Любовь - это ненависть. (1/2)

Чувство сильной обиды и злости затмевает ту искреннюю и чистую любовь.

Ваня от двери отлетает, затылок чешет. Он сам себя не узнаёт, кудрявый слишком повлиял на его жизнь за короткий промежуток времени, остаётся лишь возвращать себя самостоятельно. Ваня простоял у двери в своей комнате минут десять, подслушивал разговоры пары, пока те не зашли в комнату Даши. Сердце быстро колотится, глаза бегают по комнате и натыкаются на телевизор, что долгое время ждёт своего звёздного часа.

Первый включённый канал, конечно же, про спорт, а именно сейчас идёт старая трансляция одного из хоккейных матчей. Бессмертных ставит громкость на десять, сам начинает переодеваться с тяжёлой головой и острым слухом, ловящим каждый звук по всей квартире.

- Здравствуйте, любители хоккея. Мы в Москве, Ледовый дворец спорта «Мегаспорт». Прямо здесь и сейчас пройдёт матч между Московскими хоккейными командами «Тернии» и «Старсы».

Безумными глазами Бессмертных поворачивается к телевизору, как на зло, всё решило напомнить о Пешкове, даже сам Пешков. За дверью комнаты звонкие смешки, Ваня крепко сжимает собственную футболку в пальцах, хмурит брови. Его жизнь вот уже пару месяцев крутится вокруг кудрявого, раньше они лишь бросали косые взгляды в сторону друг друга, спорил, а теперь его трясёт от переполняющих эмоций.

Любовь – это страшно. Ваня боится самого себя, у него дикое желание ударить в стену так, чтобы костяшки в кровь разодрать, сделать кому-то больно, главное самому не страдать. Хочется по ровным белым зубам Пешкова проехаться кулаком, и кольца не забыть надеть, ведь через стенку чувствуется, как он Даше улыбается широко.

От чувств тошно и неудобно. Неудобно терять себя, утопать в человеке, который однажды воспользовался и выкинул, как ненужную игрушку. Ваня никогда не влюблялся, лишь в школе девочкам подыгрывал, а старше стал, на секс разводил и уходил сразу. Может, бумеранг? Ваня горько усмехается от осознания, что сам оказался в положении всех его девушек.

Девушки красивые, ухоженные, пахнут приятно. Серёжа – очевидный парень, чуть ниже самого Бессмертных и шире, только от него на щеках румянец, узел в животе, мурашки по коже и мысли ночные, больные. Это абсурд.

Влюбиться в Серёжу Пешкова – проёб вселенского масштаба.

В ушах звонко отдаётся стук в дверь. Ваня не двигается, кажется, даже не дышит. Волосы растрёпанные, глаза закрывают, что округлились, на дверь в упор смотрят.

- Ваня, - Это была Даша, Ваня выдыхает, она вновь стучит. – Вань, открой.

Ваня дверь приоткрывает, голову высовывает. – Чего тебе?

- Пойдёшь с нами фильм смотреть? Недавно вышел, мы еды много накупили, Серёжа сказал тебя позвать.

- Серёжа сказал… - Бессмертных в пол смотрит, выглядит безумно, сестру пугает этим.

- Ну так что? – Даша брата за плечо тормошит, на себя обратить внимание заставляет. – Вань, тебе плохо?

- Да. То есть нет. – Русый головой трясёт. – Я к Сане.

- Ты разве не от него пришёл?

- Забыл кое-что, надо забрать. – Бессмертных улыбку натягивает и дверь перед сестрой закрывает.

На улице то ли дождь, то ли снег, высоко поднимается на ветру. На улице – как в душе. Ваня вышел в той же лёгкой одежде, о чём пожалел сразу же, только возвращаться желания нет от слова «совсем», поэтому придётся терпеть и согревать самого себя.

По началу, он действительно хотел поехать к Петрову, уже открывал с ним диалог, но внезапно осознал, что не хочет раскрывать своё состояние, не стоит его тревожить. Он действительно пошёл, только не к другу, а в бар, один из самых дорогих в Москве.

***</p>

Музыка бьёт по ушам, в глазах всё расплывается, Ваня криво протягивает руку с пустым стаканом бармену. Хоккеист, сгорбившись над барной стойкой, выпивает залпом очередной стакан чего-то крепкого и с размаха бьёт опустевший стеклянный предмет об стойку. Бармен жалобно смотрит на русого, пытается отодвинуть от него стакан, но Ваня тянет его обратно, ставит совсем близко к себе, отчего появился риск уронить и разбить. Он уже не соображает, что именно пьёт и в каком количестве. Он не знает, как давно сюда пришёл. Не знает, кто все эти люди, что подходят к нему одним за одним.

Алкоголь бьёт в голове, вырисовываются красивые иллюзии, внутри начинает колоть. Ваня пьяно в улыбке растёкся, руку пустую тянет, только не к бармену, а в сторону от него. Перед глазами Серёжа, чьи кудряшки на ветру развиваются и улыбка такая широкая, красивая. Серёжа вообще очень красивый, жаль, что сам он этого понять не может.

- Серёж, ты замечательный, знаешь?

Бармен продолжает на хоккеиста глядеть, не с отвращением, не с жалостью, а с пониманием. Он стакан мокрый ставит, очки поправляет и ближе к Бессмертных наклоняется.

- Эй, хоккеистишка, такими темпами до старости не доживёшь.

- Чё ты лезешь ко мне?! Ты кто такой… - Русый пальцами бейджик обхватывает, щурится, буквы плывут и всё, что он смог рассмотреть – заглавную букву «В».

- Вячеслав. – Бармен ладонь русого откидывает, встаёт ровно.

- Славик значит. – Бессмертных на спинку кресла резко откидывается, чуть ли не падая. – Выглядишь как гей. Я, если что, с парнями не трахаюсь.

- Даже, если бы я был геем, ты бы мне не понравился. – Слава принимает заказ у подошедшего мужчины и отворачивается от хоккеиста.

- Объясни.

- Тебе прям подробно? – Он заказ отдаёт и к Ване возвращается, на локти опирается.

- Я – красивый, высокий, богатый, популярный хоккеист.

- Хоккей для долбаёбов, только без обид.

- Вот это «без обид» прям всё решило, братан. – Русый руку назад откидывает, а второй пальцами по столу стучит. – Так что там с геями?

- А что, так сильно хочешь мне понравится? – Бармен бровями играет.

- Придурок. – Ваня вздыхает и обратно на кресло откидывается.

- Серёж, ты замечательный, знаешь?