Глава 6. "Союз Равновесия" (2/2)

Я покосилась на выглядывающий из-под подушки уголок книги и вздрогнула. Информация оказалась… специфичной, но как-то вязалась с тем, что произошло, и о чём говорил Мальбонте. Встретились в бесконечном «ничто» две первоматерии: Чистый Свет и Истинная Тьма. Ещё не осознавшие себя, но сотворившие миры. Разделили день и ночь, но каждая имела в себе часть от первой, как звёзды в небе ночью, так и сумрак, случающийся в непогоду днём. Породили тысячи миров, откуда черпали веру, силу и преклонение. И на стыке Света и Тьмы родилось два сына. Свет был недоволен тем, что второй сын не похож, винил Тьму, и в итоге… Запретил ей видеться с сыновьями. От тоски Тьма рассеялась, оставшись, как и прежде, одной из первичных структур мироздания, но безмолвной, присутствующей в каждом создании и в каждом мире.

Свет же, любил лишь одного из сыновей. Того, что был по образу его и подобию. Всегда потакал ему, наказывая лишь неразумного Тёмного. И светлый взял от отца лучшее, довлея над собственным братом. Со временем отец понял, что совершил ошибку, так как без матери прежние миры начали рассыпаться, теряя стабильность, и решил последовать за ней. Вот только Тьма уже растворилась, и едва он попытался приблизиться к ней, образовалась…

Да-да, та самая аннигиляция. А сыновья, почувствовав вседозволенность и снова обретя баланс, начали устраивать бойни за распределение сил и власти. Снова созданные миры, населённые смертными и бессмертными, преклоняющиеся перед ними, дающие бескрайнее могущество. Шепфа и Шепфамалум были разделёнными сосудами, связанными пуповиной, которая создавала тот самый баланс. В конце концов Светлому брату удалось создать замкнутый мир Небытия и отправить туда Тёмного. Баланс был соблюдён, но лишь в общих чертах…

По легенде, написанной в книге, спустя века был шанс появиться единому сосуду. Который объединил бы в себе и Свет и Тьму, чтобы привести миры к исходной точке отсчёта. Войдя в полную силу, он должен был сразу взойти на место Отца, вот только незадача: Светлому брату было не с руки отдавать уже давно лежащие в руках вожжи. И он перекроил мироздание так, что лишь подлинно уравновешенный сосуд сможет вознестись. Так появилось Равновесие, и Нестабильность, убивающие полукровок, чтобы Шепфа не утратил власть.

Впрочем, последнее было в основном моими теориями. И тем не менее, родился Мальбонте. В силу, с его же слов, должен был вступить в восемнадцать, но был пойман и всё же разделён. Вступил в тот момент, когда приведён был в исполнение обряд объединения. И тут снова слова Кроули про «В нужное время, в нужном месте». Появилась я, потомок его семьи, сумевший ослабить нового повелителя, но пошедший с ним, преследуя благую цель. Сломала так называемое «пророчество». Выходило, что Мальбонте всё же не тот «сосуд»… не первоначальный. Выходит, вся эта теория, от которой Мальбонте отталкивался, видимо, зная этот чёртов трактат, но не поняв его до конца, либо поняв превратно, привела к тому, что «сосудом» выбрал меня. Вот только о кровном родстве не подумал.

Я села в постели, убрав книгу под матрас, чтобы позже забрать, если получится. Впрочем, всё равно стоило убрать в менее броское место. Будут перестилать или менять бельё — найдут. Голова после чтения раскалывалась. На столике уже дожидался набор из пары склянок. Успокоительное, блокатор силы и кубок с водой. Всё перемешав, я отпила противное получившееся зелье, внутренне посмеиваясь от того, что, возможно, не стоит мешать одно с другим в одном напитке.

В приоткрывшуюся дверь прошмыгнула Лейна. Снова с букетом ландышей. Непривычно тихая, хмурая. Я с лёгкой усмешкой наблюдала за тем, как она ищет вазу, потом подумала, взяла кубок и поставила цветы в него. Взгляд девушки прошёлся по комнате, словно думая, с чего бы стоит начать. Уже не утро. До церемонии всего несколько часов. Кажется, волновалась из нас двоих только она. Словно её выдают замуж за чудовище.

Вздох. Она, кажется, решилась, подходя ближе, и неожиданно взяв меня за плечи.

— Госпожа, мы с Генри хотим помочь вам сбежать, — торопливо прошептала она. — Он подготовит дракона, за час до церемонии смена стражи, можно будет покинуть цитадель и…

— Некуда бежать. Здесь найдут везде… — я качнула головой, беря её руки в свои и осторожно сжимая, — Но за попытку — спасибо. Я очень ценю вашу помощь…

Лейна всхлипнула, словно ребёнок, которому отказали в какой-то очень важной для него вещи. Опустилась голова, скрыв за тёмными волосами чуть смуглое лицо:

— Это несправедливо!

— Мы сами создаём свою справедливость. Сами выбираем путь… Вы выбираете. Когда всё закончится — обещай, что уйдёшь из цитадели, завершишь учёбу и займёшься тем, что тебе по душе, а не прислуживанием очередной снобке, — я усмехнулась, глядя, как она почти гневно припечатала меня взглядом. — Вот. Уже лучше. А теперь, думаю, стоит начать готовиться.

Она со вздохом кивнула, и началась очередная суета. Уже привычная. Ванна, завтрак, перебор украшений. В качестве «приятного бонуса», втёртое в кожу ароматное масло, погружающее в ощущения, будто стоишь на диком цветочном лугу. Я продолжала улыбаться, в голове же крутилось то, что удалось узнать. Не выходило полностью чёткой истории. Не выходило хотя бы потому, что Тёмная часть Мальбонте явно вытесняла то, что осталось от Светлой. В нём был первичный дисбаланс. Вопрос лишь в том — повлияет ли это в итоге на плод.

«И что же будет, если Нестабильность ребёнка всё же затронет?..» — вздохнула я внутренне. Он обезумеет, я предпочту наложить на себя руки, чем продолжать это уродское существование. И всё так или иначе покатится в бездну. В этой ситуации выхода не было — рулетка. Вот только выиграть едва ли выйдет, если только где-то свыше, две материи не решат смилостивиться. Впрочем, после того, как мы прикончили обоих братьев… Сомнительно. Такие величины, если ещё существуют вообще, скорее добить поспешат.

Через несколько часов я рассматривала себя в платье и диадеме, чувствуя предательскую дрожь в руках. В зеркале отражалась какая-то другая женщина… Не я. Только какие-то птичьи черты, неестественная худоба, тени под глазами, которые даже косметика уже скрыть не может. Я в последний раз посмотрела на обручальное кольцо, отданное мне Дино. Оно легко, словно в очередной раз напоминая об опасности, скользнуло в ладонь. Выходит, даже этот символ был не так прост, как мне хотелось верить. Отчего-то внутри поднимался гнев в отношении моего белокурого серафима. Быть может, не скрывай он от меня все детали и ссоры с Мальбонте, удалось бы избежать и его смерти и многих последовавших из-за умалчивания ошибок.

Поджав губы, я бросила кольцо в шкатулку и с каким-то чересчур громким хлопком закрыла крышку. Лейна со вздохом поправила шлейф, с плохо скрываемой тревогой глядя на меня. Кажется, будь мы смертными, читала бы молитвы и перекрестила бы, благословляя на скорое избавление от такого жениха, как тот, который уже наверняка ждал недалеко от зала совета серафимов, если не прямо там.

Я со вздохом закусила губу, обратившись к девушке:

— Когда будешь перестилать постель, забери из-под матраса книгу. Пока держи у себя. Я заберу, как будет куда спрятать. Договорились?.. — она нервно кивнула, и я со вздохом побрела к двери, — Что ж, пора…

Серпантин башни. Словно опустевшая и вымершая цитадель. Только непередаваемо яркий свет. Словно назло, чтобы осветить каждый уголок, каждую нишу, каждую фреску. Колыхаемые сквозняком знамёна… Я сглотнула, выходя на финишную прямую, глядя издалека на массивные двери зала совета. Промелькнуло воспоминание, как я подслушивала через скважину разговор матери с серафимами. Почему-то идея с побегом на драконе перестала казаться глупостью.

«Не время пытаться идти на попятную…» — спешно одёрнув себя, я пошла вперёд, распрямив спину и прижав к ней крылья. Волнообразно нарастающая паника. Лёгкий страх, что сейчас зал будет набит толпой служащих. Однако, у двери появился безмолвный привратник, потянувший за тяжёлое массивное кольцо. Дверь, как всегда, почти бесшумно поддалась, пропуская меня в зал совета. Тихо, пусто… Только левее уже привычного стола, беседующий с уже знакомым мне ангелом Мальбонте.

Белая рубашка, тёмные брюки, чёрный камзол… Знакомый антураж, который он всё же разбавил светлым элементом. Хорошо хоть не в привычной этому залу броне. На меня был брошен пристальный оценивающий взгляд, словно попытка осознать, что всё происходит в реальности, а не является насмешкой его воображения.

Я сглотнула, всё же внутренне порадовавшись тому, что церемония действительно только для нас двоих. Без помпезности и лишней мишуры. Брак по расчёту. Брак по принуждению… Ещё тысячу синонимов употреби — все в яблочко. Кажется, я слишком долго затравленно оглядывалась по сторонам, потому, что Мальбонте кивнул ангелу, который проводил три моих прежних обряда: признания и принятия в совет, брак с Дино, и направился ко мне. На удивление — предельно серьёзен. Если бы не знала его, сочла бы, что взволнован.

Впрочем, когда молча взял меня за руку, чтобы повести вперёд, ладонь оказалась влажной. Я едва удержала брови на месте — всё же взволнован. «Впрочем, для него это впервые. Хоть принудительный брак, хоть обычный — мало кто остаётся безучастным…» — вздохнула я внутренне. Чуть крепче сжавшиеся пальцы на моей ладони, словно утвердительный кивок, и он подвёл меня к ангелу, встав напротив, и взяв обе мои руки в свои, сплетая пальцы. Судя по взгляду, ждал, что я сейчас начну выворачиваться, пытаться сбежать и выпустить силу.

Пожалуй, я впервые чувствовала, как та пришла в покой. Просто от соединившихся рук. Словно выровнялись внутренние весы. Всё медленно вставало на свои места…

Ангел прокашлялся:

— Что ж, начнём… Обряд заключения брака между Мальбонте — повелителем Равновесия и серафимом, Несущей Равновесие, Викторией, — он забормотал длинную речитативную молитву с благословением, и скреплённые ладони начали сиять.

Я прикрыла глаза, невольно вспоминая похожий обряд, который провели в саду за домом. Тихо, мирно, в кругу малого количества тех, кто захотел и смог присутствовать. Мими, Кроули, Генри и ещё пара знакомых Дино, имена которых я даже не запомнила за ненадобностью. Солнечный летний день, тёплые улыбки, поддержка. Сейчас же… Зал, смахивающий на склеп. Зал, в котором погибла мама. И всего трое. Нас всего трое…

Молитва умолкла. Ангел тронул наши руки посохом:

— Согласен ли повелитель взять в жёны эту женщину?.. Обещает ли он хранить ей верность, и разделить с ней своё бессмертие, оберегать её жизнь больше, чем свою, почитать и уважать до истечения времён мира бессмертных?

Мальбонте твёрдо смотрел в мои глаза:

— Да, согласен.

На его безымянном пальце появилось кольцо.

— Согласна ли серафим, Несущая Равновесие, взять в мужья этого мужчину? Обещает ли она хранить ему верность, быть достойной женой, разделить с ним своё бессмертие, оберегать его жизнь…

— Согласна, — я поджала губы, понимая, что лгать не хочется даже в этом.

«Если что-то пойдёт не так, если ты причинишь боль наследнику — я тебя уничтожу раньше, чем умру сама…» — спокойно глядя в тёмные глаза полукровки, подумала я.

На безымянном пальце моей левой руки появилось кольцо.

Мальбонте усмехнулся, чуть кивнув, словно признавая правила игры.

Ангел поднял засветившийся посох:

— Брак вступает в силу с этой минуты и признаётся действительным и нерушимым…

Я молча опустила голову и прикрыла глаза. Внутри снова спиралью раскручивалось, что беда только сейчас становится ощутимой. Я шагнула в капкан с надеждой, что смогу выбраться. «Должна выбраться…» — пролетело в голове, — «Третьего не дано…». В наступившей тишине было слышно дыхание. Тяжёлое, глубокое. Моё собственное. Только сейчас начинало доходить, что у меня кружится голова. От нервов всё снова пошло наперекосяк…

Мальбонте что-то сухо ответил ангелу, и повёл меня в сторону выхода. Когда дверь закрылась за спиной, я ощутила, как платье липнет к телу из-за покрывшей испарины. Волной накатывал страх, безумно хотелось расплакаться, дать волю эмоциям. Но я больше… не могла. Слёз не осталось. Только испарина, дрожь в руках и пересохшее горло. Отметив, что я немного не в себе, полукровка спокойно поднял меня на руки и пошёл в сторону башни.

— Не стоит нервничать. Тебе уж точно… Второй раз всё же несколько менее волнительным должен быть. Тем более… — он хмыкнул, — в текущих условиях.

Сглотнув, я почему-то шёпотом спросила:

— Что будет дальше?

Тихий шёпот у самого уха:

— Всё, что мы условились достичь, когда ты предложила сделку. Ни более и не менее.

Сухое безучастное лицо, попытка хоть слезинку выдавить — провал. Кажется, я задыхалась в собственной бесчувственности. В том, что выгорела. Теперь — жена. Когда-то в будущем — мать наследника. И снова очередной элемент его плана, сломавшийся в угоду цели. И всё же, руки без какого-то труда удерживающие, пока он преодолевает десяток коридоров и несколько пролётов серпантина к собственным покоям, которые теперь уже становятся супружескими. Где-то в подкорке вертится, что он снова использовал заклинание, активирующее в моей крови зелье повиновения. Но нет. Я могу пошевелиться. Просто… Просто не хочу.

«Участь марионетки…» — шелестом в прежней тишине.

Страж после кивка открыл дверь, позволяя Мальбонте внести меня в комнату. Щелчок замка, и меня поставили на ноги, на удивление заботливо придержав, чтобы привыкла и заставила себя не заваливаться. Короткая усмешка, приглашающий жест, указывающий на знакомое кресло. Шахматы со столика исчезли. Только тарелка с фруктами, какие-то смахивающие на канапе закуски и графин вина с парой кубков. Механические, кажется, шаги. Я опустилась в кресло, без особых заморочек скинув неудобные туфли, и стянув с головы диадему.

Тихая усмешка:

— Время зря не теряешь…

— Ты видел уже больше чем всё… К чему условности?..

Он налил в кубки вино, передав один из них мне, и опустился на корточки у моих ног, чтобы не пришлось задирать голову, чтобы видеть глаза:

— Сегодня всё иначе. Консумация брака, Виктория… — он умолк, неожиданно нахмурившись, — Знаешь, я когда-то давно читал книгу, в ней говорилось, что самые красивые дети появляются только в истинной любви. Жаль, что это не наш случай…

Я вздохнула, приподняв кубок, и прошептав тост:

— За брак без любви…

— За брак… — серьёзно ответил Мальбонте.

Мы осушили кубки. До дна… Я больше не проверяла содержимое — не было смысла. Отставленный на стол сосуд. Откинувшись на спинку кресла, я ждала дальнейшего развития событий. Земной алкоголь не действует — им не напиться. Хотелось бы глифта, но едва ли стоит, учитывая цель. Да и чёрта с два он позволит мне напиться. Стало немного смешно от того, что в мире над смертными нет даже такой мелочи, как тесты на беременность.

Я всё-таки не удержала улыбку, чем вызвала короткое удивление:

— Я сделал что-то забавное? — осведомился Мальбонте.

— Нет. Просто… просто мысли. И воспоминание из смертной жизни…

Он с усмешкой отставил свой опустевший кубок, продолжая сидеть на корточках передо мной:

— Расскажешь?

— Нет смысла. Мы здесь не для этого, — я со вздохом потянулась к ленте корсета на спине, но рука была перехвачена, им. — В чём дело?

Улыбка, точнее, попытка улыбнуться мягко:

— Ты хочешь лишить меня удовольствия?..

— О чём ты? — я удивлённо приподняла брови.

Потянув меня за руку вынудил подняться из кресла, выводя на центр чуть сумрачной комнаты. Мах рукой и свечи в паре канделябров погасли, подчинившись его силе. Я сглотнула, наблюдая, как он обошёл меня вокруг. Сброшенный в кресло сюртук, мужские туфли присоединились к моим. Поддетое пальцами лицо. Слишком серьёзный взгляд в глаза, от которого хотелось поёжиться. Снова скрылся за моей спиной, потянув ленты, расслабляя корсет. Чуть потянул края, скользнул пальцами по плечам, опуская широкие бретели, и позволяя платью скользнуть к моим ногам.

Горячие ладони сжали мои плечи, заставив кожу покрыться мурашками. Прикосновение к обнажённой спине мягкой ткани мужской рубашки. Хочется жмуриться. Не от удовольствия, а от знания, что может увлечься и снова где-то оставить синяк. Отвёл волосы с моего плеча, чуть скользнув кончиком носа от чувствительной точки за ухом до плеча. Крылья дрогнули, снова прижимаясь к спине, опускаясь. Тело небожителя само подстраивается к удобству предстоящего акта. Поддетая горячими пальцами ладонь поднимается вверх, укладывается на его затылок, погружаясь пальцами в короткие чуть жёсткие чёрные волосы.

Поцелуй в плечо, от которого слегка сбивается дыхание:

— Зачем это?..

Тихий, чуть возбуждённый смех позади:

— Хочу доказать королеве, что даже чудовище может быть нежным со своей женщиной…

«Я не твоя…» — хочется проговорить, но широкая ладонь проскальзывает по моему боку, смещается на живот, поглаживая горячими пальцами кожу. Губы впиваются в шею требовательнее. Скольжение языка к чувствительной точке за ухом, короткий укус за мочку. Хочется противиться, но бесполезно. Только закрыть глаза и позволить продолжать, представляя того, кого моё тело знает. Вот только не срабатывает. Сегодня не срабатывает. Ладонь в коротких волосах приходит в движение, поглаживая его шею, затылок — образ перед закрытыми глазами расплывается.

Разворот в руках, чуть отступив, чтобы не ударить и не повредить крылья. Предельно серьёзный взгляд Мальбонте скользит по моему лицу, горячие пальцы проскальзывают по щеке, заправляя знакомым жестом прядь за ухо, скользят ниже, поддевая лицо пальцами, заставляя привстать на цыпочки, податься вперёд.

Скольжение языка по напряжённо сжатым губам. Коротко, продолжая ласкать подбородок. Осторожный на удивление поцелуй, будто уговаривающий оставить безучастность. Свободная рука притягивает ближе, проскальзывая от поясницы к лопаткам, ловко справляясь с застёжкой бюстгальтера. Невесомая ткань сползает с плеч, обнажая грудь, оставляя только одну деталь, укрывающую тело. И я наконец рискую, отвечая на поцелуй, прильнув ближе, пытаясь если не любить, то дать необходимое. Хотя бы раз не так, чтобы ненавидеть нас обоих. Его — за то, что вынудил, и себя — за то, что нашёл рычаги давления, против которых я не могу идти.

«От ненависти до любви? Едва ли…» — проносится в сознании, когда чувствую разгорающуюся энергию прогретых солнцем лавров. Сегодня не агрессивных, позволяющей ландышам выбраться на поверхность, добавляя в электризующийся воздух каплю свежести. Пальцы торопливо бегут по пуговицам белой рубашки, справляясь с ними, не разрывая поцелуя, который всё меньше остаётся робким неуверенным прикосновением и наполняется жаром. Манжеты, белая ткань срывается с плеч, позволяя тесно прижаться к такому же горячему телу. Словно в нём всё ещё высоко полыхает огонь ненависти.

Треск ткани, от которого остаётся только охнуть — обрывок нижней части моего комплекта улетел куда-то в полумрак. Подхват под ягодицы и несколько торопливых шагов к огромной постели в которой я проведу уже не первую ночь. Но хотя бы сегодня это действительно добровольно. Падение на холодные простыни. Шёпот заклинания гасит остатки свечей, несколько торопливых движений где-то у моих ног, избавляясь от брюк, и нависающий жар вдавливает в покрывала.

Шёпот обжигает губы:

— Начало новой эпохи?..

— Помолчи… — надавливаю на его затылок, заставляя склониться.

Жгуче впивающиеся губы. Жадные, сминающие, но не разрывающие мои, как было прежде. Просто глубоко до удушья, отчаянно… Проскальзывающий в рот язык сплетается с моим. Ещё немного и есть риск задохнуться. Напряжённое тело словно горит, и руки скользят по мужской спине, ощущая перекатывающиеся мышцы, край клейма Шепфамалума, короткие мягкие перья у основания крыльев. Поглаживают, чувствуя мурашки на широкой спине. Я никогда не касалась его так. Не могла себя заставить. Сейчас же, словно слетел какой-то внутренний барьер.

«Только на одну ночь…» — обещаю себе.

Горячие пальцы скользят по бедру, проскальзывают к внутренней стороне, лаская, заставляя выгнуться, застонать в очередной поцелуй. Поддаться. Сегодня… Один, второй… Медленно, словно подбирая ритм. Ловя в прикосновении губ реакцию на каждое движение. Стимуляция большим пальцем комка оголённых нервов — очередные мурашки, и я чувствую его улыбку на своих губах. Улыбка завоевателя, сумевшего получить необходимое и желаемое. Сумевшего завоевать и наслаждающегося своим «трофеем».

Увеличивается скорость, глубина. Фаланга за фалангой. Горячие пальцы чуть расходятся внутри, заставляя вздрогнуть, податься промежностью навстречу ладони, выгнуться, чувствуя, как эрекция скользит по внутренней части бедра. Впервые есть прелюдия. Впервые от насилия нет даже намёка. Слуха касается шипение, когда на волне очередного витка возбуждения чуть оцарапываю ногтями плечо. Следом усмешка в поцелуй, и резко покинувшие тело пальцы. Разум улетает в неизвестность и туман.

Рывок…

Под моим телом раскрылись золотые крылья. Широко, расстилаясь по постели. Один резкий толчок и замер, привыкая, прикрыв глаза, тяжело дыша, скользя кончиком носа по моему виску. Первые такты плавные, без резкости, словно танец. Медленный, позволяющий принять происходящее. И перед моими глазами уже не пытается выстроиться другой образ. Ладони соскальзывают на мужские ягодицы, напряжённо сжимающиеся от прикосновения. Ускоряется, добавляя к плавности силу, темперамент, скрытое желание обладать до конца.

Несколько предельно глубоких движений, замедление… оттягивая финиш всеми доступными способами. Подхваченное горячей ладонью бедро заведено выше, чуть меняется угол. Поддетая под талией рука сжимает, притискивая за пояс, и, вроде бы незначительно, но ощущения становятся острее и молчать уже не выходит. Снова нарастающая скорость, напор и прокатывающееся по телу ощущение предельного возбуждения туманит остатки разума, ещё не успевшего меня покинуть от чувства наполненности. Выдох в висок, снова жгуче впившиеся губы, ласкающие мои, слишком мягко, слишком непривычно.

Он закрывает глаза, когда обхватываю в колыбель ладоней лицо, замирая в точке кульминации, чтобы растянуть момент добровольного прикосновения, в котором хотя бы сейчас, сегодня, в эту ночь нет ненависти. Движения возобновляются, теряя плавность. Упирающийся горячий вспотевший лоб в мой и в сумраке ночной комнаты ярко сверкает антрацитовая чернота глаз…

Повелителя…

Мужа…

Мальбонте…

Финальное ускорение и внутренний обвал всех чувств смывает оргазмом остатки сознания в темноту. Дышать почти больно, только выгнуться, вскрикнуть горящими после его поцелуев губами в темноту, чувствуя, как пальцы непроизвольно погружаются в короткие жёсткие волосы, позволяя ему со стоном упереться лбом в мою шею. Ещё несколько предельно глубоких ударов и растекающийся внутри жар… Кожу жгло горячее дыхание, срывающееся с губ полукровки.

«Всего одна ночь…» — напомнило подсознание, канув в бездну следом за мной.