10 (2/2)

— Не смотри на меня, — шмыгая носом сказал Чимин, ощутив на себе пристальный взгляд. — У меня снова потрепанный вид, прям как в нашу первую встречу, — не слишком удачная попытка пошутить и разрядить обстановку.

Действительно. Попытка ужасная. На лице Юнги ни один мускул не дрогнул. Его взгляд оставался серьезным и внимательным. Он взял в свою руку ладонь Чимина, которой тот утирал слезы, а другой приподнял его лицо, заставляя посмотреть в глаза. Влажные ресницы, которые обрамляли сверкающие глаза; порозовевшие щеки; губы, припухшие от покусываний; рука, непроизвольно сжимающая чужую, — все это казалось Юнги чем-то невероятным, за гранью понимания. В глазах напротив отражалась целая Вселенная и Юнги мысленно пообещал себе сделать все, чтобы глаза этого ангела проливали только слезы счастья.

— Не могу оторвать от тебя взгляд, — честно признался Юнги, затаив дыхание. — Я готов благодарить каких угодно богов, хоть всю Вселенную за то, что в тот день ты пришел именно ко мне, — он невольно опустил взгляд на влажные губы, но нащупав на чужой руке обручальное кольцо, больно зажмурился и опустил взгляд на пальцы. — Это он надел на тебя это кольцо?

Чимин не нуждался в уточнениях. Ему не нужно было спрашивать о ком говорит Юнги. Он с сожалением опустил голову, вспоминая сколько мучений ему принесло это кольцо. Этот брак. Он сжал руку Юнги, пытаясь унять боль, разрастающуюся в груди.

— Ты счастлив? — почти шепотом спросил Юнги так, что если бы он не был настолько близко, Чимин бы и не расслышал его вопроса. Но он все прекрасно расслышал.

— Наши родители договорились, — робко начал тот, не смея поднимать глаза. — Я пытался полюбить его, думал, у меня получится, но.. — он поджал губы и сжал руку в кулак. Воспоминания о последних нескольких годах врезались в память, от чего его лицо исказилось в болезненной гримасе. — Я испортил его жизнь, а он за это испортил мою.

Все, что можно было выплакать, Чимин выплакал годами ранее, поэтому сейчас лишь грустная улыбка касалась его губ.

— За что? — еле слышно на выдохе спросил Юнги, свои лбом почти касаясь чужого.

Юнги не привык лезть в душу с личными вопросами, но с Чимином не получалось иначе. Все, что касалось Чимина, ему, Юнги, казалось должно и его касаться тоже. Всю боль, всю тяжесть, что хрупкий ангел нес на своих плечах, Юнги хотел забрать себе, оградить его от натиска внешнего мира и людей, что ломали его жизнь.

— Сейчас в это трудно поверить, но раньше Чонгук любил, — Чимин тяжело выдохнул и, почувствовав, что в силах снова стоять на ногах, спрыгнул со столешницы, и подошел к раковине, чтобы умыться. — Только не меня, — закончил он свою мысль и руками уперся о края раковины. — Он любил другого человека. Обычного студента, что был младше него на пару лет. Узнав о его свадьбе, тот парень очень быстро пропал, перевелся в другой университет и уехал из Сеула в неизвестном направлении, а Чонгук.. — охрипший голос задрожал на чужом имени. — Он посчитал, что во всем случившемся был виноват я.

Чимин бы хотел умыться, смыть с себя высохшие слезы и воспоминания, но никак не мог этого сделать, иначе снова предстал бы в своем привычном истощенном виде. Кое как поправив остатки макияжа на своем лице, он повернулся к Юнги и внимательно посмотрел тому в глаза.

— Почему ты здесь?

За всеми разговорами и событиями Юнги и забыл, что и сам не рассказал Чимину ничего о своей жизни, и его появление в доме, точно так же как и появление Чимина, повергло последнего в шок. А что сказать? Что Юнги сын крупного корейского бизнесмена в сфере строительства? Ну так это уже понятно, Чонгук его представил. Почему молчал раньше? Да разве ему было до этого? Каждый раз смотря на Чимина, в его голове образовывалась пустота, которая была заполнена только его состоянием, его улыбкой, редко появлявшейся на губах, бездонных глазах и бархатистым голосом. Юнги ни о чем другом думать не может, когда находится вблизи ангела. Даже сейчас.

— Меня вроде как пригласили на деловой ужин, — пожав плечами, сказал очевидное Юнги. — Твой муж хочет подписать с нами контракт, но единственное, чего хочу я — это врезать по его мерзкому лицу.

— Он тоже несчастен, — зачем-то решил оправдать мужа Чимин, вспомнив того во времена, когда он был счастлив со своим возлюбленным студентом.

Раньше такого никогда не происходило, но находясь рядом с Юнги, ему хотелось, чтобы он не волновался так сильно за него, Чимина. Казалось, это высказывание поможет смягчить озлобленное выражение лица и гнев, который Чимин ощущал буквально кожей.

— Не оправдывай его, Чимин, — рыкнул он и стиснул зубы, но приблизившись к тому почти вплотную, смягчился и легко коснулся его челки, убирая ее за ушко. — Будь я на его месте, я бы никогда не позволил себе такого поведения.

Чимин ощущал чужое дыхание на щеке. Такое теплое и волнующее. Мягкие касания ладоней по скулам, которые спускались нижу к подбородку и шее. Туман, который внезапно появился в сознании, совершенно не давал трезво мыслить, но Чимину было все равно. Тепло чужих рук и ласковые прикосновения, — все, на чем мог концентрироваться Чимин в этот момент.

— Будь я на его месте, у меня бы и в мыслях не проскользнуло думать о ком-то, кроме тебя, — он невесомо коснулся губами скулы около ушка, проверяя реакцию и, почувствовав пальцами мурашки, пробежавшие по тонкой шее, еле заметно улыбнулся и продолжил. — Готов поклясться, ты бы ни одной слезинки не проронил, не считая слез счастья, — поцелуй за ушком и Чимин, прикрыв глаза, наклонил голову в сторону, позволяя Юнги спуститься к шее. — Я бы смог защитить тебя от любого, кто посмел тебя обидеть, — дорожка поцелуев на шее, подбородке, а затем в уголке губ. — Чимин, — выдохнул он прямо ему в губы и заглянул в затуманенные глаза, — я бы действительно сделал тебя счастливым.

В этих словах собралось столько отчаяния, столько немой мольбы, что сердце Чимина заболело так, как никогда не болело за все годы прожитые в этом аду. Почему они встретились так поздно? Почему именно сейчас, когда даже простые встречи с Юнги не могут проходить без лишнего контроля? Да какой контроль, каждая встреча с ним Чимину буквально может стоить жизни.

Боль и сожаление отражались на обоих лицах и Юнги, больше не в силах выносить это, первым подался вперед, касаясь чужих губ.

Оба солгали бы, если бы сказали, что не мечтали об этом каждую ночь перед тем, как уснуть, придумывая идеальную жизнь.

Чимин, всегда тайно желавший, но никогда не позволявший себе думать об этом, давать намеки или даже задерживать взгляд на чужих губах дольше положенного, сейчас рассыпался в крепких руках на тысячу осколков. Его давно разбитое сердце отчаянно желало быть собранным, склеенным Юнги, который бережно и аккуратно целовал губы, что давно забыли, что такое ласка.

Легкий, нежный, словно касание крыла мотылька, поцелуй заставлял ноги Чимина дрожать, а сердце Юнги биться чаще. Короткий стон невольно сорвался с губ Чимина, будто умоляя не останавливаться после того, как Юнги немного углубил поцелуй и прошелся языком по нижней губе. Юнги и сам еле сдерживался от того, чтобы не расцеловать каждый участок тела Чимина, а потом, взяв того за руку, убежать из дома и навсегда забыть о противном лице Чонгука. Но все, что он позволял себе делать, это в первый раз целовать ангела будто в последний и говорить поцелуем о том, что все будет хорошо и он вытащит его из этой клетки.

Поцелуй настолько кружил голову Чимину, что стоять не было уже никаких сил и Юнги, как джентльмен, придержал того за талию, ближе притягивая к себе, не оставляя никакого расстояния между их телами.

Податливые губы; тело, так ярко реагирующее на чужие действия; крепкая хватка на одежде Юнги — заставляло того терять последние остатки разума. А Чимин со слезами на глазах в последний раз отдавался прекрасному чувству, мысленно подготавливая себя к ожидавшим его жестоким пыткам.

С усилием заставив себя прервать поцелуй, Чимин с болью и сожалением заглянул в глаза напротив, наблюдая в них замешательство и непонимание.

— Юнги, мы не можем, — оглушающим шепотом произнес Чимин. — Ты в паре, я — в браке.

— Чимин, нет, — поспешил ответить Юнги, мысленно ругая себя за то, что не рассказал правду раньше. — Нет у меня никого. У меня есть только ты, — последнее сказал он шепотом, смотря прямо в наполненные слезами глаза и вытирая влажные дорожки со щек.

Чимин от таких слов и действий больно зажмурился, судорожно всхлипывая. Действительно ли он настолько сильно согрешил в прошлой жизни, что сейчас расплачивается такой высокой ценой? К Чонгуку он привык, смирился, но сейчас встретив спасительную нить, как он должен самостоятельно оборвать ее? Отрезать и жить дальше, будто ничего и не было? Сердце, разбитое на осколки превращалось в пыль.

— Обещаю, я вытащу тебя отсюда, — шепот в губы и взгляд, который не может лгать.

И Чимин ему верит. Верит до конца, без остатка.

А еще он верит Чонгуку, у которого отсутствуют какие-либо границы в том, чтобы сделать жизнь Чимина невыносимой. И если раньше он угрожал родителями, то сейчас он может добраться до самого Юнги.

— Любовь даром не дается, за нее нужно бороться, — Юнги и сам еле сдерживал слезы, глядя на разбитого Чимина. — Я буду бороться.

— Может я и не люблю тебя, — слезы с новой силой хлынули из глаз, размазывая последние остатки макияжа по лицу. — Может я просто привязался к тебе, потому что ты мне помог.

— Не лги, — Юнги взял маленькие руки в свои и крепко сжал их, — хотя бы себе.

Глаза Чимина были наполнены сожалением и если бы он мог, тут же бы засыпал Юнги извинениями за свои слова, оправдываясь тем, что он глупый трус, что боится за Юнги и его жизнь, ведь Чонгук помешан на мести и сделает не только жизнь Чимина невыносимой, но и жизнь Юнги тоже. Но все, что мог делать Чимин — это умоляюще смотреть в глаза.

— Пожалуйста, не отнимай у меня друга.

— Мы с тобой никогда не были друзьями, — твердый тон и уверенный взгляд.

И стук в дверь.