страха мальчика и, обдав его зловонием, прошептал на ухо своим бесконечно сухим и неестественным голосом:
– В этом году ты вел себя очччччень плохо, малышшшшшш….
И булькающе рассмеялся. В эту же секунду растущие вместо бороды безвольные лапы ожили и все разом вцепились когтями в лицо своего убийцы.
На следующее утро, которое наступило уже в новом году, родители мальчика, которые так и не смогли уснуть, переживая за своего сына и обзванивая полицию и больницы, нашли под своей елкой странный подарок, который туда не клали. Он был красив и обернут синей упаковочной бумагой, а внутри него нашлась голова мальчика, изорванная сотнями когтей.
Остальное тело так и не нашли