24. Глава Четвёртая. Weather Strike. Часть Двадцать Четвёртая (1/2)
— «Ошибка кода», да? — с самым невинным видом сложив руки у себя за спиной, Моника участливо разглядывала экран планшета хакера из-за спины самого Люсиэля.
Севен едва не подскочил от… гм, удивления: ведь он-то с его хвалёным «суперчутьём» был уверен, что кроме него в столовой никого не осталось — завтрак кончился с час назад, двери плотно закрыты, а теперь пару часов не должно никого и близко быть, где-нибудь до обеда.
Он лично занимался составлением меню и потому не сомневался в сытости каждого из своих подопечных, а также в получении ими всех необходимых запасов энергии для плодотворного дня. То же касалось и обеденного, грядущего, времени — с учётом имеющихся на складе запасов Севен распланировал обед так, чтобы процесс подготовки оказался быстрым и вполне комфортным для «поваров», а итоговый результат — сытными и вкусными блюдами. Всё, только чтобы сделать жизнь окружающих легче.
Всё, чтобы ему не мешали.
Люсиэлю понравилась местная просторная, залитая ярким солнечным светом, столовая. В подобном месте ему от души хотелось лишь одного — поработать спокойно. Не торопясь, дыша полной грудью, лениво созерцая безмолвное синее море по ту сторону окна… или же это был океан?
Ну, неважно.
Чем не мечта?
В любом случае, один лишь этот вид уже не чета его замусоренной, сверху донизу заставленной всяким ненужным хламом, полутёмной комнате в родном обиталище, где прежде приходилось корпеть над заказами для особо важных людей.
Пробиваясь сквозь одни наборы нулей и единиц, выведывая другие. Конечно же, та комната была довольно просторная и (когда-то) отлично обставленная, плюс, техника в ней вся — совершенно иной уровень, но само жилище хакера сильнее походило на хорошо оборудованный бункер для какого-нибудь отшельника.
А здесь, сейчас… как там говорил какой-то забытый классик? «Простор речной волны»… это не то. Совсем не то! Разница чувствуется.
И всё вот это приключение, ну, с недавнего времени, едва компания попала вдруг на корабль… оно показалось так похожим на отпуск! Заслуженный, неспешный путь в счастливое «куда-нибудь», и прочь все печали! Лёгкая тропическая музыка, плавательный бассейн, любые удобства под боком. Картину только портила какая-то дурацкая «игра», о которой всё время неустанно напоминает этот организатор. И две недавние смерти, случившиеся, должно быть, просто по глупейшему стечению обстоятельств.
Подобное из раза в раз повторяется только в дурацких книжках, ведь верно же?..
Разумные люди не пойдут на подобные риски. Особенно, когда вокруг для них уже есть все удобства. Особенно, когда за промах ставка слишком уж высока. На радость или же к собственному стыду, но Люсиэль продолжал упорно верить в рациональность здравомыслящего большинства на этой посудине.
Пока ещё продолжал.
На этом корабле есть ответственные люди — и в том числе кое-кто из его, можно сказать, близкого окружения — которые сделают всё, буквально всё, чтобы прочим рядом с ними было комфортно. А если весь народ останется здоров и накормлен, тогда вероятность кровавого помешательства близка к нулю. Тогда отпуск продолжается и все в выигрыше!
И тогда уже он, Севен, может спокойно продолжать работать над тем, чтобы вывести всех отсюда.
— Приве~ет! Меня слышно?
Вот дерьмо! Похоже, вопреки всем его стараниям нарочно её игнорировать, назойливая дамочка даже не думает удаляться.
— Нет. Я тебя не слышу, — буркнул вдруг Люсиэль, ещё демонстративнее зарываясь в работу.
«Как только прошла сюда?! Клянусь своей коллекцией чипсов в форме президентских голов, я дверь запирал…»
Но Моника стояла здесь. Прямо перед ним. Во плоти. Наверное, у неё тоже был ключ от столовой… или же она сидела до этой поры где-то на кухне, просто настолько тихо, чт-
«Зар-раза».
В своей выдающейся тайной жизни за пределами этого корабля, можно сказать, по работе Севен знал многих чудаковатых, странных (и это с его точки зрения), а иногда и откровенно неприятных ему людей. У большинства из них были проблемы с законом, а парочка личностей не погнушалась бы и собственную бабушку топором зарубить, найдись у них на то веский повод. Но ни кто-либо из этих психов, ни кто-то из его собственных коллег не вызывал таких мурашек по коже, не давил одним своим грёбаным молчаливым присутствием, попросту находясь рядом, как вот эта девушка.
С лёгким интересом склонив свою голову чуть набок, Моника лениво изучала с планшета многочисленные строки кода, написанного им за последние сутки. Призванные понять эту вот самую «ошибку», о которой он заикнулся чуть ранее. Призванные обойти её. Призванные, в конце концов, ею же и воспользоваться. Севен и сам бы не поверил собственным показаниям, не повторяйся они снова и снова, из раза в раз. Потому что это показалось ему… безумием, форменным безумием. Фактом, противоречащим любой здравой логике. Которым сам Люсиэль пока не готов был делиться с кем-либо.
И вряд ли когда-либо сможет.
Отголоски опаляющей ярости вперемешку с немного детской обидой вспыхнули в его утомлённом сознании:
«Да и пожалуйста! Пф. Смотри, сколько вздумается! Если даже божественный хакер экстра-класса моего уровня с многолетним опытом работы в подобной области не в силах поверить глазам своим… — тихий-тихий смешок. — Я желаю тебе удачи».
Моника взглянула на него с нечитаемым выражением, оторвавшись от изучения данных. Она обвела комнату, находящуюся вокруг них, широким жестом:
— Ну как? — Молчание. — Взломал уже что-нибудь?
— Я пока работаю, — донеслось хмурое. Даже без какой-нибудь едкой фразочки.
И под этим спокойным, слегка испытующим ответным взглядом Севен оторопел.
«Быть такого не может. Она… посмотрела на меня так, словно всё поняла!..»
— Видишь, в чём здесь вся штука? Ты должен, ты программист, — негромко ответила Моника, грустно ему улыбнувшись. — Нам лучше не сидеть, сложа руки. Хотя, мне думается, что ты уже и без меня давно понял-
— Пожалуйста, замолчи!.. — едва не позволил себе сорваться на крик обычно ехидный Люсиэль. Он стукнул кулаком по столу. Тихо, сквоз зубы, выдохнул, сжав кулаки. — Даже, если и вправду знаешь больше других…
— У этого корабля нет точки финального назначения, — не глядя на него, сухо отрезала девушка. — Если ты меня понимаешь, конечно же. И я-
Она хотела было добавить что-то ещё, но весь дальнейший разговор двоих вмиг оказался под угрозой, когда в столовую с шумом пожаловал новый, неожиданный гость:
— Как здорово, что я отыскал тебя, Севен! А, и Моника здесь, — уже куда менее радостно. — Ну да неважно. Помнишь, ты утром говорил, что уже прошёл эту игру на планшете?! «Победитель Зомби», или как там её… и что тебе понадобилось на это всего около двух часов?! Я решительно не понимаю! Я со вчера застрял где-то на пятом уровне… — с явным выражением досады на его грустном лице собеседник протянул другу планшет с поставленной на паузу уже упомянутой игрой. — Там, где бассейн надо пройти… в-вот.
Картина эмоций на лице Моники быстро прошла через несколько едва уловимых метаморфоз, сначала показав явное разочарование хозяйки, потом — лёгкий гнев, а после — демонстративное, как и немногим ранее, безраличие. На всё ушло не более доли секунды.
— Мы ещё вернёмся к этому разговору, — сухо процедила она, сложив руки на груди и быстро направившись к выходу.
Вести подобные беседы с Люсиэлем на людях могло оказаться чревато — как показывала практика, таким образом этому человеку будет гораздо проще нацепить привычную маску клоуна, сведя весь разговор к балагану. А Моника ненавидела балаган. К тому же, сами случайные слушатели здесь могут оказаться не готовы к услышанному… мягко говоря. Дурацкие вопросы ей пока не нужны.
Публика будет только помехой.
А вот едва уловимое выражение на физиономии самого Люсиэля, проскочившее в момент появления на этой сцене третьего лица, говорило о его невероятной благодарности и преданности любым богам, это лицо ниспославшим.
— А я уж думал, что ты не спросишь, — он выдал самую радостную из своих улыбок. — Юсон. <span class="footnote" id="fn_33359651_0"></span>
***</p>
— Доброе утро, лежебоки! За окном давно светит солнышко, так чего это вы двое всё ещё спите?! Замёрзнете ведь!
Звонкий, искрящийся какой-то даже будто бы неестественной, поддельной радостью голосок Саёри где-то над самым ухом сумел разбудить её не хуже контрастного душа.
В горле отчего-то жутко першило, словно девушка спала всю ночь под открытым окном, а температура в это время на улице падала. Вставать, таким образом, хотелось даже ещё меньше — лишь потеплее закутаться, продолжив свой сладкий сон где-нибудь до обеда. Поэтому, вместо обычно несвойственной ей бурной реакции, Юри лениво поёжилась, со стоном, крайне неохотно переворачиваясь в-
…явно чужой постели.
Память услужливо подбрасывала фрагменты воспоминаний минувшего дня.
И начался он сразу с нового тела. На этот раз погибшей оказалась вожатая. Затем был страшный и долгий суд сразу по ДВУМ делам, который многим открыл глаза на некоторые, творящиеся буквально у них под боком, ужасные вещи. И который, без всяких сомнений, до капли осушил внутренние ресурсы каждого из оставшихся здесь живыми.
Однако сильнее всего пострадала Саёри.
То, что она сделала, то, что пережила, дабы вполне против воли последнего скрыть от широкой общественности преступление Рёмы… и то, как отстаивала честь погибшей подруги, распутывая невероятное дело почти в одиночку…
Тихоня помотала головой, стараясь отогнать подальше болезненные воспоминания.
Закончился кошмарный день на относительно спокойной ноте: они вместе с Рантаро Амами, которому сама Юри в силу некоторых причин не особенно доверяла, остались охранять покой уснувшей подруги. Довольно долго двое разговаривали и пили её лучший чай. Они беседовали о серьёзных вещах и не только, грустили и улыбались, вспоминали живых и мёртвых. Корабль давно оказался накрыт темнотой, шаги за стеной прекратились, а посиделка даже не думала заканчиваться, пока в какой-то момент Юри, собрав в кулак остатки всей своей смелости, не приняла вид усталой, но благородной хозяйки и вежливо не предложила гостю идти восвояси.
На что вооружившийся своей привычно-лукавой улыбочкой Амами ответил, мол, да, разумеется, вот только сперва допьёт чай. Событий дальше этих слов Юри уже не помнила, пока вот прямо сейчас, проснувшись, не обнаружила своё порядком затёкшее, свернувшееся в позу эмбриона тело в ногах, на кровати подруги.
«И, чёрт, отчего же так холодно?!»
Ища рефлекторно то, чем здесь можно укрыться, тихоня потянула на себя нечто тёплое и приятное, уже очень скоро оказавшееся на поверку рукой. Хоть и сильной, но всё же ухоженной. Явно мужской. Ну а хозяин этой самой руки вдруг заворочался рядом, издав неразборчивое, полусонное ворчание в ответ на пронзительный девичий визг.
Хозяином оказался Рантаро. Чего и следовало ожидать.
— Так, может, перестанешь уже прижимать её, раз тебе так не нравится? — зевая, протянул он. Как выяснилось уже совсем скоро, Амами спал в точно такой же «приятной» позе. Фактически, они уснули спина к спине, в ногах у своей близкой подруги. — И, блин, отчего здесь так хол-
Его бухтение прервалось прямо на середине, когда молодой человек, как и Юри, с широко раскрытыми глазами уставился аккурат на виновницу торжества. Ведь кое-что в её облике здорово… изменилось с последнего раза.
— Сейчас тут только вы вдвоём спите, — два крайних слова девушка невольно выделила обиженными, может, даже слегка ревнивыми нотками. — А все остальные уже давно бодрствуют, э-хе-хе-мм… и я начинаю всерьёз волноваться, что вы вдруг заболеете! Поэтому давайте, встаём уже, бодрее, бодрее!
И с этими словами не ожидавшему подобной подставы Амами в лицо прилетел… настоящий снежок?! Пытаясь поверить своим глазам, Юри чуть воздухом не подавилась. Да, температура, по её личным ощущениям, стала действительно гораздо ниже, чем была вчера, но-
Лишь сейчас до тихони дошло. Гордо уперев руки в боки, точно вся из себя такая вот игривая младшая сестрёнка, Саёри красовалась перед ней в тёплой розовой курточке. На голову был накинут меховой капюшончик. На руках — варежки. Обувка сменилась на более тёплую… да и на смену любимым чулкам уже появились колготки.
— С каких пор… — Рантаро ошарашенно промямлил своим севшим голосом. — Мы перешли здесь на зимнее время?
Саёри огляделась по сторонам, почесала затылок:
— Не знаю. Когда я проснулась, тут уже было холодно. На корабле лежал первый снег! — Она вся буквально сияла. — Великолепно! Я зиму люблю. Зен вместе с Электроником даже каток сделали! Вам стоит подняться и самим посмотреть.
Саёри продолжала упоённо щебетать ещё что-то, уже, кажется, не слыша даже саму себя. Но Юри волновало сейчас вовсе не это. Неуверенно переглянувшись с уже отряхнувшим снег со своего покрасневшего лица Рантаро, она переборола смущение и тихо, глядя прямо подруге в глаза, вдруг спросила:
— С тобой всё хорошо?
— Да, — слишком коротко и резко, чтобы быть правдой.
Потому что они запомнили её не такую. Ещё там, в Зале Суда. Вчера.
— Послушай, — теперь слово взял порядком обеспокоенный Рантаро. — Нас ты можешь не стесняться. Тут все свои! И если после случившегося тебя что-нибудь беспоко-
Словно помехи на стареньком телевизоре или круги на воде, на лице его собеседницы быстро мелькнула труднопередаваемая гамма эмоций. Мелькнула, чтобы вновь потонуть под широкой, слишком широкой улыбкой:
— У меня всё нормально.
— …
— Ну же, давайте, вставайте уже поскорее, сони! Нас всех ждёт замечательный день.
***</p>
Словно счастливый ребенок, Саёри принялась зачарованно наблюдать медленный, завораживающий танец снежинок, едва вновь оказалась на улице. Похоже, вопреки всей его необычности и неуместности, один лишь вид этого погодного явления прямо здесь, на корабле… словно бы успокаивал её, будто отодвигал прочь все болезненные мысли, затягивая свежие душевные раны. Позволял отстраниться от недавних бед. Пусть хоть чуточку.
По-крайне мере, примерно такой вывод смог сейчас сделать Рантаро, понаблюдав немного за своей подругой. Амами не могло не поражать, как быстро позабыла она всё плохое… пускай хоть и, скорее всего, ненадолго. Совсем.
Забавно, но… он сам сейчас испытывал нечто подобное, хотя и постарался напомнить самому себе: «не расслабляться». Расслабиться отчего-то очень хотелось. Он поплотнее застегнул только что раздобытую на складе тёплую куртку и удивлённо присвистнул.
Кругом всё оказалось белым-бело: похоже, ночью случился неслабый такой снегопад, накрыв своей площадью всю территорию палубы и сделав окружение столь умиротворяющим. Кому расскажи ещё день или два назад — не поверят.
Под тонкой коркой льда темнела не такая уж и глубокая, но всё-таки сумевшая однажды забрать чью-то жизнь, холодная гладь бассейна. Как будто охотно напоминая всем постояльцам этого места, где они находятся. Всё ещё.
Рантаро невольно поёжился.
Но даже это оказалось решаемо: кто-то уже заботливо перегородил подходы к опасной воде красной лентой… и плотно сдвинутыми столами. В столовой теперь всё равно столько уже не нужно. Мёртвые возражать не станут, а вот живыми оказалась проделана колоссальная работа. Всё, чтобы не допустить новых страшных ошибок.
Лёгкий, но всё-таки пробирающий (а особенно — с непривычки) морозный ветерок поигрывал с распущенными волосами Юри, когда та, обняв себя за плечи и потерянно глядя под ноги, едва слышно пробормотала:
— Ненавижу холод. Бр-р.
— Не будь ты такой сердитой же! — Саёри шлёпнула ту по плечу и звонко рассмеялась.
Поймала на себе изучающий взгляд подруги. Посерьёзнела, вмиг скинув маску беспечности. Но ничего не добавила.
— Я за тебя волнуюсь, — снова сказала тихоня, глядя куда-то в сторону. Утёрла с лица снежинки, быстро становящиеся водой. Зябко поморщилась.
— Пойдёмте, скорее, все на другую сторону! — Саёри имела в виду нос корабля. А замечания подруги словно бы не услышала. — Там ребята каток сделали. Вот где вся жизнь кипит!
— Я лучше вниз, — мрачно ответила Юри. — Там, где ещё не так холодно. Компания хорошей книги и горячего чая холодным зимним днём для меня всегда была луч-, — договорить она не успела. Из-за снежка в лицо. — Очень, очень смешно.
— А мне, и правда, весело! Э-хе-хе-хе-хе~
Тихоня только надулась, прекрасно понимая, что дальше её полномочия в попытках воспитания или вытягивания на серьёзные разговоры этого глуповатого, но хитрого ребёнка уже заканчиваются.
Признав явное поражение, она очень горько добавила:
— Рантаро, следи за ней. Т-только без глупостей!.. — Подумала немного, стараясь прикрыть смущение. — Шапки наденьте. А я пока всем сделаю горячего чаю. И если вдруг узнаю, что ты приставал к ней или вроде того, пока меня не было, — шёпотом, — о-он будет у тебя на лице. И это будет меньшая т-твоя проблема…
— Вас хорошо понял! Хе-хе…
***</p>
Жизнь на носу корабля и вправду била ключом, казалось бы, как никогда прежде.
Всеобщее внимание здесь, в первую очередь, привлекал Электроник. Парень повязал тёплый свитер с оленями у себя на талии, а сам остался бродить в майке-алкоголичке и подвёрнутых тёплых штанах, почти что сверкая своим тощим торсом.
— Когда работа кипит, мерзнуть просто нет времени! — Довольно произнёс он, потный и горчий, только что вместе с товарищем притащивший наверх несколько столов для ограды бассейна. В воздух поднялась белая струйка пара из его рта. Теперь они привалились к перилам и отдыхали.
Зен, сам давно максимально утеплившийся, глядя на своего друга, смог только вздрогнуть и вымолвить из-под шарфа:
— Или я чего в этой жизни не понимаю, или вы, русские, все такие отмороженные… Просто мне холодно даже глядеть на тебя! Никаких обид, бро.
— Какие могут быть обиды? — Сыроежкин только расслабленно фыркнул, лениво почесал спину. — Не после нашей весёлой ночки, дружище! Ты знаешь, мы оказались связаны большим горем, но что-то… даже не знаю… мне будто открыло глаза.
— Да? А может, тебе не следует больше пить? — Актёр с лёгким интересом покосился на него, приподнял бровь. — Но, так или иначе, мне очень интересно послушать.
— Я стараюсь везде увидеть хотя бы что-то хорошее! Иначе в этом месте просто не проживёшь, да простит меня Ольга Дмитриевна. К примеру, теперь никто за ненадлежащий вид ругаться не будет. Значит, мне не нужно всегда носить форму! Она, канеш’, как родная уже, но как-то мне почему-то казалось… немного неловко в ней среди вас, что ли! Попробуем сменить имидж. Возможно, даже так походить, как сейчас.
— Ага, — Зен вдруг фыркнул, сдувая упавшую на нос снежинку. — Главное — нашёл время.
— А что? Ну, нормально же!