Часть 4. Вселяющий страх (1/2)

— Сигмааа, а ты когда-нибудь видел человека с полностью черными глазами? — с игривостью в голосе спросил Николай, не спеша ища домашние вещи для пленника в шкафу.

Двуколор в ответ лишь что-то невнятно промолвил, заставляя Гоголя опять засмеяться.

— Ну чего ты строишь это грустное личико, Сигмушка? Подумаешь, сделал я около 80-ти твоих фотографий! С кем не бывает? — голос Николая был жутко противным, а когда он ещё делал его специально чуть выше, становилось ещё омерзительнее.

Выбрав, по мнению Гоголя, самые милые вещички из своего гардероба, тот разворачивается лицом к Сигме, уже с наслаждением наблюдая за тем, как его растерянный пленник продолжал сидеть на кровати, поджав ноги к груди и обхватив те двумя руками. Голова тоже была прижата к коленям, только глаза двуколор держал открытыми, внимательно наблюдая за каждым движением Николая. Такая серьезность лишь льстила Гоголю, а эти серые глаза, в которых опять читалось столько различных эмоций, вызывали у похитителя небывалую радость.

— Вот твои тёпленькие вещички! Передевайся, а потом мы пойдем готовить нам обед. — всё так же весело крикнул Нико́ля, кидая вещи пленнику.

Теплые штаны и свитер мягко приземлились около ног Сигмы, но тот даже и глазом не моргнул, продолжая с опаской глядеть на Гоголя. Николай, в свою очередь, недовольно надул щеки, и скрестив руки на груди, начал медленно подходить к двуколору.

— Если ты у нас такой обиженка, то пожалуйста! Я могу и сам тебя переодеть, если ты так этого желаешь! — на лице Николая отразилась хитрая ухмылка, ведь он отлично знал, как будет реагировать Сигма.

Ожидания Гоголя были оправданы, когда Сигма резко, словно его ошпарили кипятком, хватает свои вещи со словами:

— Не прикосайся ко мне!!!

Николай от этих слов лишь только начал смеяться, хватаясь руками за живот. Зато глаза двуколора нервно бегали из стороны в сторону, опасаясь того, что на данный момент может твориться в голове сумасшедшего.

— Ну вот всё и решили, пташка!

Сигма недоверчиво окинул Николая взглядом, словно ещё что-то ждя. Но Гоголь независимо стоял на месте, качаясь из стороны в сторону и с интересом поглядывая на Сигму. В конечном итоге, двухцветный не выдержал, и задал достаточно неловкий вопрос:

— Ты… Ты можешь выйти из комнаты?

— Ууу, зачем?

— Я переодеться хочу! А перед тобой я не собираюсь оголяться!

— Ты вроде на девчонку не похож, да и я не извращенец! — улыбнувшись ответил Николай.

— Да кто знает, что творится в твоей голове… — тихо промолвил Сигма, опуская голову вниз.

— Что, что, что? Я не расслышал! Сигмааа, что ты там сказал? — Гоголь делает неожиданный шаг вперёд.

— А?! Я сказал, что не смей ко мне прикасаться! — внезапно для самого себя закричал Сигма, закрывая глаза и прикрывая лицо руками, держащие вещи.

Николай опять остановился на месте, и, постояв несколько долгих секунд на месте, опять засмеялся. Этот смех был раздражающим, настолько неприятным, что хотелось оказаться в другой реальности, лишь бы не слышать его. Такой наигранный и не живой, словно давно утративший свет голос. Сигме захотелось провалиться под землю.

— Ну так что? Моя помощь всегда в силе! — да он просто издевается.

— Я сам переоденусь…

— Да и знаешь, я то твое голое тельце уже видел! И знаешь, не в первый раз видел! Могу сказать, что у тебя достаточно элегантные формы, как странно, что ты не пользовался популярностью у девушек… Но зато, ты пользуешься популярностью у меня)

Сигма почувствовал, как всё тело новой волной охватила дрожь. Этот парень… Он явно бредит… Он вообще осознает, что говорит? Пока Николай опять начал смеяться со своих же слов, Сигма опускает свой взгляд на лежащие на столе фотографии. Черт возьми, 80 фотографий… Как это вообще могло произойти? Этот Николай призрак что-ли? Кем является этот парень на самом деле, и, что он скрывает? Было слишком много вопросов, но двуколор не желал оставаться наедине с этим парнем ни минуты. Сигма отлично понимал, что на данный момент строить планы для побега бессмысленно. Гоголь явно знает свой дом, как свои пять пальцев, а Сигма, кроме знания о том, что дом двухэтажный, ничего толкового не представляет. Хоть эта быстрая мини-экскурсия от Николая и дала возможность примерно сориентироваться в местности, но, можно сказать, это не дало чего-то полезного. Хотя, какие-то всё же идеи посещали голову двуколора, но…

— Сигмаа, так что? Мне долго ещё ждать? Мне так скучно, ты бы просто представлял!

Двухцветный внезапно встречается лицом к лицу с Гоголем, который пригнувшись и сложив руки за спину, рассматривал глаза пленника. Сигма инстиктивно дёрнулся назад, а Николай, прикрыв глаза, снова улыбнулся.

— Я… Я сам переоденусь, но можешь, серьезно, пожалуйста, выйти? — Сигма продолжил свою попытку остаться наедине с собой, ведь передеваться под пристальным и изучающим взглядом какого-то сумасшедшего не кто бы не захотел.

В ответ Гоголь опять надул щеки, как маленький ребенок, и с наигранной обидой окинув двухцветного взглядом, сделал шаг назад, развернувшись спиной.

— Ах, Сигма, в очередной раз ты разбиваешь мне сердце своим холодом! — начал Нико́ля, прикладывая две руки к груди. — Я чувствую себя таким опустошенным и потерянным, а ты… Я ведь знаю тебя лучше всех, и могу олицетворять твой самый сокровенный идеал!

— У меня нет идеала… — озвучив мысль в слух, промолвил слабо Сигма.

— У каждого он есть, Сигмушка, просто у некоторых он ещё не сформировался в голове!

— Даже если он и есть, то ты точно им не будешь. — твердо сказал двуколор, не решаюсь поднять взгляд на визави.

От услышанных слов Николай сначала то ли немного опешил, то ли слегка задумался, но в конечном итоге, опять развернувшись лицом к Сигме, тот, убрав с лица воображаемую слезу, снова расхохотался.

Сигма выдохнул. Настолько часто этот Гоголь смеялся, что этот смех начал мерещится двухцветному везде, даже когда тот молчал.

— Ууу, пташка, а не сильно ли ты борзый? Я же могу в тебя не только кружками бросаться, я то очень злой дядя! Хи-хи. Не буди лучше во мне зверя!

Хоть тон Николая и звучал, как обычная шутка, Сигма решил принять это, как предупреждение, и кивнуть в ответ.