Глава 23. "Охота на полукровок" (2/2)
Я кивнула, с трудом поднимаясь на ноги.
— Спасибо… За всё.
Ночь в старом доме тихая. Я прижимаюсь щекой к подушке, стараясь снова уснуть, но отчего-то прохладно чрезмерно. Судя по сумраку спальни, на службу в цитадель бежать ещё нескоро, и сон вот-вот вернётся. Только немного расслабиться, закрыть глаза, и всё будет хорошо. Как минимум до утра. Только во сне можно спастись от того, что творится в кошмаре нового мира.
Плеча касаются тёплые губы в ореоле мягкой поросли светлой бородки, и я невольно улыбаюсь, когда дорожка поцелуев скользит чуть дальше, ласкает шею, поглаживает дыханием чувствительную точку. Крепче притягивающая крепкая ладонь, безымянный палец которой венчает никогда не снимаемое обручальное кольцо. Дино считает этот символ не мелочью — его право всецелой принадлежности и его же право, как сейчас, слегка нарушить сон.
Разворачиваюсь, сонно вглядываясь в чуть скрытые сумраком черты, отводя пшеничные волосы своего серафима пальцами.
— Привет… До утра не терпится…
— Утром снова будут дела и заботы. Днём тоже. Вечером… — вздох во мраке спальни. — Вечером ты снова придёшь домой, едва передвигая ноги от усталости.
Наклон, вклинивающееся движение колена, разводящего мои бёдра для удобства. Плавное движение тёплой ладони от колена к бедру, поднимая долгополую ночную сорочку. Обводящие ключицы поцелуи, и хочется остаться в этом мгновении. Всё именно так, как нужно, как хочется. Как это было правильно…
«Было?..» — почему-то думается мне.
Сжатая через хлопковую ткань грудь, распущенный ворот, и поцелуи смещаются ниже. Закрываю глаза, проваливаясь в знакомое ощущение, в предвкушение предстоящего акта… Любви? Да… Это было последним искренним проявлением, что помнило моё тело. «А что было потом?..» — что-то мешается в подсознании, но руки поглаживают широкую златокрылую спину, перебирая мягкие перья из подпушки пальцами.
Улыбка в уголок моих губ.
— Кажется, у тебя не получается расслабиться. Слишком сильно устала… — он чуть отталкивается, откатываясь в сторону, запечатлев на моих губах короткий, но чувственный поцелуй. — Ладно, не буду мучить. Но на выходных, я надеюсь, ты найдёшь для меня хотя бы пару часов своего времени.
Едва не надув губы от обиды, я затравленно покосилась на высокий силуэт, отступивший к окну.
— Нет же… Я действительно хочу…
— Ты устала, — Дино улыбнулся через плечо и снова посмотрел на улицу. — Кажется, весна пришла в столицу. Небо ясное и невероятно звёздное. Посмотри…
Всё же дую губы, заворачиваясь плотнее в одеяло.
— Не хочу. Потом не усну, даже если красиво, — протягиваю руку. — Обними меня… Пожалуйста, Дино…
— Взгляни, Вики… — почти восторженно произносит златокрылый, сдвигая тюль в сторону, но не одёргивая его полностью. — Ты всегда любила такую синеву ночи и россыпи звёзд. Помнишь?..
«Когда?.. — нервно подумалось мне. — Ночи для меня вообще давно превратились в пытку, так с чего бы их любить?..».
И всё же! Приглащающе раскрытая ладонь. Он не часто просит разделить с ним момент. В последнее время это вообще редкость. Слишком часто у нас действительно избыточная усталость, повлечённая работой. Неохотно всё же поднимаюсь на ноги, оправляя сбившуюся на пояс сорочку и снова стягивая на груди завязки. Стопы обжигает холодный пол, и я немного ёжусь от пронзающих тело иголок. Словно весь дом давно выстужен.
Слишком давно…
Обхожу постель, уже почти вкладывая пальцы в протянутую ладонь, чтобы подойти к окну, пейзаж за которым показывает какие-то яркие вывески вместо сада за старым домом Фенцио и Дино. Замираю в полушаге, недоверчиво отводя взгляд от окна.
— Минуту… Носки хочу надеть. Холодно.
— Вики, это лишь на несколько секунд. Потом вернёмся в тёплую постель, — требовательно произносит Дино. — Прошу, подойди, взгляни.
«Что, чёрт возьми, не так?!» — проносится в голове.
Ещё один неуверенный шаг — и слух улавливает надрывный детский крик из приоткрытой двери коридора второго этажа. Вздрагиваю, разворачиваясь на пятках. Я знаю… Этот крик я знаю очень хорошо…
— Гидеон…
Рывок за предплечье, возвращающий к окну.
— Как мне надоела твоя непокорность! — рык в темноте, и лицо, выросшее перед моими глазами, расположено куда выше, огромные бордовые крылья приоткрываются от гнева, и чёрные провалы глазниц вспарывают, кажется, каждый нерв. — ВЫГЛЯНИ В ОКНО, ВИКТОРИЯ!
Попытка вырваться — провал. С собственных губ срывается отчаянный крик в попытке позвать на помощь, которую здесь и сейчас даже оказать некому. Только надрывно вопит сын где-то в детской. «Там окно открыто… Ему холодно!» — пролетает в голове. Сонный разум всё ещё не может увязать расхождение кадров. Только спальня старого дома меняется на огромные покои правителя. Только окно всё то же.
— Отпусти! — я вскрикнула, захлёбываясь слезами…
Над головой пролетело короткое:
— Прости, Уокер, но иначе не получается…
В лицо, кажется, вывернули не меньше таза воды. Я завопила с новой силой, вслепую молотя конечностями во все стороны, шатнувшись в сторону от того, что локоть прижался к чему-то горячему, глухо и металлически звякнувшему. Холодно, мокро, непрерывно голосящий со мной в унисон сын. Уже не из соседней комнаты, а совсем рядом.
Встряхнули за плечи, едва успев прижать всё ещё молотящие по сторонам руки к бокам, и наконец удалось открыть глаза.
Мокрая футболка и шорты, ярко бьющий в глаза свет потолочной люстры, задёрнутые плотные занавески на окне нашей с Гидеоном спальни, с меня ручьём стекает вода, пропитывая ковёр под задницей. И локоть ударился о радиатор под окном. Геральд ещё раз встряхнул меня за плечи, заставляя совладать с паникой. Рывок наверх, ставящий на ноги почти без усилий. Я шатнулась, но всё же устояла, ответно уцепившись за пояс Геральда. Паника отступать не торопилась. Я опустила голову, чувствуя, как по телу прокатываются волны дрожи, снова начиная всхлипывать от страха.
Вздох, и демон притянул к себе, обхватив руками, чтобы дать почувствовать опору не только ногами. Я зажмурилась, благодарно вцепившись в синий хлопок его футболки на спине пальцами. Колотило беспощадно, но всё же становилось легче. Материализованные крылья обернулись поверх рук, закрывая на несколько минут в почти непроницаемый кокон. «Только глаза закрывать нельзя, иначе снова… Опять найдёт…».
— Он ищет, — хрипло проговорила я. — Хотел, как раньше, моими глазами определить местоположение. Город они знают, только устраивать погром отовсюду, где есть шанс нас поймать, слишком будет бросаться в глаза. Нам… Нам всё же нужно уйти. Боюсь, он…
— Он не увидел. Гидеон закричал, и я проснулся. Успел до того, как ты выглянула в окно, — крылья приоткрылись, позволив мне чуть отступить и с сожалением взглянуть на его отсыревшую от контакта со мной футболку спереди. — Пока мы всё ещё в безопасности.
Я мотнула головой, отстранившись.
— Уловил силу, определил точку…
— Если бы всплеск был ощутимым, я бы его тоже уловил. А так… не уверен, — Геральд кивнул на продолжающего всхлипывать ребёнка. — Успокой. Я сейчас вернусь.
Он вышел из комнаты, и я шагнула к шкафу, меняя одежду для сна на сухое. Сын что-то пролепетал, и я побрела к постели, ложась рядом с всхлипывающим ребёнком, который спустя секунду забился под бок, встревоженно вещая что-то на своём языке. Пальцы перебором прошлись по тёмным густым волосам, и он засопел, прикрыв глаза. Не спал, просто успокаивался, чтобы дать себе и мне возможность выдохнуть.
Через десяток минут Геральд вернулся со стаканом воды и успокоительным в таблетках. Я благодарно запила одну, отставив ополовиненный стакан на прикроватную тумбочку. В голове всё ещё нервно носилось, что какие-то вывески сквозь тюль всё же было видно. Но здесь, сейчас, занавески были плотными — едва ли удалось понять детально. По крайней мере, мне хотелось в это верить.
Свет в комнате погас. Остался лишь в ванной, едва дотягивающийся для того, чтобы осветить помещение. Я была в полной уверенности, что Геральд уйдёт после этого, но он спокойно бросил на пол подушку, прислонил её к постели, сел, привалился к ней спиной и упёрся локтями в согнутые колени.
— Почему?.. — продолжить вопрос почему-то не смогла.
— Потому что тебе страшно. И ребёнку страшно, — коротко ответил он. — К тому же если Мальбонте снова попытается пробиться в сон, то ловить тебя проще сразу, а не уже на улице или выглядывающую в окно, — он помолчал и добавил: — Хотя, полагаю, что сейчас он уже не сможет.
Я сглотнула.
— Из-за того, что ты рядом?
Геральд хмыкнул:
— Мне, конечно, лестно твоё предположение, но всё куда проще. Вы ведь в балансе до сих пор. Когда активируется твой Свет, отдавая часть сил, часть Тьмы полукровки может найти лазейку. Считай, что из наполненной чаши вылилась часть содержимого, освободив место для чего-то другого. Чужеродного, возможно.
— Инь и Янь… — вспомнила я разговор с Полидором и Торендо в лазарете цитадели. — Возможно, но… Почему при его вспышках я не могу проникать в сознание?
— Точно не можешь?.. — демон чуть повернул голову, внимательно рассматривая мои черты, укрытые сумерками. — Поднапряги память.
— Не думаю, что размытые и расплывчатые образы, которые я улавливала в горячке, можно сравнить с полноценным проникновением в спящее сознание, — я вздохнула, ближе притянув к себе сына и расправив одеяло, чтобы укрыть обоих.
Короткое пожатие плечами, Геральд потянулся, раскрыв крылья. В темноте смотрелось страшно и завораживающе. Мне невольно захотелось тронуть перья, сравнить их… Вспомнить, что ещё недавно у меня было нечто такое же. Возможно, чуть слабее, но было. «Неужели ты скучаешь о крыльях?» — поинтересовался внутренний голос. Нет, я скучала по полётам, кажется. По тому, что могла самостоятельно преодолеть необходимое расстояние.
— Просто ты не умеешь управлять ими, как Мальбонте. Вспомни, сколько бессмертных преклонилось перед ним лишь в облике сотканного пламенем. Что в этом случае для него — проникнуть в сон той, что связана с ним на всех возможных уровнях?
Поёжившись, я зажмурилась, стараясь стереть сегодняшний кошмар из головы. Выходило весьма скверно, но тепло от задремавшего и прижавшегося Гидеона всё же успокаивало: пока он рядом, всё прочее имеет весьма малый вес.
— Почему ты противишься тому, чтобы мы убрались отсюда как можно дальше уже сейчас? — шёпотом спросила я.
Геральд чуть повернул голову, глядя на Гидеона.
— Уснул? Хорошо… А побег… Посуди сама: город почти постоянно проверяют. Тут достаточно смертных, чтобы мы были укрыты максимально надёжно даже с учётом того, что светлые будут шататься прямо под окнами. К тому же… Пекарня — проходное место. Энергии посетителей из кафетерия перекрывают дополнительно, путают и мешают определить. Воздух, вполне вероятно, проверяется почти постоянно — улетать не вариант. К тому же, сорвавшись сейчас, мы не получим никаких вестей и дальнейших указаний от Миндера. Полагаю, пока у нас есть вариант с безопасным местом, которое пока устраивает, нет смысла уносить ноги в неизвестность, — послышался вздох. — Если прижмёт и выхода не останется — уберёмся. Это не займёт много времени. Только нужно будет продумать маршрут и предположительные места, где можно осесть. Примерно такие же по своим свойствам.
Я чуть кивнула, признавая правоту его доводов. «Может, действительно, тут безопаснее. К тому же мы не знаем доподлинно, что происходит наверху…» — прикрыв глаза, я вслушивалась в три дыхания в комнате, окончательно успокаиваясь. Гидеон развернулся, повернувшись ко мне спиной и подоткнув руку под щёку. Дрогнули крылья, приоткрываясь в защитном жесте. Пальцы прошлись по боку ребёнка, и я невольно улыбнулась: не разбуди он Геральда криком, всё закончилось бы куда плачевнее.
Взгляд снова сместился на демона, всё ещё сидящего на полу, чтобы не повторилось произошедшее.
— Гидеон не нуждается в возвращении назад потому, что мой сын. В нём часть моей смертной крови. Меня с небесами не связывает больше почти ничего. Все прочие бессмертные должны возвращаться наверх. Будь то Ад или Рай… Почему ты находишься здесь без какого-либо напряжения? Почему не торопишься вернуться? — тихо спросила я и торопливо продолжила: — Я не пытаюсь пролезть под кожу… Нет. Просто! Хочу знать.
Чуть повёрнутая голова, сверкнувшие бирюзой даже в темноте глаза.
— А говоришь, под кожу пролезть не пытаешься, — он усмехнулся, откинувшись затылком на край постели. Ответа я уже не ждала, но Геральд всё же произнёс: — Моя мать также была Непризнанной. Одной из первых, кого Шепфа позволил забирать к бессмертным. Она прошла все этапы обучения и развития. Стала демоном, как ты понимаешь. А дальше… Связалась не с тем мужчиной, у которого уже был сын. Право наследования… Право власти… Меня с рождения засунули в эту кабалу, которая неминуемо грозила гибелью. И она пошла на отчаянный шаг после смерти отца: после очередного покушения на мою жизнь, выкрала младенца и сбежала к смертным, — демон потёр лицо ладонью, словно пытаясь согнать сон, но голос уже звучал уставшим, словно он вот-вот провалится в царство Морфея. — Она сохранила крылья… Это было проблемой. Привлекало внимание. Амулет был только один. Точнее — два. Второй на сокрытие энергии, но она отдала их мне. Ей удавалось скрываться, пока мне не стукнуло около шести местных лет. Это время я помню обрывками. Последняя достоверная картинка — обезглавленное тело матери перед домом, в котором мы скрывались. Меня она в тот день, словно предчувствуя, отправила в город, и вернулся я, уже когда всё было кончено. Дальше… дальше всё скручивалось в вереницу кадров: чужой дом, рабство, смена владельца… Я перестал говорить, замкнулся в себе, не считая, что люди поймут хоть что-то из моей истории. Они были бескрылыми, низменными, обычными… Набить кошелёк, живот, сношаться, словно животные. Другая эпоха, другой мир, полностью отличающийся от того, что происходит сейчас. Мир, в котором либо ты… либо тебя. И третьего не дано.
Я сглотнула.
— Р-рабство?.. Когда это было? Где?
— Ты ещё не родилась, это уж точно… — тихо хохотнул Геральд. — Королевство Данов, нынешняя Англия. А рабство… Полагаю, ты знаешь о существовании викингов?
Зажмурившись, я попыталась представить те события и непроизвольно вздрогнула.
— Я… Я сочувствую твоей утрате.
— Всё стерлось за века, — он вытянул руку, материализовав на ладони небольшую сферу собственной энергии насыщенного бирюзово-зелёного цвета. — Почти всё. А что не стёрлось… То я могу переиграть тысячи раз, пока хватит сил, — Геральд вздохнул. — Спи, Виктория… Завтра новый день.
Я умолкла, прикрыв глаза, понимая, что бередить раны дальше не хочется совершенно. Его право на секреты, которые я и так узнала теперь в большей мере, чем была в праве. И тем яснее приходило понимание, что для него вся сложившаяся история и собственное в ней участие — как раз попытка переиграть. Дать ещё один шанс выжить, чтобы Гидеон со временем не наткнулся на такое же обезглавленное кем-то тело. Моё тело…
Сон опустился легко. Не пролетало картинок моего прошлого. Лишь чужое, недавно услышанное. Страшное, в большей мере от одиночества. Непрошенным кадром, заставившим вздрогнуть, образ Мальбонте на скале, где я впервые увидела его ребёнком, желающим только одного: чтобы его оставили в покое, прекратили охоту, дали возможность жить. И то же одиночество — лишённый семьи, лишённый любви и заботы. Ставший тем, кто теперь жаждет уничтожить собственного сына, для рождения которого приложил столько усилий.
Снова смена событий в памяти. Собственные воспоминания о жизни с отцом. Расплывчатые пятна чужих лиц в нашем доме. За мной не охотились. Меня не пытались отловить, как дикое опасное животное. В сравнении с ними обоими я росла в комнатных условиях, не обделённая любовью отца и его заботой. «Так имею ли я право сдаться теперь? Паниковать и устраивать какие-то срывы?..» — подумалось мне.
Очередной усвоенный «урок» смёл остатки мыслей, позволив отключить сознание от потока сновидений, навеянных разговором. Казалось, что я лишь моргнула в который раз и картинки погасли, позволяя получить такую желанную передышку.
Не знаю, сколько прошло времени, но глаза открылись, когда за окном уже во всю светило солнце, пробиваясь даже сквозь плотно задёрнутые гардины. Гидеон продолжал спать, и я нервно подумала о том, что опаздываю на смену. Следом вспомнилось, что сегодня выходной. К тому же после вчерашнего я бы скорее всего попросила отгул.
Скосив глаза на пустой стакан на прикроватной тумбе, я поняла, что безумно хочу пить, и всё же поднялась с постели, опустив ноги и довольно резко поднявшись.
— Это было… близко… — нервно хохотнул лежащий на полу Геральд, встревоженно рассматривающий меня, поставившую правую ногу почти на его пах. — Уокер, я, конечно, заслужил твою обиду, но не до такой же степени…