6 (1/2)
Осеннее солнце в зените наблюдало за Балтимором, небо было ясным и синим, Аллекс решил прогуляться вдоль особняков, выстроенных в ряд на уютной улице, засаженной дубами в рамках городской программы озеленения. Четыре жертвы ходили теми же дорожками, небрежно парковали автомобили вдоль узкого тротуара, щурились от яркого полуденного света, пакетиком собирали с газонов какашки своих крошечных собак… Рядом с их домом – уютные кафе и ресторанчики, лавки фермерских продуктов и барбершопы, даже психиатр живет в двух минутах ходьбы!
«Нет, все же, пациенты доктора Лектера тут не причем, – размышлял Аллекс, поправляя на плече лямку рюкзака со сменной одеждой официанта. – Уилл сказал, Сердцеед в ярости, в отчаянии, которая копилась годами…»
Чуть позже он отправится в офис, к оставленному там рабочему компьютеру, чтобы собрать сведения об обыкновенном дне местной домохозяйки. Смартфона у Аллекса не было, он разбил последний около месяца назад – когда устройство неудачно столкнулось с кулаком задерживаемого преступника. Предыдущие он ронял при активном движении, падениях, или экран просто в один прекрасный день трескался… Кнопочный телефон был надежнее, он умел звонить и отправлять текстовые сообщения, им при желании можно было забивать гвозди или в кого-нибудь кинуть. Единственным минусом было отсутствие камеры – чтобы фиксировать улики на месте.
Длинный черный, с полированными боками автомобиль, притормозил у тротуара на противоположной стороне улицы, солнечные блики отразились от тонированных стекол. Типичная ситуация буднего дня, водитель люксового электромобиля – с претензией на заботу об экологии – выходит из салона, обходит капот, отворяет заднюю дверь… Золотые волосы пассажира, ловко выскользнувшего наружу, Аллекс заметил сразу, боковым зрением, и только мгновение спустя осознал промелькнувшую в уме ассоциацию.
Уильям Густавссон кивнул водителю, дал знак ожидать в машине, прямая спина в пальто цвета грозового неба, одетого поверх бежевой толстовки с капюшоном, направлялась к крыльцу продуктового супермаркета.
Ноги сами потянули агента Серрета вслед за ним, он уже переходил дорогу, когда осознал, что причину – о пользе следствию – он начинает выдумывать искусственно.
Через несколько секунд он уже отворял дверь, выпуская выходящих на крыльцо мать с двумя детьми и забитой продуктами тележкой, затем заходил внутрь, мимо охранника, глядящего на него так, словно он уже что-то украл.
Охранник был крупным, с фигурой бодибилдера, однако Аллекс прекрасно понимал, что от журнальной картинки с конкурса мужской красоты может быть мало толка – они неповоротливы и не знают даже базовых приемов, их работа быть пугалом, впечатляющим фасадом.
Золотоволосый Густавссон мелькнул в пролете прилавков с печеньем и скрылся из виду, Аллекс направился туда же. Чем тот отличается от домохозяйки, заботы которой – поддерживать образ счастливой семьи на публике, быть красивой и изредка выходить в свет, работать – как правило, в творческой профессии – только тогда, когда хочется? Он так же будет катить тележку с продуктами, набирать в нее все, что приглянется, не снимет солнечных очков даже в зале магазина… Готовит за него повар, водитель довозит его даже за два квартала от дома, удивительно, что тележку катит не телохранитель или помощник.
Аллекс шагал вдоль стеллажа, изредка выглядывал в промеждутки между полками, Густавссон шел параллельно с непроницаемой физиономией. Лицо, как и прежде, гладко выбрито, волосы лежат идеально, но свободно, одна светлая прядь чуть выбилась на лоб, и он тут же ее поправил… Серо-голубые глаза скрываются за солнечными очками, Аллекс не может понять, когда тот все же смотрит в его сторону, но продолжает таращиться. В него, как назло, уже въехала какая-то бабка в красном берете, на повороте проехали колесом тележки по ботинку, когда он зазевался, наблюдая, как Густавссон берет с прилавка воду и внимательно читает состав.
В паре десятков ярдов раздался странный грохот, агент Серрет и Уильям одновременно повернули головы к источнику шума.
– Это ограбление! Всем лечь на пол! Давай сюда деньги, иначе я прострелю тебе башку!
Крики и возгласы испуганных зрителей были соответствующим сопровождением, Уильяма словно парализовало, рука сжалась вокруг пластика бутылки, но ни один мускул не дрогнул на бледном лице.
Как же ему не везет! Теперь Арман его и в магазин одного не будет пускать, только с сопровождением! Проклятый придурок, неужели не мог найти другого магазина, не мог прийти грабить в другое время?!
То, что у обычных людей входило в ежедневную рутину и было в порядке вещей, Уильяму доставалось с боем: пройтись в одиночестве вдоль прилавков, прогуляться по парку, сходить в кофейню в перерывах между съемками – для воспитанника Армана де Даммартена непозволительная роскошь. Любимая, дорогая, но все же кукла… Арман контролировал все его передвижения, мог проверить телефон – даже не скрывая своей вседозволенности, – знал обо всех его знакомых и коллегах, выбирал ему гардероб.
Уильяму несказанно повезло, что против худи оттенка кэмел и синего пальто – из последней коллекции Берберри с фирменным клетчатым принтом на подкладе, – Арман не имел ничего против, и можно было надеть что-нибудь менее формальное.
Иногда Уильям ощущал себя неблагодарной скотиной, последним предателем, когда переставал ценить комфорт и удовольствия, которые мог себе позволить не каждый. Далеко не каждый… Однако цена за рабство была высока.
«Другим хуже, чем мне…» – успокаивал себя он. Он был вежлив со всеми, дружил со всеми вне зависимости от положения – как можно дружить, если приходится скрывать одну маленькую деталь, определяющую все его существование… Он ощущал себя самозванцем на празднике жизни, мертвецом, не способным понять радость, страсть и беззаботность, вкус свободы и простого бытия. У него это украли – и убедили, что он продал душу, за гроши, за бесценок, в то время как продали его самого без его на то желания.
Агент Серрет встрепенулся, тело напряглось, превратилось в упругую пружину, в взведенный курок. Он был похож на дикого зверька, учуявшего опасноть, принимающего решение в считанные секунды – атаковать или бросаться наутек. Уильям пытался понять, кого тот ему напоминает… Лесная куница! Каштановая шкурка, темные глаза-бусинки, острый нос и пушистый хвост.
Куницы – хищники. Уильям еще не успел сообразить, что последует дальше, а агент Серрет уже бесшумно положил рюкзак на пол и начал плавно двигаться в направлении грабителя по противоположную сторону от прилавка, ноги его ступали бесшумно.
Их было не видно, они оба обладали тем уровнем слабоумия и отваги, чтобы не пригнуться, а с любопытством выглядывать из-за товарных рядов.
Кассир скрипела денежным ящиком, выкладывала купюры на стол, охранник с красным от натуги лицом, лежал, зажав уши, посреди открытого пространства зала. Грабитель в белой пластмассовой маске, закрывающей все лицо, стоял напротив, в вытянутой вперед руке ходил ходуном пистолет.
– Что ты возишься, овца! Живее!
Оружие качнулось, кассир взвизгнула, по толпе застывших зевак пробежал ропот и писк. Если она и нажала тревожную кнопку, преступник уйдет раньше, чем прибудет полиция.
Уильям в недоумении едва не открыл рот, лишь снял очки и убрал во внутренний карман, когда Серрет вышел из-за прилавка, мимо лежащих на полу, дрожащих в ужасе тел, тем самым обнаруживая себя. Кто-то уже ревел в панике, прячась за тележкой, кто-то снимал происходящее на камеру смартфона, снизу, растянувшись на блестящем кафеле, упираясь локтем в брендовую сумку.
Сюжет походил на постановку театра абсурда. Серрет просто ненормальный! Куда он идет – под пистолет?!
Уильям огляделся по сторонам, словно пытаясь найти подтверждение – или опровержение – реальности, увидел только работника торгового зала, сжимающего кулаки в перчатках, то ли от негодования, то ли от беспокойства. Тот будто ощутил взор золотоволосого молодого мужчины на своем затылке в кепке, повернул голову, взгляд Уильяма встретился с серыми льдинками глаз.
Уильям смотрел на него не отрываясь, тот покачал головой.
Тем временем грабитель уже схватил два продуктовых бумажных пакета с деньгами – не очень крупный куш, учитывая, что большинство цивилизованного мира уже перестало платить наличными, – и пошел к выходу, по-прежнему держа наготове пистолет.
Он увидел отделившуюся от прилавков фигуру, но спасительная дверь была уже рядом.
Очевидно потерявший рассудок Серрет окликнул его.
– Если ты положишь оружие на пол и сдашься, мы скажем, что ты был вежлив и добр.