Часть 1 (1/1)

-Малыш, всё хорошо? — сморщенная старушка склонилась надо мной, говоря встревоженным голосом. Я смотрел на неё и чувствовал ужас. Кожа карги была темно зелёной, покрытые тоненькой сеточкой растений руки с чёрными ногтями пытались дотронуться до меня, полностью чёрные глазища ярко выделялись на фоне лица, нос больше напоминал клюв ворона. Волосы её были омерзительными, пропитанными потом. Вся она была худой и неровной. Я видел как она открывает рот, обнажая гнилые зубы. Страх полностью накрыл меня. Последнее, что я увидел перед потерей сознания, была её уродливая рука, тянущаяся ко мне.

Я проснулся на вонючем матрасе. Вокруг были разбросаны бутылки, явно из-под алкоголя, лифчик висел на лампочке, использованные презервативы недалеко от матраса, какие-то листы с неразборчивым текстом, в углу комнатушки валялось крысиное дерьмо. Вся мебель была старой настолько, что казалось, если притронуться к ней, она развалится.

Решив, что так продолжаться дальше не может, я начал вспоминать что вообще случилось. В моей памяти появилась рожа старухи и я невольно покрылся мурашками. Потом вспомнил как я был с друзьями в баре, мы пили, отмечали новый год. В какой-то момент мне захотелось в туалет. Там я и умер. Причина поистине идиотская, я потерял сознание и неудачно ударился головой. Мне, кажется, было около 25. Многие на моём месте скакали бы от радости, типа, вау, я переродился. Может я и сам сделал бы также, не будь я в таком ужасном месте и не вспоминай я ту старуху.

Мой поток мыслей прервал звук открывшейся двери. Я боялся смотреть туда, боялся увидеть бабку, или ещё кого похуже. Послышался звук приближающихся шагов.

-Эй, пацан, очнулся? -грубый, прокуренный голос зазвучал рядом. Переборов страх я посмотрел в его сторону.

Около матраса стоял мужчина со шрамом, пересекающим правый глаз, загорелой кожей и чёрными волосами. На первый взгляд он выглядел нормально, так что я решил, что старуха была ненастоящей, иллюзией, которую мой мозг воссоздал из какого-то фильма ужасов.

-Воды надо? - незнакомец смотрел мне прямо в глаза и ждал ответа.Через минуты 2, после того как он не получил никакого отклика от меня, он издал усталый, раздраженный вздох.

-Ты что, немой? - мужчина, видимо, потерял терпение. В моей ситуации самым глупым решением будет молчать и раздраконивать его ещё больше.

Я пытался выдавить хоть слово из себя, но ничего не получалось, выходили только хрипы.

За столь непродолжительное время после моей смерти я испытал столько страха и паники, что сейчас я уже ничего не чувствовал. Казалось, что вселенная хочет добить меня, нанести последний, сокрушающий удар. Я мог ожидать чего угодно, но не того, что не смогу разговаривать.

Я не знал как выйти из этой ситуации. Около меня стоит незнакомый взрослый мужчина, немой я, умерший не так давно и, по видимому, попавшему в детское тельце.

Посмотрев на него ещё некоторое время, решил кивнуть на его вопрос о моей немоте, хоть и заданный без задней мысли. Я наблюдал как округляется его глаз, не задетый шрамом, как на его лице появляется удивление и сожаление.

-Парень, прости. Понимаешь, я тебя около дверей нашёл. Думал, может, к нам подкинуть хотели, да только мы с такими дефектами не берём и все об этом в округе знают. - человек проговорил это виноватым тоном, и, скорее всего, в своих мыслях жалел о том, что позволил увидеть ребёнку подобное место.

Я просто смотрел на него, пытаясь переварить всю ситуацию. Я не знаю, что мне делать. Мне не известны ни язык жестов, хотя мужик его и сам, скорее всего, не знает, ни то, где я нахожусь, ни какой сейчас день, да хотя бы год.

-Эй, ты писать умеешь? А то я могу отрыть тут где-то карандаш и клочок бумаги, чтоб ты хоть написал что. - Здравая идея, неожиданно, поступила не от моего уставшего мозга, а от этого незнакомца. Я хотел кивнуть, но меня терзали сомнения, что я смогу хоть что-то написать. Если я понимаю, что он говорит, не значит, что у меня получится написать. Может из-за попадания получилось понимать на слух чужой говор, ведь было бы странно, что в другом мире разговаривают и пишут на русском.

Я вспоминал листы бумаги, разбросанные по комнате, и чувствовал ещё большие сомнения, но все-таки решил кивнуть.