Глава вторая. Пятёрка кубков. (1/2)

Сильный ветер покачивает едва видно шпиль из стороны в сторону, однако конструкция продолжает крепко держаться, не дав ни одному трупу выпасть из своего строения. Эн тоскливо смотрит на это движения, сидя на пороге капсулы, прижимая колени к груди, словно пытаясь всеми силами стать меньше, чем он есть. Весь зажатый, грустный, словно побитый щенок, попавший под дождь. Тишина давит на слуховые сенсоры, а ведь парень почти отвык от неё с появлением бунтующего подростка в трупных стенках этого места. Было сложно поверить, что ещё недавно здесь кипела жизнь по восстановлению космического корабля.

Пальцы Эна скользят по его голове, стягивая мягко фуражку. Он держит её так трепетно, рассматривая эмблему с крыльями. Узи сказала, что он пилот. И это сделало его таким счастливым. Парень не был уверен, кем он был до приземления. Все воспоминания превратились в тот ещё суп, это было сложно отрицать, бунтарка была права, уверяя, что в этой истории что-то не клеилось. Будь она рядом, нашла бы ответ и объяснила бы ему, как всё было на самом деле?

Эн одёргивает себя: перед его глазами снова рисуется образ испуганной подруги, отползающей от него, как от чумы. Он был чудовищем, не так ли? Внутри него было такое же нечто, способное разорвать Узи в клочья. Одна мысль об этом приводила в искренний ужас. Он ведь мог не успеть её спасти. А если бы чудовищем стал он сам, то кто бы увёл подростка в безопасное место, кто бы защитил? Она бы так и погибла от его же рук?

Парень чувствует, как противно ему стало смотреть на себя в зеркало от чувства собственной ничтожности. Его будни превратились в рутину продления собственного существования. Каждый день он без слов идёт и добывает масло из трупов для питания Ви, всё чаще отказываясь от порции для себя. Моральное истощение не так заметно, если физически состояние не лучше, как кажется Эну. Ему достаточно того, что он продолжает функционировать, готовый в любую минуту остановить Ви от бесчинств, если она всё же решится вырваться.

— Нет, серьёзно — я, конечно, надеялась, что ты и та фиолетовая прекратите совать свой нос не в своё дело, но это уже слишком. Может, вернёшь её сюда и перестанешь вести себя как амёба, компостируя мой процессор? — демонтажница говорила с нескрываемым раздражением в голосе. Происходящее капало ей на нервы, ситуация не улучшалась. Было очевидно, что произошло нечто плохое, но Эн отказывался толком объяснить, почему Узи не вернулась с ним. У Ви была догадка, но она точно знала, что не будет развивать её — она уже научилась, что любая попытка влезть не в своё дело жестоко карается. Этот урок её заставили усвоить давно.

— Мы не можем больше общаться в рабочими, Ви… Мы слишком опасны. — Парень тенью проходит вдоль стены, касаясь пальцами рисунка Узи, где она расписала, как же будет выглядеть корабль после починки. Её планы были жестокими, но такими воодушевляющими. Если убрать часть с уничтожением человечества, всё казалось таким… наивно прекрасным. И ведь девушка реально могла довести дело до конца, претворить в жизнь эту мечту с полётом в космос. Сбежать от реальности, планеты, погрязшей в испарении бензина, куда-то далеко, на Землю, совсем иную планету. Покинуть клетку, в которую их загнали, и упорхнуть к свободе.

Эн чувствует, как отчётливо мечты Узи врезались в его память, когда она с энтузиазмом описывала, как много крутых вещей они могут сделать с кораблём. Девушка выводила на бумаге идеи с рисунком пламени на корпусе капсулы и добавлением конечностей к конструкции. Это вдохновляло. Работяга стала своего рода путеводной звездой для парня, он впервые почувствовал, что сделал что-то, о чём у него нет сожалений.

Узи казалась безумной временами, но всё же с ней всегда было весело. Интересно было даже просто наблюдать, как она берётся за какое-то новое дело, внезапно решив, что это просто необходимо. Девушка была взбалмошной и хаотичной временами, но именно благодаря этому в снежной пустоши стало так весело. Парень, привыкший к скудным и однотипным дням, воодушевлялся каждый раз, как выходил из спящего режима — знал, что работяга снова что-нибудь учудит. Без неё снаружи стало пусто.

Интересно, пошла ли Узи на вечеринку к Тэду? Точно пошла, ни за что бы не пропустила! Эну хотелось бы верить, что она повеселилась с новыми друзьями, хотя где-то в груди, в его ядре, ощущалось покалывание от мысли, что девушке хорошо и без него. И всё же парень никуда не пошёл, не хотелось портить вечеринку подруге, которая так хотела на ней побывать, он помнит, как она пищала от восторга после приглашения.

Иногда так хотелось проникнуть в колонию и просто посмотреть, как девушка там проводит время без него: с кем общается, что изобретает, о чём размышляет со всем своим привычным энтузиазмом. Без него она была в безопасности, в окружении своих, ей не нужен был монстр под боком, подобный ему. Уже прошла почти неделя, она, вероятно, спокойно живёт, обсуждая захват человечества с теми, кто точно не вставит ей нож в спину.

Был бы Эн слишком жадным, заявив, что хочет хоть одним глазком увидеть триумф бунтарки над всеми? Это бы облегчило ту ношу, что он возложил на свои плечи. Без неё рядом мир казался совершенно безынтересным и неприятным. Узи могла грубо высказываться на его счёт, но она всегда с ним разговаривала, никогда не игнорировала и могла даже похвалить. И рисунок его она приняла, с лёгкой улыбкой на губах. Интересно, она его выбросила? Убрала подальше? Хотя вероятнее, что просто его где-нибудь забыла и больше не вспоминала. Он вполне заслужил такой исход. Парень не хочет грезить о том, что она сохранила его цветастую благодарность. Это бы дало ему ложную надежду.

Безопасность Узи была для Эна первостепенной задачей, поставленной им самостоятельно, он хотел защитить её даже от самого себя, лишь бы не видеть снова эти глаза, полные отчаяния, направленные на него. День ото дня становилось всё более очевидно, что девушка не вернётся. И это, вероятно, даже к лучшему, что она решила остаться в колонии, с настоящими крутыми друзьями. Эн за неё безмерно рад. Жаль только, что не выходит заглушить щемящее чувство в груди.

***</p>

Узи вертит в руках банку с таблетками: она понятия не имеет что это, из чего сделано и реально ли нечто столь подозрительное может ей помочь. Девушка ходит в раздумьях целый день, пряча от отца полученную посылку. Нигде на коробке или записке не указано ничего, что намекнуло бы на личность отправителя. Был ли это благодетель или обычный шутник, прознавший о её состоянии и решивший поиздеваться? Репутация Узи была ничтожна в колонии, нельзя было удивляться настолько злым и тошнотворным шуткам в её сторону.

Работяга перебирала в голове варианты событий, которые могли произойти, если она доверится такому странному «подарку судьбы». Он мог помочь, а мог навредить, а у девушки даже не было оборудования, чтоб проверить, чем являлось вещество в пилюлях. Да и не странно ли приносить подобное дрону? У них не было пищеварительной системы, как у людей, глотка была создана скорее с целью восполнения масла, при её внезапной потере, вела к баку с ним. В конце концов, работяги были эргономичны в плане масляного потребления: благодаря электрической зарядке нет прямой нужды тратить запасы жидкости в теле. Масло скорее служило некоторой заменой крови для перегонки веществ, необходимых для работы, по телу. По крайней мере, в общих чертах это было именно так, девушка помнила учебники по строению работяг. Если ты собираешься бросить вызов людям, надо уметь себя чинить, верно? Раньше она как-то не особо задумывалась об этом, а теперь паникует, не в силах решить что-либо обычной диагностикой. Нужно было больше информации!

Узи не могла предположить, как попадание капсулы внутрь её бака может вообще хоть как-то сказаться на состояние её механизма в целом. То, что находится внутри оболочки, пройдёт по всему её телу вместе с потоком масла, скажется ли такое нахождение в ней как-то на систему — сомнительно, но утверждать обратного нельзя, не имея представления о внутреннем содержимом. Так что же было делать? Стоило ли пойти на риск ради проблеска надежды на выздоровление?

Состояние после внезапного сбоя прошлым вечером нельзя было назвать стабильным: Узи чувствовала, что системы внутри способны работать, но всё ещё словно перегружены сигналами извне. Разве может её же собственное тело получать информацию откуда-то, кроме её ядра? Нечто губило её, но источник не хотел обнаруживаться. После случившегося девушка, кажется, начала побаиваться отражающих поверхностей, будучи неуверенной, что же вызвало вчерашний всплеск. Ну правда, не может же дело быть в том, что она увидела своё отражение. Это бессмысленно.

Узи не хочет никому больше доверять, она и так сильно пострадала от своей доверчивости. Она растерялась во время битвы, потеряла свое единственное оружие и даже попалась на уловку решателя, находясь в состоянии аффекта. Не смогла определить, что перед ней не её друг, а всего лишь голограмма. Её откинули на тот этап, когда у неё не было ничего, кроме веры в себя и свои силы, но теперь у неё и это отняли, она просто увядала на глазах. Искала опровержение мысли, что её тело потихоньку умирает от неизвестных причин, но видела глаза отца, полные боли. Ситуация становилась критической, и не было понятно, как с этим бороться.

У людей было принято называть такое состояние посттравматическим синдромом, но это не имело смысла. Узи сомневалась, что у дронов возможно такое психическое отклонение, всё же между ними и людьми была большая разница, несмотря на перенятые привычки. Так же было сомнительно, что в случае людей это отклонение могло довести до того, что тело не выдерживало, как у девушки. Можно лишь предполагать, что состояние соответствовало оному у людей, но при этом имело совершенно другую природу. Если девушка исправна, значит ли это, что нечто инородное корёжит её изнутри? Губит и обрывает в ней жизнь проводок за проводком?

Узи по привычке встала, проходя мимо рабочего стола, где когда-то собирала рельсотрон. Она помнит каждую бессонную ночь, проведённую с воодушевлением о предстоящем признании обществом. Сколько в ней было радости, когда она после очередной бессонницы видела, как много она сделала. Каждая деталь её оружия — результат упорной работы. Но теперь даже этого достижения у неё не было. Уничтожено, взорвано. Спасло их от смерти, почив в пучине воспоминаний о прошлом. Как символ того, что непутёвая создательница влезла в заведомо проигрышный бой, ведомая собственной гордыней, выросшей из червоточины своей низкой самооценки.

Осознание собственной безоружности било по голове тяжёлыми мыслями. Её руки были пусты, больше не было того великого изобретения, на которое она положила столько времени, сил. Раньше её рельсотрон казался венцом творения, но теперь он был уничтожен, как и всё представление Узи о мире. Всё, что она знала, оказалось под угрозой разрушения. Она всё это время жила мифом, который был создан неизвестным. Но фальшивые декорации разрушились, оставив Узи беспомощной среди обломков.

Девушка понимала, как много вреда принесла своей неготовностью к реальности. Эн казался таким легкомысленным временами, как очаровательный ребёнок, но по правде говоря, в отличие от неё, он не потерял самообладания при разрушении этих воздушных замков. Он так уверенно встретился с проблемой, пока она потеряла самообладание и подвергла их опасности. Узи слишком много на себя взяла и не смогла с этим справиться. Из неё вышел отвратительный напарник, лидером так тем более не стать. Были ли у неё изначально хоть какие-то навыки для становления кем-то, кто осветит будущее другим? И ведь не стеснялась раздавать приказы, хоть это и не было всерьёз.

Вероятно, Эн был в ней теперь разочарован. Она даже не способна справиться со своим же телом, совладать с собой, но притом так уверенно себя вела перед ним, пока не столкнулась с реальной проблемой. Узи поняла, насколько была на деле некомпетентна. Даже сейчас она не способна отбросить свой страх перед лицом, казалось бы, друга. Она ощущает, как потихоньку умирает, но даже не борется с этим, если подумать. Мечется перед страхом смерти, но эта активность в ней не более, чем инстинктивное действие. Все ещё не способна бросить своему страху вызов, начать бороться за своё существование. Узи не имеет права просить поддержки Эна, если он настолько впереди неё — не должна тянуть его на дно. Ей нужно было принять решение во благо ему, как это сделал он ради неё.

Если она не желает тянуть его на дно, значит, она либо должна с концами утонуть, либо вырваться вперёд своими силами, чтоб двигаться вместе. Всё или ничего, как девиз, звучит сумасбродно, но черт подери, она бунтующий подросток, который отказывается от компромиссов. Раз мир вокруг фальшивый, так пусть хоть она останется настоящей. Пусть её личные решения станут аксиомой её жизни, а не обстоятельства вокруг, которые постоянно меняются. Если страшно думать, что она ошибается, то почему бы не признать правдой исключительно свои мысли? Невозможно быть правой во всём, но для себя быть таковой возможно, пока сама не передумаешь. Она не права? Тогда пусть кто-то её переубедит, разве же она обязана беспокоиться за правду? Её касается лишь собственное понимание истины, которая будет меняться лишь по её велению. Довольно бояться.

Вчера ей казалось, что всё кончено. Тело слабло день за днём, не хотелось никуда выходить, ни с кем разговаривать. Неприятно ловить себя на том, что ты выпал из реальности и не понял, куда делось столько времени. Словно система отключилась, но это не было зарегистрировано, часы в пустоту, в неизвестность, не имеющую смысла.

На дисплее снова появляется символ, который мучает её сознание. Ощущение перегрева подступает, но Узи больше не дёргается в панике от этого. Она открывает банку с таблетками. Всё или ничего. Узи видит надпись на внутренней стороне крышки. Одна таблетка по нужде. Девушка высыпает пилюлю на руку и отправляет в рот, будучи совершенно неуверенной, что это может на неё как то повлиять, но с большой уверенностью, что она больше не собирается поддаваться страху так просто. Если и умирать, то хоть уверенной, что она не могла ничего с этим сделать.

***</p>

Тэду было неспокойно. Прошла уже неделя с инцидента, а Узи так и не объявилась. Прислушавшись к словам Лиззи, он попытался покараулить девушку у её дома, но всё, что увидел, так это то, как старший Дорман ругается с учителем, пришедшим поговорить об его дочери. Хан непреклонен — его ребёнок останется дома, никто не смеет её забирать куда-либо. Впервые парень видел этого мужчину настолько разгневанным и непоколебимым.

Было очевидно, что с Узи было не всё в порядке. Тэд даже вновь зауважал Дормана, увидев, насколько рьяно тот защищает свою дочь перед другими. Однако было тревожно думать, в каком состоянии в таком случае пребывала девушка, раз он не услышал и намёка на её пребывание где-то внутри. Никакой реакции на гостей, их встречал всегда только её отец, не давая и шага сделать через порог. Парню хотелось знать, почему же бунтарка так ни разу не дала о себе знать, хотя разговоры преподавателей с Ханом были весьма неприятны. Разве стал бы этот готичгый подросток молчать в такой ситуации? Раньше бы точно нет.

Началась вторая неделя, а Тэд всё не может отказаться от ожидания. Он мог бы спросить у Эна, что же произошло, но Хан строго ограничил выход из колонии после взрыва. Приходилось оставаться в неведении. Напускная расслабленность начала давать трещину, обнажая беспокойство, а это было весьма нежелательно для образа крутого парня. Ситуация начала выходить из-под контроля, пока Тэд не заметил знакомую фигуру, по пути домой. Яркие фиолетовые волосы, растреранные сильнее обычного, растянутая футболка, привычная шапка и потрепанный рюкзак на одно плече. Внешне измученная, но все же настоящая.

— Узи? — голос кажется чуть надломанным, но Тэду сейчас не до этого. Намного важнее, что его героиня сейчас перед ним, живая. Не призрак — она вздрогнула, когда её позвали, схватилась за свою шапку инстинктивно, натягивая на себя головной убор сильнее. Это движение выходит неловким, почти нелепым, однако на фоне радости встречи кажется почти очаровательным. С виду немного зашуганная, но готовая дать отпор.

— Тэд? Господи, решил меня ядерным приступом отправить к праотцам?! — голос девушки кажется полным помех, но её настрой был боевым, как и до исчезновения, что не могло не приносить чувство облегчения. — Почему ты здесь в такой час? Уроки давно закончились. Пора быть дома на зарядке!

— Я думал, ты из противников привычного режима. С каких пор ты отчитываешь за плохое поведение? — усмехается парень, пряча руки в карманах кофты. Его тревоги потихоньку начали отступать, когда он увидел, как на дисплее Узи прогрузилась иконка недовольства от его замечания. Она способна злиться, значит, она относительно здорова, это был хороший знак. Пока, кроме совершенно уставшего вида, парень не заметил никаких отклонений. — Ладно-ладно, ты меня сейчас испепелишь взглядом. Я… просто хотел узнать, как твои дела.

— Дела… — Девушка отвернулась, о чём-то раздумывая, ощупывая нечто в своё кармане, словно успокаиваясь таким образом. — Всё в норме. Я бы даже сказала, что чувствую себя намного лучше, чем раньше, — неоднозначно высказалась Узи, направляясь в сторону заброшенных складов, надеясь, что на этом разговор окончен.

— Ходили слухи, что тебе было… нехорошо. — Тэд старался зайти издалека, нагоняя девушку. Хотелось узнать о причинах, почему же та покинула дом, хотя до этого она была тише воды, нижу травы. Действительно ли ей было нехорошо? Если так, то стоит порадоваться, что ей, видимо, уже полегчало. Узи явно не ждала собеседника на своём пути, но не стала его прогонять, значит, не была против разговора, верно? Её рука поправляла спутанные волосы, хотя едва ли это помогало. Тут скорее бы понадобилась хорошая расчёска, чтоб привести этот ураган в порядок.