Chapter 3 (1/2)

Покой и удовлетворение постигли Сонхуна, но уже через три дня снова приполз голод. Это сводило его с ума. Он не понимал почему в этот раз насыщение продлилось так мало, и мама совершенно ему не помогала. Ведь согласно ее словам, Сонхун не должен был чувствовать потребность как минимум неделю, тем более, что он продолжал есть человеческую пищу и был насыщен в достаток. Это не имело никакого смысла, он хорошо питался и Чонвон насытил его более, чем достаточно. Так почему он уже был голоден?

Только из-за злости Сонхун решил не поддаваться искушению. Ему не важно насколько он голоден, он не позволит Инкубу внутри победить.

Следующие дни стали для него адом, Сонхун едва держался, ему казалось, что он в двух секундах от того, чтобы просто взять и трахнуть кого-то в самом деле. Теперь он мог различать обычный голод от голода к сексу, так как он уже был знаком с ощущения. Голод действовал на него не только физически, но и психологически тоже. Простыми словами, он был измотан.

Каким-то образом, он продолжал сопротивляться побуждениям и не поддаваться, когда чувствовал, как его, пока он спал, затягивает, но с каждым днем становилось все тяжелее и тяжелее. Более того, он чувствовал себя ослабленным. И каждый день становилось все хуже, от: просто быть уставшим, до: находить трудным двигаться. Его тело ополчилось против его и он знал, что был близок к обмороку.

Он подумывал увеличить количество обычной еды, которой он съедал, чтобы протестировать, сможет ли это как-то компенсировать его недостаток похоти. Его мама кажется думала, что это может помочь. Он искал немного еды на кухне, когда ему понадобилось приостановить все свои движения, так как внезапно он перестал что-либо видеть перед собой. Сонхун снова попытался сфокусировать взгляд, слегка двигаясь, чтобы заставить кровь поступать как следует. Нужно разобраться с этим и быстро.

— Сонхун, — позвал кто-то из-за спины, напугав его, но он, распознав голос Хисына, обернулся не сразу, сделав это только, когда его зрение полностью вернулось. — Сонхун, нам нужно поговорить. — Сонхун нахмурился, Хисын, на его взгляд, говорил слишком серьезно, а он не помнил, чтобы творил что-то, что гарантировало ему серьезный разговор.

— О чем? — спросил он, потому что единственное, что приходило в голову, — это его вторжение в сны, что превращало их в мокрые, но Хисын об этом не знал.

— О твоих… пищевых привычках… — Хисын выразился как-то странно; Сонхун слегка запаниковал.

— О моих пищевых привычках? — повторил он, отказываясь верить, что Хисын мог что-то знать.

— Да… Я- Мы немного волнуемся, — начал Хисын, а Сонхун пытался не показывать, как начинает беспокоиться. — Мы все знаем, что это нелегко, но может ты заходишь слишком далеко. — Сонхун внутренне запаниковал. Все знали, подумал он, они каким-то образом выяснили.

— Я… Я пытаюсь не делать это слишком часто… но, хен, это очень тяжело прекратить, — пояснил он, Хисын должен его понять. Он был таким милым; он не станет злиться. — К тому же, это случилось лишь дважды. Обещаю, я буду делать все, чтобы не…

— Дважды? Сонхун, что ты сделал? — Хисын звучал очень обеспокоенно, заставив Сонхуна запнуться.

— О чем конкретно мы сейчас говорим? — спросил он просто, чтобы убедиться.

— Про твою диету? О том, что ты очевидно недоедаешь? Сонхун, ты был таким… слабым в последнее время, я видел, как ты трижды останавливался, пока поднимался по лестнице, и прямо сейчас ты… — Хисын запнулся, его голос был полон эмоций, он почти задыхался. — Мы беспокоимся. На какой бы диете ты сейчас не сидел, очевидно, что она тебе вредит, пожалуйста, если… если ты хочешь, но просто измени ее немного? Не воздерживайся от еды, — умолял Ли. Сонхун не знал, что сказать.

С одной стороны, да, он был на диете. Она его не убьет, ему просто нужно привыкнуть. С другой стороны, это была не та диета, о которой говорил Хисын. Пак понимает, что они начали волноваться, особенно после того, как он себя вел, но он ничего с этим не может сделать. Он надеется, что уже скоро сможет жить, не питаясь чужой похотью, и без такого сильного влияния на него последствий. В текущий момент, он борется с голодом и недостатком сна, вызванных сопротивлением. Однако, он не может сказать об этом Хисыну, они не могут знать.

— Хен… обещаю тебе, я позабочусь о себе, хорошо? — он частично врал. Он не умрет, это действительно так, но мама говорила, что он не будет на максимуме своих возможностей, пока не найдет метод питаться другим способом. — Моя диета… может она и не лучшая, но меня не убьет, — сказал он, выбирая самые лучшие слова со своего арсенала.

Хисын выглядел неубежденным.

— Хорошо, — сказал старший, однако, было очевидно, что еще оставшаяся тысяча слов была им невысказана. — Ладно, я доверяю тебе, но если это зайдет слишком далеко, ты остановишься, хорошо?

Сонхун кивнул, давая Ли надежду. Он сомневался, что, если дойдет до этого “далеко”, у него останется выбор.

Сонхуна заставляла нервничать тишина, в которой они продолжали смотреть друг на друга.

— Что ж… я искал чего-бы поесть, не поможешь?

Вопрос заставил Хисына рассмеяться.

— Конечно, — ответил затем радостно.

Оставшуюся часть дня Сонхун о разговоре не думал, быстро забыв о нем. Если быть честным, вероятно, он больше никогда не будет думать о том разговоре, так как его позже слишком отвлек готовящий ему поесть Хисын, чтобы вообще помнить, что до этого случилось. Но снова пришла ночь — время для сна. Для него это значило, что пришло время для борьбы с собственными потребностями. Он снова парил в пустоте, когда ему вспомнились слова Хисына, что становились громче по мере того, как он сопротивлялся. Прежде чем утратить какое-либо желание продолжать борьбу, он просыпался дважды, ему оставалось лишь надеяться на лучшее и молиться не закончить во сне Хисына. Он сдался.

Впервые Сонхун не мог опознать то, что его окружало. С Джеем и Чонвоном было немного по-другому, было очевидно, что они были в их общежитии. Однако, в этот раз, все выглядело незнакомо и ничего ему не напоминало. Он осмотрелся немного, пытаясь предположить, где он, чей сон посетил в этот раз. Место выглядело очень мило, должен признать Сонхун, простенько и аккуратно. Было странное чувство комфорта, словно он может прилечь на кровать, заснуть и никогда больше не просыпаться. Кровать, кстати, выглядела невероятно привлекательно; так как Сонхун, вероятно, все равно остается здесь, то он подходит ближе и присаживается. Она была такой мягкой и удобной, что Пак в самом деле подумывал вздремнуть во сне.

— Рики, — это был голос Сону, что вернул Пака к реальности и тому, что должно вскоре произойти. — Что ты делаешь?

— Я… Я просто присел? — Сонхун был в замешательстве, он сделал буквально ничего. Он также отказывался принимать тот факт, что он сейчас Рики, это ведь не так… — Я не должен был?

Сону надулся.