chapter vii. shady past & handwriting. (1/2)

Одри сидела в библиотеке второй час. За витражными высокими окнами густели сумерки. Она готовилась к небольшому тесту по математике, хотя, честно говоря, ей это было совершенно не нужно. Кингсли прекрасно поработала на выходных и была готова на всё что процентов.

Утро началось как обычно. Ранний подъем, завтрак, душ и макияж. Девушка забежала в кофейню, но Найла там не обнаружила. Она не расстроилась, было очевидно, что у него были свои дела, тогда почитав несколько глав книги Белл Хукс, она отправилась в университет в хорошем настроении, стараясь не думать о том, что отсутствие Найла все-таки настораживало её. Дело было в том, что он не появлялся в кофейне уже дня четыре подряд, а написал он ей лишь один раз. Разговор был коротким и не много обещающим. Они так и не договорились основой встрече. Такого раньше не случалось. В темную голову пробирались подозрения и сомнения, неприятно распространяясь по телу и покалывая кожу на кончиках пальцев.

Одри торопливо закрыла книгу и сложила вещи в сумку, загораясь новой идеей. Было не очень поздно, поэтому она приняла решение зайти к Хорану, хотя редко случалось такое, что она бывала у него в будние дни. Всё же, Одри призналась себе не без труда, что ей его не хватало. По дороге к его дому она заглянула в пекарню и взяла пончиков с шоколадной глазурью, которые они с Найлом обожали. С легкой улыбкой на лице она шла вниз по улице, ощущая невесомую робость перед встречей.

Консьерж спокойно пустил её в здание, приветствуя и мило улыбаясь ей, он ни один раз становился свидетелем их свидания с Найлом. Она поздоровалась и просияла коренастому мужчине в ответ. Одри взглянула на свое отражение в зеркале лифта, поправила волосы и накрасила губы вишневой помадой. Кингсли поправила пальто и вышла из лифта, цокая каблуками. Девушка остановилась перед самой дверью, подняв руку, чтобы постучать, но вдруг задумалась. Было не очень вежливо приходить к нему без приглашения или звонка. Она никогда такого не делала. Все же Одри собралась духом и постучалась. Дверь открылась через тридцать секунд.

Перед ней предстал Найл, и, честно говоря, он выглядел не очень: уставшие глаза с тесными кругами под ними, растрепанные волосы, помятая белая футболка и серые штаны. Возможно, мужчина был немного пьян.

— Привет, — он немного взбодрился, увидев девушку на пороге. К тому же, он был удивлен, но не было понятно приятно ли.

— Привет, — мягко произнесла Одри, поджимая губы.

— Проходи-проходи.

Найл не поцеловал её и не обнял, Одри пыталась скрыть, что расстроена этим фактом. Пройдя в гостиную, она заметила бутылку пива на столе, вторую около дивана, а через пару часов она обнаружила третью на кухне. Кингсли села на диван рядом с Найлом. Без особого удовольствия она осмотрела обстановку вокруг, а после перевала взгляд на сидящего рядом мужчину. Он не смотрел на неё, видимо, стеснялся своего состояния.

— Хей, — она взяла Хорана за руку, — ты в порядке?

— Прости. Я не хотел, чтобы ты застала меня в таком виде.

— Я не спрашиваю про твой вид, Найл, я спрашиваю, как ты себя чувствуешь. — Он усмехнулся, и его голос был пропитан отталкивающей горечью. Найл закрыл лицо руками.

— Я не знаю. Кажется, я расстроен. — Он снова нервно усмехнулся.

— Что случилось? — Одри положила руку на его спину и приблизилась к нему, наконец получая необходимую близость. — Ты можешь сказать мне. Ты помнишь, мы договорились? Это касалось не только меня.

— Я… я, — его язык заплетался. — Не знаю с чего начать.

— Так, хорошо, — Одри резко встала, — ты пока подумай, я сделаю нам кофе, уберу подальше бутылки, кажется, тебе хватило на сегодня?

— Да, хватило.

— Я принесла тебе пончики, но лучше оставлю их на завтрак.

— Не упоминай еду, пожалуйста, мне больше не двадцать пять.

— О, перестань! Ты не такой уж старый. — Одри поцеловала его в щеку и улыбнулась. На его лице наконец расцвело что-то наподобие хилой улыбки.

Девушка быстро приготовила кофе, налила воды на всякий случай и поставила чашки на поднос. Одри волновалась, её пальцы немного подрагивали, она не была специалистом в утешении людей, но сейчас она готова была попытаться и сделать все возможное. Найл все ещё сидел на диване, прикрыв глаза и массируя пальцами виски.

— Кофе здесь, — провозгласила Кингсли не слишком громко. — И вода, не знаю, что лучше. Что-то точно должно помочь, может тебе принести аспирин или что-нибудь ещё?

— Всё в порядке, Одри, спасибо. Присядешь?

— Конечно. — Девушка забралась ногами на диван, приготовившись внимательно слушать. — Ты не обязан говорить мне ничего, если тебе некомфортно, но если ты хочешь, я выслушаю тебя. Или можем просто полежать в тишине. — Она неловко улыбнулась.

— Иногда, я, — сказал он и выдохнул, сделав несколько глотков кофе, — помнишь, я говорил про свои ранние годы в группе?

— Да, конечно.

— Это было прекрасно с одной стороны. И я правда благодарен за шанс, который мне подарили, но нам, мне пришлось нелегко. — Одри ободряюще коснулась волос Найла, слегка приглаживая их. Он был ужасно взволнован и смущен.

— Всё хорошо.

— Я делал вещи, которыми не горжусь ни капли. — Хоран посмотрел в карте глаза, чтобы убедиться, что она все ещё хочет услышать его историю.

— Ты был подростком, Найл. — Прошептала Одри, не зная, хочет ли он слышать её комментарии.

— Не все время, я взрослел, но, кажется, ни капельки не умнел.

— Найл, — протянула она, — ты слишком критичен к себе.

— Нет, наоборот, недостаточно, — Хоран вздохнул, — я сходил с ума, вероятно. Я потерялся уж точно. Это давление сводило меня с ума. Пять альбомов за пять лет, туры, я почти не видел свою семью, это было слишком интенсивно. Не только для меня. — Одри прижалась ближе к мужчине, поглаживая его плечо.

— Это было тяжело, я понимаю.

— Сначала я… на мне будто были розовые очки, я был на седьмом небе от счастья. Музыка, фанаты, интервью, популярность, деньги. Моя мечта в мгновение оказалась реальностью. Я был счастлив ужасно. Эйфория охватила меня с ног до головы, но месяцы и годы шли. — Найл замолчал на пару секунд, собираясь силами. — Люди с добрыми улыбками, осуществившие мою мечту, которых я боготворил, превратились в бездушных машин, жаждущих наживы, все больше и больше денег. И каким-то образом, я перенял их ценности. Им казалось мало — мне казалось мало. Я считал, что делаю недостаточно, работаю недостаточно. — Он говорил быстро, будто снова испытывал все чувства снова.

— Найл, — вздохнула она, сжимая его крепче, пытаясь его успокоить.

— Я сам стал машиной, я перестал нормально спать, много писал, но большинство моих работ не проходили проверку продюсеров. Им не нравилось, и я заставлял себя работать ещё больше. Я не мог остановиться. Никогда в своей жизни я не чувствовал себя так безнадежно и невыносимо плохо. Я начал сомневаться в себе, считал себя бездарностью, — Одри стало не по себе. Она транслировала его боль на себя, чувствуя, как тяжело ей становиться дышать. — Я выгорел в какой-то момент, забыл, кто я такой. Я ничего не чувствовал больше, что привело меня к алкоголю, безумным ночам, большую часть которых я не помню, взбалмошному и невежественному поведению, я ужасно относился к людям, незнакомым и близким, — Хоран не мог смотреть на неё. Не хотел, чтобы она разочаровывалась в нем. — Я употреблял наркотики некоторое время, Одри. Недостаточно, чтобы подсесть, но я делал это. Естественно, это была ужасная затея.

Найл наконец заглянул в глаза. Кингсли с нежностью и пониманием смотрела на него, будто он только что не сказал что-то мерзкое и постыдное. Она переплела их пальцы.

— Это не твоя вина, Найл. Ты был под давлением.

— Но я ответствен за решения, что принимал.

— Это ли не признак взросления и ума? Ты взял ответственность на себя, хоть вина не полностью твоя. Ты пережил это, поумнел, понял, что был не прав, не так ли?

— Так, но…