Глава 23. Красоты Питера (2/2)

— Мы потом ещё куда-то? — с тарелкой в руках спрашивает Шаст.

— Выезжаем через пятнадцать минут, — только и говорит Арс, — оденься теплее только.

К моменту, когда Арсений с Антоном подъезжают к Дворцовому мосту, начинается мелкий дождь.

— Вот тебе и Питер, — комментирует погоду Арс, вспоминая утреннюю фразу Шаста.

— А зонт есть? — перспектива промокнуть под дождём Антону не нравится, хоть и льёт не так сильно.

— А как же романтика прогулок под дождём? — усмехается Попов, убирая руки в карманы. — Да ладно тебе, Шаст, польёт и перестанет, — кивает в сторону моста мужчина.

— Если я заболею, лечить меня будешь ты, — бурчит Антон, но делает шаг.

— Бу-бу-бу, — передразнивает Арс, похлопав парня по спине. — Не заболеешь, не переживай.

Арсений рассказывает об истории моста, когда Антону приходит новая идея для сторис. Он незаметно за спиной Арса достает телефон:

— А-а-арс, — тянет Антон, включая запись. — Зачем ты повел нас гулять в дождь? — парень переключает камеру на фронтальную и в один шаг равняется с Поповым.

Теперь они оба в кадре, и видно, как широко улыбается Шаст. Арсений закидывает руку на плечо Антона, придвигаясь ближе:

— Мы же в «Красный октябрь», — шутит он.

Его рука ощущается на плечах Антона правильно. Их разница в росте не больше трёх сантиметров, поэтому идти так было бы удобно, но Арсений решает не испытывать судьбу и аккуратно убирает руку, будто желая показать на чайку.

— Видишь, и дождь уже почти закончился, — Арсений поднимает указательный палец вверх, показывая на небо.

— Я поймал себя на мысли, — вдруг делится Антон, — что дождь — это напоминание закономерности в жизни. Всё имеет начало и конец.

— Красивое сравнение, — отмечает Арс, смотря на парня другими глазами. Антон всё больше и больше раскрывается для него с разных сторон.

В голове всплывает их вчерашний телефонный разговор с Пироженкой:

— Арс, — зовёт Сережа.

— А? — прижимает телефон к уху Попов. — Что такое?

— Ты начинаешь что-то к нему чувствовать? — осторожно, подбирая слова, спрашивает Матвиенко.

— Это настолько заметно? — вопросом на вопрос отвечает Арс.

— Это как про то, что жизнь состоит из белых и черных полос, — говорит Арсений.

— Да, — подхватывает мысль Антон.

Подходя к спуску к воде, Антон рассказывает Арсу историю, как за тысячу рублей он был готов в студенчестве залезть на баскетбольную сетку.

— Мне однажды за месяц нужно было сесть на шпагат — я же актёр, — изящно покрутив кистью руки, напоминает Арс.

— О таком не забудешь, — весело фыркает Антон.

— И вот я месяц готовился, а в самый важный день на проверке мне не хватало всего пары сантиметров, чтобы коснуться пола, — парень идёт и смотрит на Арсения, чьи эмоции настолько красивые и живые, что завораживают сильнее огоньков и моста.

— Тогда мой друг подбегает сзади, — Антон щурится от представления, как больно могло быть Арсу, когда его друг помог ему коснуться пола, — и подложил пятьсот рублей, — парень удивлённо моргает, не ожидая такого поворота событий.

— И как? Помогло?

— Не поверишь, но я коснулся их, — гордо говорит Арсений.

— Я в тебе не сомневался, — смеётся Антон.

Арсений, который до этого смотрел перед собой, чтобы не заблудиться, поворачивает голову к парню, желая подколоть, но замечает, как Антон смотрит на ставшее тёмным небо. Арс повторяет действие Антона, тут же ощущая на своём лице несколько холодных капель дождя. Действительно закономерность — всё начинается и заканчивается. Как закончился тёплый солнечный день, и постепенно вернулся дождливый вечер. Только ни темнота окружения, ни холод дождя не приносят дискомфорт сейчас. Есть в этом моменте нечто особенное.

Ещё пару минут назад Арс включил фонарик, потому что освещение к концу моста перестало работать. Мужчина наводит свет ближе к лицу Антона, замечая, что тот довольно улыбается. Улыбается, но от внезапного осознания чего-то округляет глаза и резко переводит взгляд на Арсения.

— Мы сейчас промокнем? — скептически спрашивает Антон.

Арс пускает смешок.

— Ты как кот, — не сдерживается от сравнения он.

Дождь только усиливается.

— Чёрт! Побежали! — схватив Антона за запястье, Арсений тянет его вперёд, и лишь в этот резко меняющийся момент Шаст осознаёт, что начался ливень, что пряди чёлки уже немного тяжелеют, опадая на лоб, а сам он, ускоряющий шаг, так и не может оторвать взгляда от пальцев Арса, крепко сжимающих его запястье.

Они забегают под мост. Машин, как и людей над ними и вокруг, почти не было, а слух тонул в шуме дождя. Дыша глубоко, Арсений вновь поднимает взгляд на Антона. Его губы растягиваются в улыбке, Арс наблюдает за тем, как Шаст морщится от мелких капель, смотря куда-то в небо. Он ярко улыбается, хмуря брови от лезущих в глаза мокрых прядей, а Арсений влюбляется. Из раза в раз, наблюдая за ним и читая в каждом его действии безграничное тепло, он чувствует, что нет пути назад. Если момент в гримерке ещё можно было как-то забыть, то сегодняшний день — нет.

Оглушающим щелчком до Арса доходит мысль, что он может отдать Антону свою джинсовку, которую всё это время нёс в руке, но стоит ему только поднять ладони к вороту одежды, как Антон делает шаг вперёд из их «убежища».

— Разве не ты боялся промокнуть? — усмехнувшись, напоминает Арсений.

— Всегда хотел так сделать, — Антон разводит руки по сторонам, наслаждаясь моментом.

Арс не может остаться в стороне, он поддаётся и делает к нему полшага. Лёгкие Антона ещё немного покалывают от резкой пробежки. Уж он-то точно никогда не был спортсменом. А когда Арсений, стоящий под дождём, спокойно поворачивает к нему голову, Антон вдруг отчётливо понимает, что и его сердце особой выносливостью не отличается, покалывая сейчас от простого переизбытка чувств.

Даже сейчас, морщась от капель дождя, бьющих по лицу и улыбаясь по-детски, уже с абсолютно мокрыми волосами, Арсений выглядит как-то что-то совершенно волшебное.

— Ты же понимаешь, что, когда мы приедем домой, в горячий душ я забегу первым? — в шуточной форме пригрозил Попов.

Антон в ответ изгибает брови, словно бросая вызов, и поднимает ладони к небу, всё больше наслаждаясь своей шалостью.

Между Арсом и Антоном меньше метра. От осознания этого совершенно неосознанно Антон задерживает дыхание. Где-то над ними загорается фонарь, благодаря которому парень видит, как красиво скользят мелкие капли по ровной коже.

— В день съёмок, тогда в гримерке, прежде чем нас позвала Оксана, ты хотел…

— внезапно Антону хочется разобраться во всём здесь и сейчас, но он не решается продолжать озвучивать свою мысль, которая почему-то сейчас кажется такой… глупой и надуманной?..

— Хотел, — не скрывает Арсений. Он нервничает, но в глаза Антона бросается другое — волнение.

Арс переживает. И это слишком заметно, чтобы дождь мог смыть. Такое невозможно замаскировать, потому что чувства, они на то и чувства, чтобы приводить к нужному человеку.

И сейчас свои чувства Попов контролировать не может, потому что ещё пару секунд назад он был готов выплеснуть их на другого человека, поделиться ими, нащупать тонкую нить взаимности.

Любой другой бы в этой ситуации, да и сам Шастун просто отшутился, чтобы смех заполнил ту неизвестность и пустоту, что образовалась, когда их прервали.

Некое чувство пустоты, что осело на душе.

Но что-то подсказывает парню, что остановиться сейчас — ошибка.

Та самая, за которую потом расплачиваешься холодным взглядом, непониманием и тишиной.

А Антону это надо?

Он отвечает сам себе, качая головой, что не уходит от внимания Арсения. Брови Попова сводятся к переносице, а сам мужчина чувствует сердце, бешено скачущее в груди. Так и до тахикардии недалеко.

А Серёжа ведь говорил, что надо в больницу чаще ходить. Плановые обследования никто вообще-то не отменял.

Вот только влюблённость не болезнь. Максимум симптомы схожи.

Антон решается.

Делает тот самый первый шаг навстречу к Арсу, когда тот уже прошёл полпути к тому, чтобы оказаться рядом.

— Я тоже хочу, — парень смотрит в эти глаза цвета сапфиров. Всё ведь было на поверхности, Антону лишь пришлось сложить все взгляды, касания и уроки вождения в одно целое.

Попов молчит, а парень от него слов не просит. Он чувствует, что делает все правильно.

— Я хочу тебя поцеловать, — не вопрошает. Утверждает.

Когда Попов слышит эти слова из уст Антона, то понимает, насколько всё зашло далеко. Настолько, что обратного пути искать он не хочет. Сейчас путеводитель в руках Антона. И только ему решать, идут они дальше вместе или живут разными жизнями.

А такое уже возможно?

Нервы Арса не выдерживают. Секунда кажется такой тяжёлой, что ещё чуть-чуть, и будет давить на плечи, толкая мужчину в бездну мыслей. Думать иногда вредно. Очень вредно.

— Мне остановиться? — бесшумно, не отрывая глаз, Шастун делает шаг. Его достаточно, чтобы сократить расстояние между ними. Сейчас Антон больше походит на хищника, подкрадывающегося к своей жертве, с особым блеском в глазах и лёгкой улыбкой на губах, потому что ощущение контроля над ситуацией придаёт силу. Арсу нравится решение Антона сократить дистанцию.

Зачем стоять так далеко, когда они одни?

Это не для них и не про них.

Арсений сглатывает, когда решительный огонек становится ближе.

Он пытается сделать голос твёрже, но выходит неуверенно:

— Не останавливайся, — глаза в глаза.

Шастун вытягивает правую руку, звеня браслетами. Пальцы осторожно дотрагиваются до подбородка мужчины, поднимая вверх. Так, чтобы решительности Антона хватило на обоих. Потому что эту решительность даёт ему Арс.

Парень обхватывает лицо Арсения, накрывая губы Попова, выдыхая в приоткрывшийся рот.

Время останавливается.

Капли дождя застывают в воздухе.

Антону и Арсу кажется, что они остались одни, чувствуется лишь тепло тел друг друга. В голове мелькают тысячи воспоминаний: от самой первой встречи до совместного ужина. Они не шевелят губами, просто соприкасаются ими. Антон перемещает свои руки на талию Попова. Арсений кладёт свои ладони на плечи парня. Ресницы обоих мокрые из-за дождя.

— Мы сделали это, — шепчет Антон, отстранившись лишь на миллиметр от желанных губ.

— Сделали, — расплываясь в улыбке, шепчет в ответ Арс и снова соединяет их губы в поцелуе.

— Арс, — тихо стонет Шаст, когда тот несмело прихватывает его нижнюю губу своими.

Они оба шумно втягивают носом воздух, отдаваясь моменту и наслаждаясь порхающими прикосновениями губ. Руки Антона обвиваются вокруг талии мужчины, а тот прижимает его за лопатки к себе, позволяя своему языку скользнуть в глубину рта Антона. Шаст едва подавляет стон, когда Арсений обводит языком кромку его зубов, а потом переплетается с его языком. Слухи о поцелуях Попова правдивы: он владеет в совершенстве техникой французского поцелуя. Он умело чередует ласки и чуть прихватывает зубами губы парня. Воздуха в лёгких через минуту стало катастрофически мало, и они разрывают поцелуй, крепко обнимая друг друга.

— Домой? — тихо спрашивает Арс, не прекращая улыбаться.

— Домой, — отвечает Антон. Его снова накрывает приятная усталость.

Полностью промокшие, они, смеясь, заваливаются в квартиру, путаясь в руках и ногах, неловко цепляясь губами за губы. Антон дрожит от пробирающего холода, животного инстинкта, сильных рук, уверенно обнимающих за талию, и предвкушения чего-то незабываемого и звездного. Искренние эмоции у него сверкают зелёными блестками на кончиках ресниц, и Арсений откровенно любуется, собирая их взглядом в маленькую шкатулку — в сердце, запирая на ключик, обещая:

— Никому и никогда.

Антон поспешно собирает языком дождевые капли с тонкой шеи, щедро отданной на растерзание, больно прикусывает молочную кожу с россыпью родинок, заставляя вскрикнуть от электрических разрядов, приятно пронзающих тело до хрупких костей, сжать чужие волосы в кулак и выгнуться всем телом навстречу, чтобы быть непозволительно близко.

— Шаст, — от собственного имени, шёпотом произнесенного на выдохе, у него крышу сносит окончательно. Наброситься прямо здесь и сейчас, стать единым целым, пропасть друг в друге полностью, потеряться безвозвратно.

Арсений врезается лопатками в стену, ощущая, как колено Антона втиснуто между его ног. Пальцы Шаста в непослушных волосах, а его язык — во рту Арса. Антон везде: на лице, на груди, бёдрах и губах. Его слишком много, но мужчине всё равно слишком мало.

— Дверь, — вспоминает Попов. Антон жалобно стонет, когда Арс освобождается из объятий, разрывая жизненно необходимый контакт, чтобы наспех запереть дверь, а потом он берёт Антона за руку и ведёт в спальню. Накидывается сразу же, уверенно падая в кольцо тёплых рук Антона, замыкающихся на его спине. Льнёт ближе, пряча кончик носа в изгибе шеи, вдыхая приятный аромат кожи, проводит пальцами по острым линиям лица, скользит по выпирающим ключицам.

Внутри бушуют ураганы, поднимаются высокие волны, взрываются сверхновые, сталкиваются бескрайние галактики, кровь в венах-паутинках, прорисованных на чистом полотне кожи лазурными тропинками, закипает от непреодолимого желания находиться рядом.

Арсений обращает пылающий взгляд голубых океанов на Антона, прикасается сначала ко лбу, легко целует в щеку, другую, ловит взмахи ресничек-бабочек, чувствует губами радостную улыбку.

— Такой красивый, — неразборчиво шепчет Антон, лихорадочно теряя ладонь во влажных волосах, перебирая и оттягивая шелковистые пряди. Арсений встаёт на носочки, запрокидывая голову, освобождая доступ к шее, касается сухими губами нежной кожи за ухом, опаляя горячим дыханием, смело скользит под футболку мягкими подушечками пальцев, посылая ток.

Арс понимает, что отныне можно больше, тянется, нежно обнимая, целует более напористо, чем раньше, чувствуя молчаливое одобрение и бесповоротное согласие, ласкает чужой язык своим, пробегаясь по кромке белых зубов, сходит с ума от неумелых ответных действий. Голова у Антона начинает кружиться от неудобного положения, в глазах темнеет от недостатка кислорода и чистого наслаждения, и он скулит, отстраняясь и облизывая припухшие губы, сверкающие от слюны. Арсений, наблюдающий за этой картиной, моментально теряет рассудок, хрипло рычит, заваливаясь с Антоном на кровать.