Часть 2 (1/2)
После «тяжёлого» дня Микаэль предпочитал не совершать каких-либо действий, требующих хоть малейшего движения, и до полудня, а порой и до вечера, нежиться в широкой, мягкой и прохладной постели. Любая мысль о том, чтобы встать с кровати и приготовить себе завтрак, или обед, угасала, так и не воплотившись в жизнь. И лишь, когда солнце проходило большую часть небосвода и приближалось к горизонту, он поднимался, чтобы встретить Кейта или, если тот задерживался, открыть бутылку горячительного.
Однако сегодня, к своему несчастью, в то время, когда в большинстве офисных районов начинается обеденный перерыв, он был вынужден покинуть манящую, уютную постель и направиться в центр города. Около полудня Кейт неожиданно позвонил и попросил привезти какие-то документы из его рабочего кабинета, за что Микаэль позже будет вознаграждён ужином в любом выбранном ресторане. Сначала Мики сомневался, но мысль о вкусной еде и дорогом шампанском, о котором, между прочим, не было разговора, заставила его согласиться.
Где-то в глубине, совсем чуть-чуть, у него проснулось мимолётное чувство, когда хочется сделать приятно другому человеку. Несвойственное желание смущало, вводило в заблуждение, и чтобы от него поскорее избавиться, Мики направился в пекарню неподалёку. Сладкий перекус, состоящий из латте и пирожного с миндалём, в подарок Кейту полностью исчерпал его добрые порывы и временно, искусственно заглушил тревожащее чувство. Он не хотел вдаваться в подробности своих чувств, потому что боялся прийти к очевидному выводу, который упорно старался отрицать.
Стоило потянуть стеклянную входную дверь на себя, как в её отражении мелькнуло то, что мы, бывает, замечаем краем глаза в соседней комнате. Когда резко оборачиваемся, увидев мнимое движение на периферии или позади себя. Впрочем, может, и не мнимое. Когда на секунду мы поддаёмся страху того, что находится за спиной, и волосы встают дыбом, и сердце пропускает удар. Тот же ужас настигает по ночам беспокойных детей, когда они судорожно закатывают к небу глаза, краснеют, словно от сильнейшего жара, и надрывают горло в беспричинной истерике. Но обернувшись, мы ничего не увидим, лишь порывисто выдохнем и мгновенно забудем этот неприятный, поглощающий страх. Но не Мики. В отражении двери за своей спиной он увидел это. Отчётливо, не мимолётно и не размыто, в одном из посетителей пекарни.
— Молодой человек, вам нехорошо? — спросил тот самый посетитель и улыбнулся так, как люди не могут.
Микаэль не знал, правда ли то, что сейчас происходит, но ничего не ответил и лишь в спешке вышел, не глядя на дверь. Он не сразу понял, с чем столкнулся, но подсознательно почувствовал угрозу, исходящую от увиденного, и, будто по велению инстинктов, направился подальше от места потенциальной опасности. Словно зверёк, что пытается убежать от голодного хищника, Мики, почти не глядя, шёл туда, где можно найти убежище и оказаться в безопасности, например, прямо к Кейту. Сладкий подарок в бумажном пакете остался на полу пекарни около двери.
Однако, когда он осознал, что увидел в отражении, паника захлестнула его и заставила перейти на бег, хоть умом понимал, что Кейт не сможет ему ничем помочь. Но сейчас так хотелось оказаться в тёплых объятьях, которые, казалось, защитят его от всего мира. Не волновало, что он нарушит свои же принципы, ведь сейчас ему больше всего хотелось спрятаться и ощутить себя в безопасности.
Мики забежал в холл через стеклянные прокручивающиеся двери, подошёл к стойке регистрации и попросил пропустить его к Кейту, при этом всё ещё ощущая пристальный взгляд за спиной, хоть там никого и не было. Девушка за стойкой была предупреждена об его приходе и только попросила паспорт, чтобы, согласно инструкциям, внести Мики в список гостей, подписав дату и время. От неё, однако, не ускользнул потерянный и напуганный вид парня, который то и дело оглядывался за спину и сразу после регистрации буквально побежал к лифту.
Когда железные двери открылись на нужном этаже, Мики вломился в кабинет, где его уже ожидал Кейт. Ожидал увидеть недовольного инкуба с документами, а не дрожащего, словно замёрзший котёнок, ребёнка, каким Мики казался в его глазах на тот момент.
— Кейт, — судорожно произнёс инкуб и бросился в его объятья. Вжался что есть силы и, почувствовав себя защищённым, затих.
Он не до конца понимал, что с ним происходило и уже смутно помнил, что на него так повлияло. А вдруг, он вовсе ничего не видел, а лишь, как трусливый заяц, убежал, испугавшись собственной тени? Может было, а может нет. Сейчас об этой тяжёлой мысли не хотелось даже думать.
— Что случилось? — ласково прошептал ему на ухо Кейт, но ответа так и не услышал. Лишь заметил, что Мики отчасти потерял над собой контроль: стали видны небольшие загнутые назад (тут, должно быть, нужно какое-то слово, yep? Сорян, я не шарю за анатомию инкубов от слова совсем, так что не знаю, что сюда надо), присущие всем инкубам, и заострённый длинный хвост, что касался пола.
Вот она — правда, которую он тщательно скрывал и неосознанно показал. Правда, что мешала ему принять чувства и мысленно заставляла готовиться к расставанию через несколько лет, когда станет заметно, что признаки старения у него отсутсвуют.
Со стороны Кейта, сказать об этом сейчас — пройти точку невозврата, раскрыть свои карты и предстать перед неизвестностью и неопределённостью будущего. Остаётся надеяться, что Мики сам это не заметит, успокоится и снова примет человеческий облик. А поэтому ему остаётся только утешать его, аккуратно поглаживая по спине. Еще с первого взгляда было понятно, что Мики, как инкуб, молод и неопытен, а потому нередко случайно показывал себя перед Кейтом, сам того не замечая.
— Давай присядем. — Кейт потянул инкуба на угловой синий диван, стараясь не наступить на хвост, мешающийся под ногами. Там он усадил Мики на колени и также, умалчивая о переменах в его внешности, продолжил обнимать. Тот крепко обвил его руку хвостом, как бы показывая, что уйти он уже не сможет.
— Ммм… — Мики ласково потёрся о плечо Кейта и сильнее вжался в него. Он понимал, что сейчас стирает границу между их «дружбой», но не мог отказаться от полученного тепла. — Не отпускай меня. — Хвост его ещё сильнее сжал руку так, что та начала неметь.
— Всё хорошо, тише, тише.
«Впрочем, может сейчас это самый подходящий момент, чтобы признаться», — размышлял Кейт. Он понимал, что рано или поздно придётся рассказать правду, пусть даже больно будет им обоим.
— Мики… — начал было он, но понял, что инкуб заснул в его руках, спрятав свою атрибутику.
После поразившей его вспышки страха, в тёплых объятиях Мики позволил себе расслабиться и заснуть, а потому Кейту оставалось только гадать причину такого странного состояния инкуба. И хотя некоторые соображения на этот счёт у него имелись, нельзя было ничего утверждать, пока он не узнает и части произошедшего. Мог ли он увидеть их? Всё-таки срок подходит к концу, а он бездействует.
— Что же мне делать? — с горькой болью в голосе произнёс Кейт и ближе прижал к себе спящего Микаэля. Он был готов расплакаться на месте, как бы сильно это не ударило по гордости и как бы сильно это не было стыдно. Он устал притворяться, лгать и считать отведённые ему дни, устал вспоминать свои грехи и видеть руки в крови.
Возможно, это чувство можно назвать любовью. Впервые за его долгие-долгие годы, он ценит чужую жизнь, больше чем свою, и более того — хочет её спасти. Однако разумом он слишком стар, чтобы испытывать юношескую влюблённость, когда бабочки в животе мешают думать рационально. Это были более глубокие чувства. Сначала жалость, как к существу более слабому и обречённому, затем настойчивый, неподдельный интерес, и так вплоть до чувства, можно сказать, граничащего со страстью и платонической симпатией. Что, впрочем, и можно назвать любовью.
Кейт аккуратно уложил инкуба на диван, но, к сожалению, в кабинете не нашлось ни пледа, ни одеяла, чтобы накрыть его. Так же нежно поцеловал слегка приоткрытые губы и прилёг рядом, продолжая смотреть на мирно спящее лицо своего неприкосновенного объекта воздыхания. Банально, так близко и так далеко. Несмотря на прожитые годы, у него не хватает смелости и, в какой-то степени, совести сказать правду. Быть может, лучшим выходом будет исчезнуть сейчас, не дожидаясь момента, когда ситуация обострится до предела. Всё-таки, они знакомы лишь пару месяцев, и, возможно, его исчезновение не сильно ранит Мики, ведь это такой незначительный срок, как кажется сквозь призму прожитых лет. Но отказаться от столь желанного и вместе с тем сокровенного человека, перед которым он млеет, не в силах вымолвить ни слова, как только тот подкрадывается слишком близко к его истине, невозможно.
Кейт чувствовал, как узел на его сердце с каждым днём промедления затягивался всё сильнее, как они всё пристальнее наблюдают за ним, за каждым действием.
«Я хочу разделить с тобой всё время, которого у меня нет» — думал он, смотря на мирно спящего Микаэля. В раздумьях, он не заметил, как сам заснул, и очнулся только от ощущения тёплого касания на своей щеке.
— Разбудил тебя? Прости... и насчёт того, что случилось, боюсь, я не смогу это нормально объяснить.
— Можешь ничего не говорить, а я не буду ничего спрашивать. Давай, ещё полежим, — сонливо ответил Кейт и, как бы случайно, потягиваясь, притянул Мики к себе поближе.
— Нельзя, так нельзя, — разнервничался Мики и попытался вырваться из объятий. Теперь трезвый разум понимал, что совершил ошибку. — Почему ты так заботишься обо мне?
— Ты уже знаешь ответ на этот вопрос. И я хочу задать тебе встречный. Мики, — Кейт сделал акцент на имени, дав себе совсем немного время на раздумья, а затем продолжил: — не думаешь ли ты, что весьма красноречиво бежать в чьи-то объятия и просить не отпускать тебя? Сколько мы ещё будем ходить вокруг да около?