Часть 2 (1/2)

Лоран

Брекон, Массачусетс, апрель 1805 г.

С жестяным фонарем в руке Лоран с трудом переносил апрельские холода. Сегодня вечером он впервые останется наедине с мистером Фейном, не опасаясь, что кто-то вмешается в их личную беседу. До сих пор они встречались только в книжном магазине мистера Барнава, но Лоран был уверен, что между ними существует особая связь. Так много раз мистер Фейн часами выбирал книги, и казалось, что на самом деле он искал только беседу.

Или, если Лоран был способным судить об этих вещах, возможно, что-то гораздо большее, чем разговоры. То, как их глаза иногда встречались и смотрели, или то, как мистер Фейн стоял ближе, чем это было строго необходимо или уместно, заставило Лорана вспомнить книгу, к которой мистер Барнав категорически запретил Лорану прикасаться. Что, конечно же, еще больше заинтересовало Лорана ее содержимым. Всегда слишком любопытный не для своего же блага, он прочитал книгу от начала до конца, заработав себе порку, когда мистер Барнав заметил, что том был тронут.

Тем не менее, Лоран принял наказание с чувством удовлетворения, потому что через несколько дней книга была продана и взята из магазина под пальто какого-то джентльмена. Отпечатки, включенные в историю, все еще витали в уголках сознания Лорана, и мистер Барнав не мог отнять у него этого.

Это была незаконная публикация, состоящая из гравюр, изображающих жизнь человека, который встречался с любовницами из всех слоев общества, иногда даже с мужчинами. И иллюстрации не стеснялись показывать эти союзы. Обнаженные мужчины, переплетенные, как муж и жена, прикасающиеся друг к другу запретными способами, целующиеся и совокупляющиеся, как звери, не заботящиеся ни о морали, ни о законах Божьих.

Лоран не был уверен, была ли ему уготована греховная жизнь или книга необратимо окрасила его таким образом, но никогда в свои взрослые годы он не смотрел на даму и не думал, каково это делить с ней постель. Вместо этого он иногда дивился силе мужчин, работающих в гавани, втайне восхищался толстыми предплечьями, обнажаемыми закатанными рукавами, и задавался вопросом, каково было бы лежать голым в постели с одним из них. Каково это, когда мужские руки интимно касаются его, когда мужчина ложится на него сверху и прижимает его…

Справедливости ради, Лоран не был до конца уверен, как два человека могли так соединиться, поскольку книга не содержала подробных объяснений и вряд ли содержала много материала для чтения, но ничто не изменилось с тех пор, как он держал ее в руках. Он, конечно, знал о социальных последствиях своей страсти, но страх разоблачения никогда не был достаточным сдерживающим фактором, и когда Лоран стал старше, он пришел к убеждению, что многим пожертвует, чтобы солгать с мужчиной. Возможно. Может быть. Скорее всего.

Откуда ему было знать, если ни один мужчина никогда не приближался к нему таким образом, и он никогда не приближался к другому мужчине, не зная, как поступить? Он был взрослым человеком почти двадцати лет, и все же его жизнь была потрачена на помощь мистеру Барнаву в книжном магазине с раннего утра до наступления темноты. По крайней мере, доставка товара по всему Брекону не позволила ему сгорбиться и стать худым, как тростинка.

Так что, если бы только искры интереса, которые, как он был уверен, исходил от мистера Фейна, были реальными, Лоран собирался взять дело в свои руки и испытать их на своей шкуре.

Он старался не питать слишком больших надежд, но доставка книг мистеру Фейну была еще одной возможностью для установления более интимной, личной связи. Он был уверен, что он нравится мистеру Фейну. Он не только часто посещал книжный магазин, чтобы поделиться своими мыслями с Лораном, но и однажды купил Лорану целую корзину сладчайших яблок при случайной встрече на рынке. Чтобы напомнить мистеру Фейну о том времени, Лоран принес ему два яблока. Он надеялся, что не переступает черту, предлагая такую скудную еду тому, кто, вероятно, каждый день наслаждается сахаром и марципаном, но в глубине души Лоран знал, что мистер Фейн оценит и поймет этот жест. Съесть их вместе — все равно, что поделиться секретом.

Поскольку прогулка от Брекона до владений мистера Фейна занимала так много времени, мистер Барнав согласился, чтобы Лоран остался на ночь и вернулся в город утром. Конечно, работодатель Лорана предполагал, что он будет спать с лошадьми или домашней прислугой, но если что-то и произойдет между ним и мистером Фейном, то это произойдет сегодня ночью.

Лоран не жалел сил на то, чтобы одеться и привести себя в порядок, и, несмотря на долгое путешествие по лесу, выбрал себе лучшую одежду. Пара светло-коричневых бриджей, кожаные сапоги до колен, слегка старомодный жилет с желтыми полосками и гордость и радость Лорана — великолепный ярко-синий фрак, расширявший его плечи и обтягивающий талию. Он купил его у продавца подержанной одежды на деньги, собранные в виде чаевых, а затем опустошил свои карманы, чтобы подогнать его по размеру.

Это стоило каждой копейки.

Двойной набор фарфоровых пуговиц проходил вдоль передней части пальто, а широкие лацканы оставляли достаточно места, чтобы вместить самое ценное имущество Лорана — брошь, которую мать подарила ему после их расставания семь лет назад. Это была композиция из лука Купидона со стрелами, двух сердец с двумя голубями и горящего факела, изображенного в серебре и окрашенного красной эмалью, что символизировало как романтическую любовь, так и кровь, пролитую во время революции во Франции, которая все еще вызывала хаос и внезапные аресты, когда Лоран уехал в Америку.

Он подумывал приколоть ее к узлу своего галстука, но опасался, что муслин перевернется через булавку, и ее никто не заметит. И это имело значение, потому что, если бы это стало темой для разговора, он мог бы рассказать мистеру Фейну всю историю семейной вражды между его матерью, которая поддерживала революцию, и его бабушкой, которая считала, что король был назначен Богом и не должен оцениваться как обычные мужики. Это, в свою очередь, могло привести к разговору о том, что они оба больше всего ценят в жизни, и Лоран мог бы сказать, что считает свободу делом, за которое стоит умереть.

Прадед Лорана работал в садах Версаля и передал много историй о Людовике XIV своей дочери и бабушке Лорана. По его словам, король сам был богоподобным, а у бабушки даже была небольшая гравюра с изображением короля, которую он держал в рамке над ее кроватью. В честь человека, столь захватывающего дух и столь любимого своей бабушкой, несмотря на тогдашнюю моду, Лоран уложил свои темно-каштановые волосы длинными волнами, доходившими до лопаток. Это была его единственная эксцентричность.

У него было немного, но ему повезло, что он обладал красивым лицом и блестящими здоровыми волосами. Втайне он задавался вопросом, сообщают ли длинные локоны, что в объятиях правильного мужчины он будет таким же податливым, как женщина, но эта надежда основывалась только на его собственной интерпретации вещей, которые он едва понимал.

Тени, отбрасываемые деревьями при слабом освещении фонаря, превращали лес в место, где во мраке притаились оборотни и древние духи поджидали одинокого путника, который сделает ложный шаг. Он, конечно, знал, что такие вещи — всего лишь сказки, но за последние несколько лет в лесах вокруг Брекона погибла горстка людей, и что бы ни забрало их, оно могло с таким же успехом прийти за самим Лораном.

Он почти пожалел, что ему не придется использовать фонарь, потому что контраст света и тьмы заставлял все, что находилось за ближайшими к дороге стволами, тонуть в тенях, делая все еще более зловещим.

Но он не мог рисковать и упасть и испортить не только свою воскресную одежду, но и вещи, которые мистер Фейн попросил его доставить. Поэтому он упорствовал, говоря себе, что бояться нечего. Волки в этом районе были редкостью, а свет в руке Лорана наверняка отпугнул бы любых хищников. Заблудшие люди наверняка не владели таким товаром.

Как бы тщательно он ни старался отвлечь свой разум, после часа марша по твердой дороге между Бреконом и резиденцией мистера Фейна, он все еще чувствовал зуд страха всякий раз, когда двигались тени и какое-то маленькое животное издавало звук в темноте, где свет фонаря не мог достичь.

В темноте все было размыто, и с некоторых пор глаза Лорана стали ужасно ошибаться в самых лучших условиях. Он чувствовал себя в безопасности в магазине и возле дома мистера Барнава, который знал наизусть, но выходить на улицу, даже для доставки, становилось с каждым днем все труднее.

Он не осмеливался никому сказать, что с каждой неделей буквы становились все более размытыми, а предметы в его непосредственной близости казались настолько неясными, что иногда он с трудом узнавал людей, которых не очень хорошо помнил. Когда семь лет его контракта подходили к концу, вся его семья осталась во Франции и почти никогда не писала ему писем, его положение было более чем ужасным. Проработав клерком большую часть своей жизни, у него не было других навыков. И что толку от писаря, который не умел ни писать, ни читать, а того хуже — тот, кто в конце концов совсем потеряет зрение?

Он знал, что существуют методы, помогающие при заболеваниях глаз, но очки были дорогими, и он не мог ожидать, что мистер Барнав купит пару для Лорана, тем более не так близко к концу их договора. Упоминание об этом могло лишить Лорана даже малейшего шанса найти работу в Бреконе, как только он освободится от обязательств по контракту. Не помогало и то, что чувства Лорана по этому поводу с каждым днем становились все серьезнее.

С быстрым прогрессированием болезни за последние два года, Лорану пришлось запоминать все названия в магазине до буквы и пользоваться увеличительной линзой, когда никто не видел этого, он убеждался, что его зрение было на высоте как непреодолимый путь в полную тьму. Надежды не осталось, и как только срок закончится, и он снова станет свободным человеком, у него останется только одежда на спине и с условием, что он сможет найти работу.

По крайней мере, вещи, расположенные дальше, все еще были в пределах досягаемости глаз Лорана, и он был рад видеть, что лес расчищается перед ним. Он ускорился, стремясь добраться до места с большим освещением. Сегодня вечером луна была исключительно большой, хотя и окрашена в странный оттенок, как будто ржавая вода окрасила ее нетронутую поверхность.

Когда он добрался до последнего дерева, в поле зрения появился дом мистера Фейна с его белым фасадом, достаточно величественным, чтобы быть ратушей, двумя ступенями впереди, колоннадой, обрамляющей крыльцо, и большим балконом на втором этаже. Он был великолепен, так прекрасен своей симметрией, обнесен изящной оградой из камня и металла.

Лоран облизнул губы, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. В особняке не было зажжено ни одной свечи, что показалось ему несколько странным, но опять же, может быть, за пределами его городка жизнь выглядела иначе? Он никогда в жизни не был в сельской местности, мельком проезжая мимо по пути в Ла-Рошель, где отец подписал Лорана к капитану корабля, направляющегося в Америку, всего через несколько недель после того, как у них с матерью родился еще один ребенок.

Легкий ветерок принес аромат цветов, и он глубоко вздохнул, закрыв глаза и просто наслаждаясь тем, как его длинные волосы скользили по его щекам. Как он и надеялся, что пальцы мистера Фейна будут делать сегодня вечером. Это было так мирно. Может быть, ему позволят проводить здесь больше времени, если он сумеет подружиться с мистером Фейном?

— Лоран, ты рано.

Лоран проглотил вопль, который почти сорвался с его губ, но вовремя узнал голос мистера Фейна. Он поднял фонарь и огляделся, расстроенный тем, насколько плохо он видел окружающие предметы. Если бы мистер Фейн знал об этом, пригласил бы он его?

— Добрый вечер, мистер Фейн. — Лоран сделал несколько шагов в направлении голоса.

Свет коснулся огромного камня, который лежал на боку у линии деревьев и был достаточно высок, чтобы быть размером с голову легендарного циклопа. Изящное тело мистера Фейна растянулось на изящной скамье, которая была установлена таким образом, чтобы натурщик мог наблюдать за этим чудесным доказательством геологического развития региона.

— Добрый вечер и вам. Я надеюсь, что вы не слишком устали после прогулки, но сегодня вечером я не мог обойтись без своего фаэтона, — сказал мистер Фейн, медленно вставая и поддерживая свое длинное тело изящно выглядящей тростью, которая, вероятно, ему совсем не понадобилась. Это был просто знак его статуса, как и дорогая, идеально сшитая одежда, которую он всегда носил.

Лоран прижал сумку с книгами к груди.

— Совсем не проблема, я наслаждался прогулкой. Сидеть за письменным столом от заката до рассвета — не лучший вариант для мужчины моего возраста. А вы, мистер Фейн? — Он прищурился, чтобы рассмотреть кучу перевернутой земли и травы у скалы. Лоран поднял фонарь повыше, чтобы лучше видеть, но это было бесполезно. — Вы, конечно, не занимались садоводством? — Он громко рассмеялся над абсурдностью этой концепции.

Теперь, когда подошел мистер Фейн, лицо, которое издалека казалось таким симметричным, начало расплываться, но Лоран был полон решимости не показывать никакого беспокойства или колебаний.

Мистер Фейн оглянулся на взволнованную землю.

— Ах, это. Поливать нечего, — сказал он с широкой улыбкой. — Вы сказали кому-нибудь, кроме мистера Барнава, куда направляетесь сегодня вечером?

— Нет, я… извините, если это покажется слишком грустным, но у меня не так много друзей. Вместо этого у меня есть книги. — Лоран посмотрел на более темные пятна на лице мистера Фейна — его глаза. Лоран был мужчиной довольно высокого роста, но мистер Фейн производил на него большее впечатление. — Но я не одиночка! Я просто… редко встречаю мужчину, который достаточно разбирается в книгах, чтобы развлечь меня беседой. — Он осмелился улыбнуться, но перестал дышать и говорить, когда теплые пальцы мистера Фейна скользнули по его подбородку и заправили прядь длинных волос за ухо Лорану.

Казалось, что время остановилось, и когда Лорану наконец удалось вдохнуть, он ощутил всю мощь дорогих духов, которые вряд ли кто-либо в Бреконе мог себе позволить.

— Прекрасно понимаю, дорогой Лоран. Я считаю вас прекрасным молодым человеком. Начитанный, вежливый, с интеллектом, далеко превосходящим его положение. Ваш прогресс весьма заметен.

Даже у Лорана начали гореть уши, и он был рад, что уже так поздно, потому что красный румянец, окрашивающий его бледное лицо, наверняка сделает его похожим на батрака после дня работы на солнце.

— Это за гранью доброты, мистер Фейн. Не уверен, что заслуживаю такой похвалы. — Но он знал, что заслуживал. Были вещи, которые следовало бы сказать из скромности, но Лоран не откажет себе в гордости за то, как далеко он продвинулся со своего скромного начала в книжном магазине мистера Барнава. Он впитывал знания, как губка воду, и был достаточно смел, чтобы действовать там, где другие отступали.

Если бы только Лоран смог убедить мистера Фейна, что он достоин внимания, возможно, его ждало бы хорошее будущее. Возможно, работа в резиденции мистера Фейна? Лоран не посмел бы желать безоговорочного покровительства, но если такой богатый человек, как у мистера Фейна, полюбит его, он наверняка поможет другу в трудную минуту? Лоран знал, как сделать себя полезным, и он мог бы вплести себя в ткань дома мистера Фейна, если бы ему представилась такая возможность.

Мистер Фейн наклонил голову, стоя так близко, что Лоран почувствовал сладость его дыхания, и сердце его забилось галопом, как у бешеного жеребца.

— Пожалуйста, зовите меня Уильямом, когда мы будем одни, — наконец сказал мистер Фейн и направился к воротам.

Лоран последовал за ним, опьяненный этой новой привилегией, и когда он споткнулся, слишком стремясь не отставать от мистера Фейна, мужчина был рядом, чтобы поддержать его. Ткань пальто мистера Фейна была настолько тонкой, что касалась руки Лорана.

— Вы уверены, сэр? — спросил он из вежливости, уже желая прошептать это имя… Уильяму на ухо. Потому что Уильям предположил, что они будут одни. И не раз!

— Абсолютно. Я верю, что у нас много общего, друг мой, — сказал Уильям, грациозно направляясь к ближайшим воротам, которые вели в огромный двор. Увидев его просторы, Лоран пожалел, что он все-таки приехал в экипаже, хотя бы только для того, чтобы испытать такое грандиозное появление.

— Я прочитал все заказанные вами книги… Уильям. — Произнесение этого имени вслух так взволновало Лорана, что он едва мог дышать. — Мне не терпится обсудить их с вами в будущем. Я надеюсь, что это не слишком вперед. Я знаю, что вы, должно быть, очень занятый человек.

Уильям кивнул, когда они миновали ворота и направились к крыльцу. Лорана передернуло, когда он понял, что Уильям намеревается пропустить его через главную дверь, а не через ту, что предназначалась для слуг. Почти как если бы они были социальными равными.

— О, мы обязательно это сделаем, хотя я полагаю, что есть и другие вещи, о которых мы могли бы поговорить, если хочешь, — сказал Уильям, касаясь пальцами спины пальто Лорана в кратчайшей ласке. Возможно, это было немного, но контакт заставил кожу Лорана гореть и жаждать большего.

На мгновение Лоран испугался, что не будет знать, как вести себя со слугами, неуверенный в своем положении ни гостя, ни работника, но когда они вошли в дом, их не встретила ни одна душа. Каким бы странным это ни было, Лоран нашел в этом облегчение, потому что хотел, чтобы Уильям принадлежал только ему, и ему не нужно было производить впечатление ни на кого, кроме хозяина.

— Все, что пожелаешь, — вырвалось у Лорана прежде, чем он понял, что это звучит слишком страстно. Он не должен вести себя как щенок только потому, что считает присутствие Уильяма таким желанным.

Он даже едва заметил прекрасный зал, который теперь мягко освещался его скромным фонарем. Высокие потолки и скульптуры богов, застывших в чувственных позах в нишах вдоль стен, делали дом только тише. Это были греческие божества с атрибутами, и когда Лоран увидел красивое, но зрелое лицо Диониса, смотрящего на него с фрески, это так отвлекло его, что Лоран забыл изучить другие фигуры. Когда Лоран взглянул на свет и тень лица Уильяма, он был совершенно загипнотизирован.

Что-то холодное и округлое коснулось нижней стороны его подбородка, и ему потребовались секунды, чтобы понять, что это была гладкая рукоять трости. Дрожь пробежала по его телу, когда Уильям наклонился к нему.

— Что такое?

Лоран изо всех сил пытался отдышаться, поэтому вместо этого нервно рассмеялся.

— Я бы не стал портить книги.

— Чепуха, Лоран. Зачем ты вообще такое сказал, милый мальчик? — прошептал Уильям, и даже этот самый тихий звук разнесся по высоким стенам зала.

Лоран не мог оторвать глаз от Уильяма, хотя и не мог по-настоящему разглядеть его с такого близкого расстояния.

— Ты должен знать, Уильям, что у меня есть границы. — Те, которые не включали в себя прикосновения повсюду. В этом отношении его сердце было открыто. И Уильям только что назвал его «милым»?

Уильям промычал и откинулся назад, проводя ручкой своей трости по шее Лорана, прежде чем направить его в одну из трех дверей, ведущих из холла.

— Какие еще границы у тебя есть?

Лоран сглотнул, ориентируясь по коридору, основываясь на том, что он мог видеть вдали, и припоминая любые потенциальные препятствия.