Love me don't hurt me (1/2)

Бэкхён замер и в нерешительности опустил взгляд на кнопку. Тёмная квадратная обложка, обрамлённая в круг, замерла на месте в ожидании каких-либо действий. Бэкхён выдохнул и опустил руку. С Чондэ всё как-то легче получалось, лучше бы он остался.

«Эй, ты разве не слышал про новый трек Чанёля?»

Слышал — мягко сказано.

Бэкхён узнал о нём с того самого момента, как известный певец Пак Чанёль, выступающий под псевдонимом LOEY, выложил пост своём Инстаграме. С тех пор на протяжении всех двух недель песня словно приклеилась к нему. Трек попадался абсолютно везде: в случайно открытых соцсетях, на звучавшем исключительно в машине радио, на экране мимо проходящего пацана. Бэкхён отворачивался, избегал, затыкал уши наушниками и немедленно сворачивал все оповещения. Терпению пришёл конец, стоило цифровым пикселям на здании напротив сложиться в яркую улыбку, а из соседнего кафе раздаться первым ноткам коллаборации известных исполнителей. Бэкхён замер прямо под дождём, не способный ступить и шагу. Тяжёлые капли барабанили по чёрному зонту, перекрывая тихую, еле заметную мелодию за спиной. Яркий бирюзовый костюм, жёлтые декорации и сияющие огромные глаза на фоне затянутого серыми облаками Сеула были глотком воздуха. Они воссияли новым солнцем, наполняющим улицы своим светом.

Бэкхён проглотил тяжёлый ком и спустя три секунды стукнул пальцем по наушнику. «Солнце Сеула» скрылось из зоны видимости за чёрной тканью зонта.

Рука, по которой Чондэ отлупил его час назад, отдавала фантомной болью. Бэкхён откинулся в кресле и поджал под себя ноги, запрокидывая голову наверх. Потолок неожиданно обрёл тысячи оттенков белого и серого и покрылся какими-то крапинками, которые были незаметны до этого. Карниз, рамка картины, часы — взгляд скользил по всем предметам в комнате под любым предлогом. Лишь бы не возвращаться туда, к шумящему, серебристому прямоугольнику перед собой.

А когда-то Чанёль смотрел на него не с экрана ноутбука, а пялился прямо в спину с кровати. Громким, довольно басистым по сравнению с Бэкхёном голосом вещал о том, как вскоре планирует выпустить новый альбом. Вероятно, предложит записать пару песен с Сехуном, потому что парень талантливый и должен пробиваться в люди не только своей карьерой модели, но свой собственный голос тоже пусть покажет.

А ещё Чанёль любил смотреть на него в душе. И на кухне. И во время еды. И во время сна. И когда Бэкхён увлечённо играл в приставку. Тысяча предлогов и причин, чтобы любоваться своим мужем сутками.

Сейчас не было ни одной. И не виделись они слишком давно.

Бэкхён обречённо выдохнул и стиснул зубы, а затем нажал на воспроизведение. Включить Ютуб ему не позволил здравый смысл, поэтому он остановится на Мелоне. Уже знакомые ноты ласково пробежались по позвоночнику. Бэкхён закрыл глаза и откинулся назад.

Ему хватило двадцати пяти секунд и двух партий — вокала и рэпа —, чтобы понять, что песня не имеет ничего общего с фанатами.

Припева —, чтобы окончательно раствориться в хриплом голосе Чанёля.

И последнего куплета —, чтобы умереть от ненависти к самому себе.

Бэкхён оставил его два года назад: без объяснений, с крошечным клочком бумаги «нам нужно расстаться», подписанным обращением в суд для расторжения брака и всеми своими вещами. Просто бросил на произвол судьбы одного в огромном городе и растворился в ночной темноте. Чанёль писал и названивал три дня, а потом Бэкхён не выдержал и утопил телефон в реке вместе со всеми данными и контактами, чтобы не возвращаться назад. Восемь лет вместе, пять из них в браке, были уничтожены одним летним вечером в пригороде Сеула. А затем Бэкхён сел в чёрный автомобиль и впервые разревелся так, как никогда себе до этого не позволял. Когда ему сообщили, что Чанёль спустя неделю буйства и срывов наконец дал волю слезам, Бэкхён осознал, что точка невозврата пройдена.

«Love me don’t hurt me»</p>

Бэкхён вернулся в Сеул спустя год и десять месяцев и на следующий день уже собирал почти неразобранный чемодан, чтобы исчезнуть к чертям собачьим отсюда, лишь бы не вспоминать свою прошлую жизнь. Но причина его исчезновения снова поставила свои условия, и Бэкхён оказался заперт в большой золотой клетке, усыпанной словно конфетти, яркими пятнами, сплошь и рядом напоминающими о Чанёле. Рестораны, клубы, места — всё казалось ужасно знакомым, но словно покрытым густым слоем пыли. Будто зашёл в старую библиотеку, которая больше никому не нужна. Бэкхён вернулся в своё прошлое и ох как сильно хотел от него сбежать. Внутренности выкручивало до желания спустить это всё в унитаз и распрощаться навсегда.

Телефон утонул в считанные секунды. Может, и воспоминания удастся так просто растворить.

«Just kiss me don’t burn me»</p>

А всё потому что Чанёль вырос. Как личность, как музыкант. Бён потратил по меньшей мере двое суток на то, чтобы прошерстить всю историю развития «талантливого Пак Чанёля». Коллаборации с известными артистами, рекламные контракты, представительства — коллекция достижений разрослась за короткий период в геометрической прогрессии. Однако даже это не помешало ему остаться всё тем же ребёнком, что и прежде. Бэкхён пять минут повторял сотруднице суда «пожалуйста, перепроверьте ещё раз», но та только качала головой в ответ.

— Нет, Пак Чанёль не подавал обращение и не начинал судебный процесс о расторжении вашего с ним брака.

Бэкхён в растерянности вышел из здания и съехал вниз по стене. Они не развелись. Пак Чанёль не подавал обращение и не начинал процесс. Золотая сеульская клетка сузилась до размеров канареечной. Если о существовании Бён Бэкхёна узнает пресса, карьера подающего надежды Чанёля к чертям собачьим полетит под откос.

«And I’ll be yours I’ll be yours»</p>

Бэкхён дрожащими пальцами нажал на пробел и остановил песню, которая крутилась на повторе без малого час. Спустя пару касаний из динамика телефона раздался привычно звонкий голос Чондэ.

Бэкхён пришёл в себя, только когда услышал своё имя в пятый раз.

— Он, что, до сих пор любит меня?

Бесцветный голос заставил Чондэ замолкнуть на пару секунд и коротко выдохнуть:

— Я скоро буду.

Бэкхёну не оставалось ничего кроме как коротко промычать и откинуть телефон. А через полчаса молча распахнуть дверь и уткнуться лбом в плечо друга с одним-единственным вопросом:

— Он знал обо мне?

Чондэ с тяжёлым грузом на сердце замотал головой и похлопал Бэкхёна по спине.

— Нет, он ничего не знал. Никто не знал кроме нас.

Бэкхён хотел бы, чтобы после этих слов он почувствовал облегчение, но вместо этого его сердце и желудок сделали кульбит и свалились куда-то в район пяток. Он буквально слышал, как они катились по начищенному светлому паркету.

— Помоги мне встретиться с ним.

Чондэ опустился в кресло и потёр глаза, а затем уставился на всё ещё стоящего в дверях Бэкхёна.

— Бэкхён, ты кинул его на два года. Прости, но простым извинением такие дела не решаются. Если только…

Бэкхён резко вскинул голову. В его взгляде была лишь одна решительность и настойчивость. Такая же, какую он видел в моменты безысходной опасности, когда Бэкхён находился на грани между жизнью и смертью. То есть всегда.

— Бэк, ты не можешь, — он пожевал губу и замер, ловя опасные искринки в глазах напротив.

— Я имею право на всё, разве ты забыл? — Чондэ покачал головой. Кому как не ему знать лучше всех. — Я расскажу ему правду, которую утаивал все восемь грёбаных лет и ради которой пустил два года под откос. Я утопил свою собственную жизнь вместе с мужем тем вечером ради них. И я её восстановлю.

А ещё у него появился план, но об этом Чондэ знать было совсем необязательно.

— Незаменимых нет, Бэкхён.

Как же.

— В таком случае пусть попробуют найти мне замену. — огрызнулся он.

Чондэ хмуро осмотрел его и осторожно задал вопрос, который вертелся у него на языке не одну неделю.

— Почему ты решил, что песня о тебе? Вдруг за это время у него кто-то был?

Бэкхён уже допускал эту мысль. Она заняла его голову ровно на четыре минуты и исчезла сама собой.

— Если бы у него кто-то был, ты бы узнал об этом первым, если, конечно, ты ничего не утаил от меня, — Бэкхён с нажимом уставился на Чондэ, который буквально испытал весь табун мурашек по телу только от его взгляда.

— Нет, у него никого не было, — со вздохом заключил он. Такое от него и правда не могло скрыться.

— Тем более, я проверял из других источников. Верен как пёс, даже грёбаное заявление не додумался отнести, — раздражённо фыркнул он.

— Откуда? Журналисты?

Бэкхён закатил глаза.

— Нет, сасэнки, — брови Чондэ моментально приподнялись. — Что? Эти ненормальные слишком хорошо знают Чанёля. И я уже позаботился о том, чтобы они больше его не беспокоили.

Чондэ надеялся, что дело ограничилось парой угроз, и завтра ему не придётся вместе с Бэкхёном прятать трупы по окраинам города.

— Господи, это ты ненормальный, — рассмеялся он. — Ладно, я постараюсь. И, будь добр, найди более гуманное средство для защиты Чанёля.

— Я был более чем добр к ним.

Пара писем с угрозами и упомянутые адреса и номера телефонов сделали своё дело.

Бэкхён улыбнулся и приподнялся с кровати, но слова Чондэ заставили замереть его на месте.

— Я тоже не поверил, когда впервые послушал её. Но я сразу понял, что она о тебе. Я наблюдал годами, как он глушил свою боль сначала в слезах, потом в алкоголе, потом — в музыке. Но он продолжал верить в счастливый финал своей истории. И я не позволю в этот раз тебе упустить этот момент. Да и конце концов, кто, если не Пак Чанёль, даже спустя годы будет признаваться тебе в своей сумасшедшей любви через песню.

Кто, если не он. И правда.

***</p>

— Чанёль-шщи, завтра в шесть утра за тобой заедет Минхёк, будь готов, ладно? Также тебе предстоит познакомиться с нашим новым сотрудником. Он приедет завтра после трёх в офис. После фотосессии будет около двадцати минут на перерыв, потом совещание по концепту третьего альбома. После пяти ты свободен.

Чанёль закивал и уткнулся носом в телефон, в воздухе ртом ловя трубочку. Холодный американо приятно бодрил в жаркий летний день, хотя в офисе было довольно комфортно. Спустя пять минут ожидания он спустился вместе с менеджером на парковку и сел в автомобиль. Его жутко клонило в сон: он не спал почти всю ночь и целый день репетировал танец, который они с Сехуном готовили к их камбэку. В целом, дни протекали один за одним в последнее время, и Чанёль уже не помнил, какой сегодня день недели, не то что число. Да и какая к чёрту разница, на это есть Минхёк.

Его разбудил менеджер почти у самого дома. Чанёль потёр глаза и сел, оглядываясь по сторонам. Минхёк обернулся и посмотрел на него.

— Шесть утра, окей? Я позвоню.

— Спасибо, до завтра!

Чанёль нажал на кнопку лифта и зашёл внутрь. Голова слегка кружилась после сна и ещё была немного похожа на вату. Мысль о том, что через пять минут он окажется в постели, воодушевляла его. Однако, его мечтам не суждено было сбыться. Чанёль подпрыгнул и вскрикнул, когда увидел силуэт у собственной двери. Сердце сделало кувырок в груди и чуть не вывалилось через пятки, но собственный мозг спас его от этого. Перед ним стоял человек, которого он меньше всего ожидал увидеть перед собой.