Маленький-взрослый, что до жути боится врачей (2/2)

***</p>

— Так, это нам получается нужен общий анализ крови и на гормоны, — вслух рассуждал Пашка, пока Арсений заполнял бланк, — Эвелина, подскажите, пожалуйста, — обратился он к женщине, которая стояла за регистрационной стойкой и прямо сейчас, вообще-то, была занята другим посетителем, отчего несколько недовольно взглянула на Пашку, — Алексей Петрович сегодня принимает?

— Нет, он в отпуске, вы что забыли? — ответила она, тут же возвращая все свое внимание посетителю.

— Мда дела, — протянул мужчина, задумчиво пробарабанив пальцами по столешнице, — Но в принципе, результаты анализов я и сам могу просмотреть и если они в порядке, то и консультация кардиолога не требуется, — пришел к выводу он.

— А что у вас один кардиолог на всю больницу? — спросил Арсений, возвращая Пашке заполненный листок.

— Нет, но просто в нем я уверен, а с остальными, если честно, даже не пересекался, — пояснил Паша, а потом развернулся и удивлённо осмотрел пространство напротив регистрации, — Эм… Арс, а дитё то твое это… Ушел он куда-то похоже, — хмыкнул он.

— Всмысле ушёл? — Арсений тоже развернулся и… Ну да, Антона он не застал. — Вот так нынче выглядит «без глупостей», — вздохнул Попов, лихорадочно осматривая все пространство вокруг. А вдруг Антоша все-таки где-то поблизости? Но нет, мальчишки в поле зрения не наблюдалось.

— И где его теперь искать? — задумчиво протянул Павел.

— Если вы про мальчика, то он ушел наверх, — сказала та самая Эвелина, которая наконец-то освободилась.

— А чего же вы сразу не сказали как только увидели, что он туда пошел? — разведя руки, воскликнул Пашка.

— Павел Алексеевич, ваш кабинет находится на втором этаже, я подумала, что вы сами ребенка туда отправили, — пояснила женщина, — Мальчик так уверенно шел в ту сторону, что я и предположить не могла, что что-то не так.

— Ладно, спасибо вам большое, — Паша кивнул в знак благодарности.

— Сколько тут этажей? — спросил Арсений, двигаясь вместе с другом к лестнице.

— Восемь, — ответил мужчина, — Первый, второй и третий отданы под различные кабинеты, а с четвертого начинаются палаты. На первом Антона точно нет, это мы уже знаем.

— Осталось всего-то семь. Ну вот что за ребенок? — покачав головой, спросил Арс. Правда спросил совершенно без злобы и раздражения. В принципе этого следовало ожидать, Антон и так был каким-то слишком уж послушным как для мальчишки, что до жути боится врачей.

— Да ладно тебе, не в первый раз уже, — улыбнулся Паша, — Найдем. Надеюсь он не поднимался выше пятого. Давай я осмотрю второй и третий, а ты четвертый и пятый, если не найдем, то пойдем уже выше. А если обнаружишь, то набери меня, — Попов кивнул, оставляя Пашку на втором этаже и двигаясь по ступенькам выше.

Мужчина шел по коридору четвертого этажа, внимательно оглядывая всю округу. В палаты Антон вряд-ли бы стал заходить, да и не пустили бы его, а вот в какой-нибудь из туалетов — легко. Правда ни в одном Попов его не обнаружил, но надежды пока не терял, четвертый этаж он ещё полностью не обошел, а ведь есть ещё и пятый, и шестой, и седьмой, и даже восьмой. Коридоры были практически пусты, только врачи и медсестры изредка проходили мимо, заглядывали в палаты, проверяя пациентов, потом снова выходили и двигались к лестнице. И ни одного перепуганного ребенка поблизости.

Вот не нужно было Антона оставлять без присмотра, можно же было догадаться, что мальчик не захочет идти сдавать анализы. Да там и догадываться не нужно было, ребенок и сам всю дорогу умолял не вести его в эту «обитель зла». Но Арс понадеялся на благоразумие, подумал, что Тошка все-таки достаточно взрослый, чтобы не творить такие глупости. Ага, как же. Этот ребенок может быть хоть триста раз взрослым, а как только дело начинает касаться докторов и всего, что с ними связано, то все, безрассудство берет верх. Это удивительно, что Антон с Пашей вел себя более-менее спокойно, да это даже рекордом считать можно, он столько времени считай продержался и только сейчас предпринял попытку сбежать. Ругать Антошу Арсений не собирался, он ведь прекрасно знает, что его ребенок боится, а он тут оставил его сидеть на диване в больнице наедине со своими нехорошими мыслями и страхами. Ещё бы мальчишка не сбежал. И Попов вообще-то сам виноват, нечего было Тошку одного оставлять, мог бы и продолжить успокаивать его, параллельно заполняя этот дурацкий бланк. Но чего уж теперь? Только искать мальчика. Знать бы только где.

Внимание мужчины привлекла дверь, которая вела, ну надо же, на балкон! Подумать только, какая забота, все сделано для людей, вон пациенты даже свежим воздухом подышать могут. Ну насколько этот воздух вообще может быть свежим в центре города. Дверь была открыта и Арсений прошел через нее. Прошел, чтобы застать своего маленького чудика, сидящего на скамеечке и невидящим взглядом смотрящего вдаль. Ребенок явно был перепуган, зелёные глаза блестели, словно Антон был готов расплакаться, но не делал этого. И как же жалко этого мальчишку, когда он такой. Потерянный, расстроенный, напуганный и в придачу ещё и измотанный собственным не самым лучшим состоянием. Арсений быстро преодолел расстояние, разделявшее его с Антошей, и присел рядом, утянув своего ребенка в объятия. Мальчик уткнулся лицом в плечо мужчины, а спустя ещё пару секунд Попов услышал тихий-тихий всхлип, который Антон явно пытался скрыть.

— Тише, тише, солнышко, все хорошо, — ласково прошептал Арсений, оставив на макушке ребенка теплый, чисто отцовский поцелуй.

— Это неправильно, — тихо отозвался мальчишка, снова всхлипнув.

— Что неправильно, Антош? — осторожно проведя рукой по спине мальчика, спросил мужчина.

— Я… В моем возрасте неправильно бояться, — оторвавшись от плеча и заглядывая прямо в глаза Арса, пробормотал мальчишка, вытирая руками слезы, — А я все равно боюсь. Боюсь, понимаешь? Это глупо, так глупо бояться врачей. Я ведь не маленький уже, но боюсь. И я ничего не могу с этим поделать… Совсем ничего. — мальчишка все это шептал, боясь говорить громко. И слезы все катились и катились из этих зелёных глаз.

У Арсения сердце сжалось, как сжимается каждый раз когда Антоша плачет. Глупый ребенок, решивший, что бояться — это неправильно. Кто ему сказал такую глупость? Не маленький… Арсу вот кажется, что маленький… Маленький и очень очаровательный трусишка. Объяснить бы только этому трусишке, что нет ничего зазорного в страхе.

— Зайчик, все чего-то боятся, — снова притягивая мальчика к себе, сказал мужчина, — И неважно сколько тебе лет: тринадцать, сорок или восемьдесят. Страх — это абсолютно нормально и естественно, понимаешь?

— Неправда, — возразил Антошка, — Взрослые не боятся. Это делают только дети. Но я ведь не ребенок, почему тогда я боюсь? — обречённо добавил он, шмыгнув забившимся из-за слез носом.

— А кто тебе сказал, что взрослые не боятся? — негромко спросил Арс, — То, что взрослые не показывают свой страх, совершенно не значит, что они не испытывают его. И, хочешь верь, хочешь нет, взрослым тоже иногда хочется от своего страха убежать и спрятаться где-нибудь.

— Но вы этого не делаете…

— Правильно, просто потому что со временем учишься со своими страхами бороться, — пояснил мужчина, — И даже если от него не удается избавиться полностью, взрослые все равно не подают вида. Не потому что они хотят казаться такими крутыми и бесстрашными, а потому что самим становится легче, когда они принимают свой страх и перестают от него убегать. И делают они это тогда, когда понимают, что всю жизнь бегать все равно не получится, рано или поздно придется остановиться.

— Но… Разве они перестают бояться? Когда больше не пытаются убежать? — расстерянно поинтересовался мальчик, пытаясь уловить в папиных словах логику.

— Конечно нет, Антош. Бояться на самом деле перестают лишь единицы. — мужчина гладил мальчишку по волосам, перебирая непослушные пряди и ласково шептал все это, пытаясь успокоить, подарить ощущение защищённости, — Но люди просто принимают свой страх, учатся с ним бороться, понимаешь? Не все битвы они выигрывают, далеко не все, но очень сильно стараются победить. Потому что разве ж это жизнь, когда думаешь только о страхе?

— Но я не могу не думать о нем, — вздохнув, ответил Антошка, — Вернее, когда рядом нет врачей и больниц, то конечно могу, но сейчас… Нет, сейчас не получится.

— А я и не заставляю, — серьезно сказал Арсений, — Невозможно вот так вот взять и сразу перестать бояться. К тому же, ты все-таки не такой уж и взрослый, ты ведь и сам это знаешь, просто не признаешь. Антош, ты имеешь полное право бояться, также как и любой другой человек. На самом деле у тебя даже преимущество есть, — улыбнулся Арсений.

— Это какое? — заинтересовано потянул мальчишка. Он снова поднял взгляд зелёных глаз на мужчину, слез больше не было, но глазки немного покраснели, выдавая, что совсем недавно мальчик плакал.

— У тебя есть я рядом, — Арсений поднялся со скамейки и протянул руку Антону, — Конечно, избавить тебя от страха я не могу, но все равно ведь проще, когда ты проходишь через него не в одиночку, верно?

— Да, — пробормотал мальчишка.

— Кажется я тебе немного заморочил голову, — хмыкнул мужчина, внезапно осознавая, что он за это время целую речь толкнул. Да ещё какую! Целыми метафорами говорил, интересно Антоша хоть что-то из этого понял? Хотя, судя по тому, что ребенок каким-то образом даже успокоился немного, то да, понял.

— Пап, а ты чего боишься? — внезапно спросил Антошка, когда они уже шагали в сторону лестницы по коридору.

— Я? — переспросил Арсений, — За тебя боюсь, — уверенно сказал он.

— Да ну это не то, — заявил мальчик, — За меня ты боишься, потому что ты мой папа. А что-то не связанное со мной?

— Ну если так, — мужчина задумался на несколько секунд, — Змей я боюсь.

— Змей? — удивлённо переспросил Антоша, во все глаза уставившись на старшего, — А почему?

— Не знаю, они просто меня пугают, вот также как тебя пугают врачи, — пояснил Арсений, — И знаешь, я тебе так скажу, далеко не факт, что, увидев змею, я сохраню хладнокровие и спокойствие. Даже более вероятно, что я буду стремительно убегать, да так, что только пятки сверкать будут, — хмыкнув, добавил он, — А ты говоришь взрослые не боятся.

— А бабушка говорит, что ты не очень то и взрослый, — хихикнул Антошка.

Настроение у него улучшилось. Но так, лишь на долю мгновений и явно не надолго. Конечно, перспектива сдавать кровь, которая по-прежнему маячит на горизонте, все также не радует. А кого она обрадует? Кому вообще понравится, если ему в руку будут тыкать иголкой? Ещё и кабинет был все ближе и ближе, а где-то около кабинета должен быть Пашка, которому папа написал сообщение, решив не звонить. Сердце у Тошки все также норовит уйти в пятки, но, тем не менее, папе удалось немного его отвлечь.

— Я вот даже не удивлен, что она так говорит, — рассмеялся Арсений, подводя ребенка к ожидавшему их Паше.

— Нашелся. Все в порядке? — тут же поинтересовался мужчина, на что Арс кивнул, — Тогда пошли, — он открыл дверь и приглашающе махнул рукой.

— Не бойся, зайчик, я рядом, а ты у меня молодец, со всем справишься, — шепнул Попов, увидев, что Антошка снова в страха мнется на месте и кусает себя за губу.

Мальчишка выдохнул и понуро поплелся за старшими, пытаясь делать вид, что ему ни капельки не страшно. Это ведь по словам папы делают взрослые? Не показывают свой страх? Но кресло пугало, медсестра пугала, жгут, который ему нацепили на руку тоже пугал. Все пугало и не сулило ничего хорошего. И иголка. Боже мой, зачем он вообще на нее посмотрел? Нужно было закрывать глаза, а теперь что? Увидел и взгляда отвести не может, лихорадочно наблюдает за действиями незнакомой женщины и боится ещё сильнее. Ужас, ужас, ужас. Это все-таки смерть!

— Так, ну-ка глаза закрой, — скомандовал Паша, перехватив этот перепуганный взгляд. Антон не отреагировал, он словно загипнотизированный смотрел на собственную руку, кожу на которой вот-вот собирались проткнуть. — Арс, да сделай же ты что-нибудь, он же себя сейчас ещё сильнее напугает. — Арсений кивнул и просто своей ладонью закрыл мальчишке глаза, а в другую взял свободную ладошку Антоши.

— Все хорошо, солнце, — шепнул на самое ухо. Антон легонько кивнул, пусть он и не был уверен в том, что все действительно хорошо.

Эх, ну вот и куда делось царившее ещё пять минут назад умиротворение? Пусть оно и было небольшим по сравнению со страхом, но все равно даже это было лучше, чем ничего. Нужно было оставаться на том балкончике, дышать свежим воздухом, вести беседу с папой. А теперь что? Теперь снова только страх. Благо хоть папа рядом, отвлекает, перетягивает внимание на себя, позволяет немного забыть о происходящем. Но все равно сердце стучит так, что этот стук набатом раздается в ушах. Как же громко. И как же страшно, словами не передать.

— Все готово, — спустя минуту объявила женщина и позволила мальчишке, который моментально прижался к Арсению, спуститься с кресла.

— Пожалуйста, скажи мне, что больше ничего делать не нужно, — жалобно попросил он.

— Не нужно, зайчик, не нужно. Мы просто дождемся результатов.

— А пока пойдем чай попьем, — влез Пашка, уводя за собой как Антона, так и Арсения, в которого мальчишка вцепился и не желал отпускать, — Уж не знаю пришло ли твое давление в норму, но сладкий чай в любом случае не повредит.

Мужчина уверенно вел друга и его сына по направлению к собственному кабинету. Отворил дверь ключом, уверенно подошёл к небольшому столику, схватил чайник, вышел, спустя пять минут вернулся уже с наполненным и поставил на специальную подставку, нажав на кнопку.

— Результаты анализов будут готовы через полчаса, — сказал он Арсению, пока Антошка осматривался вокруг и с опаской посматривал в сторону кушетки, — Антон, у меня есть гематоген, хочешь? — мальчишка неуверенно кивнул. Пашка подошёл к шкафчику и вытащил из него эту самую гематогенку, — Конечно, лучше бы тебя полноценно накормить, но мне, к сожалению, нечем. Впрочем, этого тоже на какое-то время хватит.

— Спасибо, — отозвался Тошка, присаживаясь на какое-то кресло, стоявшее тут же, и принимая гематоген из рук мужчины.

— Не за что. Ты можешь уже выдохнуть, больше тебя никто трогать не будет, все равно кардиолога нет на месте, — Паша улыбнулся, в ободряющем жесте легонько сжав плечо мальчика, — А вообще ты молодец, даже почти без приключений обошлись, — тихо посмеиваясь, добавил он.

***</p>

— Расскажи-ка мне ребенок, — залетая к себе в кабинет и сжимая в руках результаты анализов, начал говорить Паша. И голос его отчего-то звучал недовольно, Тошка даже вздрогнул от неожиданности, отложив чашку с недопитым чаем на стол. — Ты во сколько спать обычно ложишься? И насколько хорошо ты питаешься?

— Паш, ты чего? — недоуменно уставился на друга Арсений, разрываясь между желанием отгородить своего ребенка от чрезмерного напора разбушевавшегося врача и желанием выяснить почему он разбушевался.

— Да я тут результаты просмотрел, потом проанализировал его состояние в целом, прибавил к этому пониженное давление, сложил два и два и пришел к выводу, что у Антона хронический недосып, истощение организма в целом и да, авитаминоз там тоже присутствует, — Арсений в удивлении уставился сначала на Пашу, потом на своего ребенка, потом опять на Пашу. — Потому я и спрашиваю, Антон, сколько часов ты спишь и сколько раз в день ты ешь? И я сейчас говорю не о каких-нибудь чипсах и газировке, которыми так любят перебиваться дети, а о нормальной полноценной еде.

— Я… — Антошка несколько стушевался.

Как-то он совсем не думал, что дядя Паша сумеет все это понять. А он сумел… И вот что ему теперь делать спрашивается? Врать? А смысл, если Пашка уже все знает? Сказать правду? Так ему тогда папа все позапрещает, а уходить с кружков не хочется. Совсем не хочется.

— Что ты? — со вздохом, спросил врач, — Вот этой ночью ты сколько спал?

Тошка задумался. До глубокой ночи он писал сочинение, последний раз когда смотрел на часы, перед тем как закончить, было три часа ночи, а потом он ещё где-то пол часа просидел, дописывая работу. Выходит, что он уснул где-то к половине четвертого. А встал он в семь. Итого…

— Три с половиной часа, — виновато пробормотал Антоша, отводя глаза в сторону.

— Я же тебя в десять спать отправил, — несколько ошарашенно уставившись на мальчика, сказал Попов, — И ты вроде как лег.

— Не лег, — тихо сказал мальчишка, — Мне домашку нужно было доделать.

— Ты же мне сказал, что успеваешь все делать.

— Так я и успевал. Просто не уточнял, когда именно…

— Ты что постоянно так поздно ложишься? — все ещё пребывая в шоке, поинтересовался Арсений. Антон кивнул.

— Вот тебе и корень всех проблем, — сказал Паша, покачав головой, — Ладно, ты не спишь. С приемами пищи что?

— Тебе не понравится ответ, — опустив голову произнес ребенок, избегая взглядов взрослых.

Арс откровенно выпал из реальности. Он ожидал много, но не этого. Да он на сто процентов был уверен, что у Антона все в порядке и он все успевает. Был уверен, просто потому что верил заверениям собственного ребенка. А выходит, что не стоило этого делать, ребенок то этот решил, что ему лучше знать что и когда делать. И получается, что виноват во всем произошедшем не Антон, потому что он — просто мальчишка, который просто не может понять, что именно ему будет лучше. Виноват Арсений, который не уследил, который вообще допустил, что Антоша довел себя до такого состояния. Подумать только, он спал три с половиной часа. Три с половиной! Этого и взрослому то недостаточно, что уж говорить о тринадцатилетнем мальчишке? Просто подростке, который отчего-то решил, что он может взять на себя все и сразу. Не нужно было ему позволять посещать столько кружков разом, не нужно! Да вот только как можно было отказать, если он так сильно просил? А ведь можно было, даже нужно было! Позволил мальчику заниматься самореализацией, думая, что это к лучшему, а на деле довел его до истощения. Замечательно! Ну не идиот ли? И ведь даже не проверил, ни разу не усомнился в словах мальчишки о том, что он справляется. А что мешало хотя бы один раз зайти к нему в комнату и посмотреть? Да или хотя бы просто обратить внимание на то как его ребенок себя ведёт и как выглядит. Видно же было, что он устал, видно! Так какого черта, Попов вообще поверил в это дурацкое «у меня все хорошо»? Хорош отец, ничего не скажешь, за здоровьем собственного сына уследить не может.

— Почему ты не сказал, что не успеваешь делать уроки днём и тебе приходится их выполнять ночами? — негромко спросил мужчина, заглядывая в зелёные глаза ребенка.

Ну ведь правда, они такие померкшие, уставшие. Вот как он раньше не заметил? Как он посмел не заметить? Антон ведь не первый день так выглядит. А Арс что? Заметил, что что-то не так, только когда мальчик чуть в обморок не упал из-за пониженного давления. Какой же отвратительный из него на самом деле родитель. Вот как Антон с ним вообще живёт, да ещё и не первый год? Это же… Это просто ужасно, в самом деле, позволить своему ребенку довести свое состояние до подобного. Нельзя же так. Нельзя…

— Потому что тогда ты не будешь разрешать мне ходить на дополнительные занятия, — пояснил мальчишка.

— Солнце, мы же могли что-нибудь придумать, если ты так сильно не хочешь их бросать, — с каким-то отчаянием в голосе сказал Арсений, — Чередовать их неделю через неделю, изменить график. Тоша, нужно было просто сказать, ну неужели ты сам не понимаешь, что нельзя так поздно ложиться, нельзя питаться непойми чем. Зайчик, этого бы не было, если бы ты просто мне сказал. Я ведь правда считал, что все хорошо, потому что ты меня в этом убедил.

— Извини, — виновато протянул мальчик, — Я думал, что все смогу. Не смог, — грустно улыбнувшись, добавил он.

Попову так сильно захотелось стукнуть самого себя и желательно побольнее. Этот ребенок ещё и извиняется. И извиняется он по сути за ошибку, которую допустил Арсений. Ведь откуда мальчишке было знать, что все закончится так, как оно закончилось? Очевидно ведь, что для Антона простое заявление о том, что в его возрасте полноценный сон и питание играют важную роль, не значит ровным счетом ничего. Нужно было хотя бы объяснить почему именно это важно. А Арс что? Не объяснил, не рассказал, да ещё и не уследил в придачу.

— Понятно все с тобой, — вздохнув, сказал Пашка, а потом зачем-то полез в ящик стола. Покопался там, выудил какой-то бланк и ручку. — Сегодня что?

— Пятница, двадцатое, — отозвался Арс, притягивая расстроенного ребенка к себе, — Антош, ты не виноват, тебе просто казалось, что ты делаешь как лучше, — ласково проговорил Арсений, пока Паша что-то выводил и ставил печать на бумажке, — Мне просто стоило лучше за тобой приглядывать, — тихо добавил мужчина, проведя рукой рукой по волосам Антона.

— Ты не виноват, я ведь сам тебя не послушал, — парировал мальчишка.

— А я вот считаю, что виноваты вы оба, — вмешался Пашка, протягивая листочек Попову, — Один не уследил, второй не подумал. Но что уж сейчас? Сделали и сделали, исправлять теперь все это нужно. Это справка, неделю никакой школы, никаких кружков и вообще никаких излишних нагрузок. Питаться нормально, спать ложиться вовремя, Арсений следи за этим, очень тебя прошу.

— А я не усну, — тихо вздохнул Антоша, — У меня не получается лечь вовремя, даже на выходные, когда домашку можно сделать и днём, — пояснил он, заметив вопросительный взгляд Паши.

— Понял, — вздохнул мужчина, нашел на столе стикеры, оторвал один и что-то вывел на нем, — Сходи в аптеку и купи это, — протянул бумажку Арсу, — Снотворное. Совсем слабенькое, на травах, но его как раз должно быть достаточно, чтобы помочь восстановить режим сна. А ещё попроси посоветовать какие-нибудь витамины, одним питанием от авитаминоза не избавиться, по крайней мере, точно не осенью, когда ни солнца, ни фруктов с ягодами не наблюдается.

— Понял.

— Тогда свободны, — взмахнул руками Паша, — Вперёд домой, кушать и отдыхать. Ещё раз я увижу хоть кого-нибудь из вас двоих в таком состоянии, то получите оба, без суда и следствия, ясно? — Антошка кивнул, Арсений как-то горько усмехнулся, протянув ребенку руку и помогая подняться.

— Спасибо, Паш, — сказал мужчина, осторожно подталкивая Антона к выходу.

— Да, да, не стоит благодарностей, — отмахнулся Пашка, усаживаясь за стол и махая рукой на прощание.

Арс вздохнул и потянул Антошу к лестнице. Тошка, с одной стороны, чувствовал себя ужасно виноватым, потому что действительно наворотил делов, решив, что он тут весь из себя взрослый, а с другой, был рад наконец-то уйти из больницы и отправиться домой. Страх отпустил его ещё раньше, когда его заверили, что больше ничего делать с ним не будут. Но напряжение сохранялось до сих пор, спросил от одного факта нахождения в больнице. Потому сейчас Антон был ужасно доволен тем фактом, что из больницы они наконец-то уходят, и удачно расстроен, потому что вышло все как-то глупо. Вот он все взрослый, да взрослый, а выходит, что не такой уж и взрослый. Просто мальчишка, решивший покорить мир знаний и навыков и слегка увлекшийся в процессе.

Арсений же, наблюдая за мальчишкой, который хоть и был более-менее бодр, все равно то и дело зевал и сонно моргал глазами, четко для себя решил, что не допустит этой ошибки снова. Просто не имеет права допустить. Они с Антошей восстановят режим, приведут состояние мальчишки в порядок, а потом уже разберутся, что делать со всей той кучей кружков. И все будет хорошо. На ошибках учатся. Конечно, Арс предпочел бы, чтобы конкретно этой ошибки не было, но он ее уже совершил. И все, что ему остаётся теперь — это не допустить ее снова. Но он будет внимательнее относиться к состоянию и внешнему виду своего маленького чуда. Этого не повторится. Никогда не повторится. А сейчас им нужно домой, Антошу стоит накормить, нормально накормить, каким-нибудь куриным супом, ну или может запечённой картошкой, ну или ещё чем-нибудь, главное питательным. Накормить и проследить, чтобы ребенок нормально спал ночами. Ах да, Пашка же ещё что-то про лёгкое снотворное говорил на первые пару дней, его тоже нужно купить. И витамины. И все у них с Антошей будет хорошо. Все обязательно будет хорошо.