Моё тело — клетка. (1/2)

My body is a cage that keeps me</p>

From dancing with the one I love</p>

But my mind holds the key.*</p>

Sara Lov, «My Body is a Cage».</p>

Утро Нью-Йорка не нравилось Кардану. Да ему в принципе ничего не нравилось в последнее время, будто всю радость забрали, оставив внутри тоску и одиночество. Габриэлла уехала в Лондон на поиски той самой книги, что пропала в Леаскай.

Леаскай…

Сколько тепла хранит это место, сколько радостных моментов. Фейри готов поклясться, что самое лучшее, что с ним происходило, было именно там. Как бы хотелось снова вернутся туда, снова увидеть улыбки друзей, услышать странные шутки Розы, тёплый взгляд Яны и её поцелуи. Он бы как обычно шёл встречать Габи из школы, помогал бы ей тренироваться, создавать иллюзии. Он был хотел, но есть одна важная вещь… Этого никогда не будет.

Роза больше не отпускает свои шутки, потому что после смерти лучшей подруги буквально погасла и стала серьёзнее, а Габи… Она больше не та маленькая девочка. Она не школьница, а взрослая девушка, сильная колдунья и воин.

Яна больше не посмотрит на него и не поцелует, потому что… Нет, как признать это? Признать — значит отпустить, а пока сделать этого он не может.

Он слышит её голос, видит её во сне, потому просыпаться для него — это сравни смерти.

Он тяжело вздохнул, поднявшись с кровати, и направился в ванну. Что бы он не хотел, как бы ненавидел проживать эту жизнь, он должен это делать ради одной маленькой девочки и одной огромной клятвы, которую дал любви всей своей жизни. Будет ли Кардан любить кого-то так же сильно, как любил её? Парень сильно в этом сомневался.

Выйдя из ванны, молодой человек отправился переодеваться. Грей делал всё на автомате, а мысли и воспоминания всё вертелись и вертелись в голове, разрывая и сердце и голову.

Он решил надеть чёрный костюм из штанов, пиджака и белую майку, которая идеально сидела на нём, и обул белые кеды. Цепи на штанах делали его образ более молодёжным, как и кеды и парочка колец на пальцах. Растрёпанные волосы он лишь расчесал и взглянул на себя в зеркало. Сейчас он не был тем Карданом, которого знают все: весёлого парня, который улыбается всем и отпускает откровенные и развратные шутки, флиртует со всеми. Он был настоящим, разбитым и таким одиноким, готовым заплакать или завыть.

Сейчас, когда он выйдет из квартиры, вновь наденет маску ветреного и весёлого парня и будет играть эту роль снова и снова.

Адель разбудил голос парабатая. Оливия забежала в комнату своей подруги, радостно что-то щебеча и прыгая на свободной стороне кровати. Рыжая голова выглянула из-под одеял и сонно открыла один фиолетовый глаз.

— Что? — с непониманием заговорила девушка, глядя на Уильямс. — Утро? Уже утро? — Оливия звонко рассмеялась, глядя растерянный вид Розмунд.

— Позднее, но да, у нас выходной и я хочу позвать тебя гулять. Хотела позвать с нами Аврору и Мэтта, но они уже ушли куда-то. Вставай же, Аделаида! — рыжая сонно выдохнула, кивнув, поднялась с места и направилась в ванну.

После приезда в Нью-Йорк её жизнь поменялась от слова совсем. Они с Оливкой постоянно тренировались, нашли много новых друзей, которые были один лучше другого. Оливия познакомилась с троицей: Кассандрой и Мэттью Андерсон и Авророй Стюарт, с которыми сразу познакомила и своего парабатая. Розмунд подумала, что Рори и Мэтт тоже были связаны такими же узами, что она с Лив, но как оказалось ошиблась. Парабатаем Мэтта была его сестра, а Рори лишь их общая подруга детства, которая стала неотъемлемой частью их жизни.

А самое главное — у Адель появился новый опекун, с которым девушка познакомилась весьма интересно. Джонатан стал тем майком для Адель, к которому нужно стремится.

К числу друзей можно приписать и Габриэллу Гилберт, которая, при любом удобном случае, таскала Адель и её Оливию на прогулки и всегда здоровалась с девочками, когда приходила в институт. Адель знала, что Гилберт пришлось потерять свою наставницу и приёмную мать и испытывала к нему уважение, за умение стойко держаться и улыбаться людям.

Хотя Аделаида видела эту боль в глазах, которые блестели не от радости, а от слез, которые накопились в них. Насколько сильным человеком надо быть, что бы удержать рвущую наружу боль? Ответ на этот вопрос может дать лишь сама Гилберт или… Кардан. В его глазах спрятано не меньше боли и горчи.

При мыслях о фейри внутри что-то затрепетало, стало тяжело дышать, а улыбка сама появилась на губах. Он так прекрасен, так грациозен и красив, что у девушки захватывало дух, стоило Грею появиться перед ней.

— Ты там скоро? — Уильямс пыталась привести в порядок кровать подруги, сетуя на то, как Адель может так спить, если всё её постельное бельё чуть ли не валяется на полу?

— Да уже иду! — быстро переодевшись в чёрную ситцевую юбку до колена, топ и кожаную куртку сумеречных охотников, выбежала к подруге. Достав из-под кровати чёрные ботинки, Адель довольно улыбнулась, глядя на свой образ. Ярко рыжие волосы прекрасно дополняли его. — А куда мы пойдём? — задавала вопрос Розмунд, смотря на Оливию.

Уильямс поправила тёмные волосы и задумалась. Серые глаза в какой-то момент потемнели, так всегда происходит, когда она о чём-то думает.

— Не знаю, решим по ходу действия. Пошли уже! Для начала завтрак! — и схватив рыжую за руку, наконец вывела из комнаты.

***</p>

Лондон. Институт.</p>

Гилберт выписали буквально в тот же вечер. Джонатан, постоянно крутился рядом с девушкой, спрашивая: не хочет ли она поесть? Хорошо ли она себя чувствует? Не устала? Может быть ей нужно пойти отдохнуть? И тысячи других вопросов.

Габи это умиляло. Ей нравилась забота Моргенштерна, даже не смотря на то, что не очень и любила, когда из неё делали немощную.

— Букашка? — блондин зашёл к ней в комнату, когда на часах было начало двенадцати дня.

Сейчас девушка сидела у окна в дневном свете, но атмосфера так и не поменялась. Снова она смотрит куда-то вдаль. О чём она думает? Что представляет, когда её глаза вот так останавливаются? Её глаза… Ему нравились эти зелёные глаза с переливами красного, как кровь на зелёной траве.

Он никак не может выбросить из головы тот момент, когда Себастьян принёс её в институт, бледную как тень. Как же он был зол, хотелось порвать каждого, кто посмел её тронуть, кто виноват в том, что сейчас его девочка вот так лежит без сознания и сил.

Ему рассказали, как Габи придумала план, как она рванула сражаться с этим трусом и смогла обхитрить. Она обошла всех, даже его, ведь охотник понятия не имел, что у рыжей свой собственный план.

Гордился ли он? Да, несомненно, но его так же жутко выводило из себя то, как безрассудно, она рванула на того, кто фактически сильнее её самой.

— Чем занята? — он сел на соседнее кресло, рядом с ней и увидел, что в руках застыл альбом с карандашом, из набора, который он купил ей.

Глаза были устремлены в небо, а по щекам… Она плачет… Почему она плачет?

— Габриэлла?

— Я задумалась, — промолвила колдунья, — прости, — девушка вытерла слезы, улыбаясь ему. — Слишком много всего. Ты что-то хотел?

— Нет, — пожал плечами охотник, — не хотел, — она задержала взгляд на его глазах, а потом вновь вернулась к альбому. — Ты умеешь рисовать эмоции? — вопрос сам вылетел из уст парня, чем обескуражил и её и себя самого, но деваться было уже некуда. — Те, что видишь. Представляла ли ты когда-нибудь, как они выглядят?

— Обычно, я вижу их по разному, хотя слабые эмоции похожи на обычную нить однотипного цвета, — Колдунья задумалась. — Твои эмоции, например, я вижу очень чётко, — уголки губ Джона дёрнулись вверх.

— И как же? — Гилберт не ответила, лишь снова устремила взгляд на альбом, начиная вырисовывать линии.

Через пару минут, на листке начали появляться очертания, пока ещё не понятные, но всё изменилось через каких-то 3-4 минуты, и Моргенштерн увидел реку, текущую с высокой горы, потом появилась поляна, а в кронах деревьев Кристофер заметил силуэт, он ярко выделялся среди пейзажа потому что был тёмный и мрачный.

Букашка, тем временем, начала объяснять ему.

— Твои эмоции балансируют, — говорила она, — на грани ярой злости и умиротворения. Пока что твоя сильная сторона — спокойствие и хладнокровие. Но иногда тёмная сторона берёт своё, — последние слова она произнесла как-то грустно, словно сожалела об этом. Она сожалеет, что внутри него есть тьма? Что это может значить? Почему в её глазах он видит боль?

— Отдохни, Букашка. Мы отправляемся проверить, остались ли ещё демоны в заброшенных туннелях.

— Джонатан, я… — он не дела ей договорить, поцеловав в макушку.

— Увидимся уже завтра, потому что когда я приду, ты будешь уже спать, — не дожидаясь ответа колдуньи, Моргенштерн вышел из комнаты.

***</p>

Просидев за рисованием ещё пол часа, Габриэлла всё-таки решила немного отдохнуть. Силы и правда пока не восстановились, но чувствовала она себя намного лучше, чем вчера. Только её голова коснулась подушки, Энн отправилась в руки Морфея.

Шаг. Ещё один шаг. Тихий шёпот, который раздаётся где-то совсем рядом. Это что сон? Где она? Вокруг темно, нет и единой капли света, но Габи откуда-то знает, куда надо идти. Наконец, спустя несколько минут, а может и больше, рыжая видит слабое свечение. Что-то тянуло её туда, нужно было взглянуть, но другая часть говорила этого не делать.

Сдавшись, Габриэлла сделала последний шаг в яркий свет.

Вокруг улицы Созополя. Темно, лишь несколько редких фонарей освещают дорогу. Нету людей, ни единой души, а Габи стоит по середине, слушая своё собственное дыхание и сердце. Страшно ли ей? Да, безусловно страшно, потому что подсознание кричит ей проснуться, что она не должна это видеть, но она идёт дальше, вглубь.

Ноги сами проводят к старому дому, где она раньше жила, если это можно назвать жизнью. Слышится крик, крик матери и рычание. Двери сами открываются и рыжая видит свой самый страшный кошмар, а в глубине души, своё большое облегчение. Дом перевёрнут, на полу лежит тело старшего брата, на кресле сидит мёртвая мать, полностью в крови, её зелёные глаза расширены от страха и ужаса и полностью стеклянные, а отец в ужасе смотрит на силуэт, который нависает над ним. В свете, который исходит с окна, колдунья видит ярко рыжие волосы… Свои волосы и узнает женский силуэт.

— Пожалуйста… — шепчет Алексей на болгарском. — Я ведь растил тебя… — до ушей Гилберт доносится свой хриплый смех, она не сразу понимает, чей он. Только, когда человек начинает говорить, Габи осознаёт…

— Ты-то? Смешно, — это она. Это она стоит над отцом, который истекает кровью, это она убила свою мать, брата и сейчас убьёт того, кого считала родным всё детство. — Ты ведь помог им, убить Яну… Ты ведь это сделал, ты связался с этой тварью, — сердце делает лишний удар. Это полный бред, она бредет после книги, это она… Это не может быть. — Ты до сих пор думаешь, что этот человек святой, Габриэлла?

Её тень поворачивается к ней самой. Габи не может узнать себя. Вроде это она, но уже нет. Взгляд красных глаз прожигает в тебе дыру, холодная улыбка, это одежда и магия, что окутала её. Это уже не Габи.

— Да ладно тебе, малышка, разве ты настолько глупа? Это всё, — тень указывает на саму себя, — это ты. Я это ты, только немного улучшенная, — отец поднимается с места, пытаясь ударить её, но Габриэлла со скучающим видом поднимает руку, сжимая в кулак. Он уже не кричит, только сдавленный хрип выходит из его горла, а потом тело, словно мешок падает вниз. — Он меня утомил.

— Что ты… Что ты такое? — вторая Габи лукаво улыбается, делая шаг к ней, но девушка отходит на зад. Тень смеётся.

— Да расслабься, я не причиню тебе вреда, всё же это и моё тело тоже.

— Ты не я. Я не могу… Я не способна на…

— Убийства? Правда? Ты уверена в этом? — уверенность, почему-то, куда-то пропадает. — Тебе напомнить, как ты убила волка в лесу? Как убивала животных на охоте с Карданом? Ты испытывала сожаления тогда? — её тёмная сторона улыбалась всё шире. Присев на ручку дивана, она продолжила. — Нет, ни капли. Это всегда было в тебе, просто пряталось. Я пряталась, пока ты не выросла, и я вместе с тобой.

— Я не злая, я не жестокая, как ты… — Габриэлла хмурится. Тень поднимается с места, больше не улыбаясь.

— Я жестокая? Они гнобили тебя, он был причастен к смерти Яны, этот человек убил твоё детство и доверие к людям! — слезы градом покатились по щекам, колдунья села на колени, держась за голову. — Так кто из нас жестокий, Габриэлла? Я или они? Ты не злая, но ты и не святая… Нет святых людей, — Тень садится рядом. — Пора тебе принять тот факт, что не получится быть для всех милой и хорошей, — шепчет она, — реши для себя. Ты жертва или охотник?

***</p>

Нью-Йорк. Пятая авеню.</p>

Молодой человек медленно прогуливался по Пятой авеню. Мысли так и крутились в голове, становилось страшно от осознания, что он теряет себя в своих воспоминаниях.

— Оливка, мы не купим это! Оно не красивое! — блондин замер, услышав такой до боли знакомый голос. Фейри повернул голову в сторону, где стояли Аделаида и ещё одна миловидная девушка, которая смотрела с укоризной на свою подругу. — Всё! — «Уходи. Не ходи туда. Просто уйди…» но вместо выполнения своих мыслей, Грей направился прямо к девушкам приветливо улыбаясь.

Увидев Кардана, Адель смутилась, опустила голову и начала что-то тараторить. Грей мило улыбнулся, подойдя ближе.

— Здравствуйте, дамы, — бархатным тоном поприветствовал фейри. — Рад вас видеть. Как дела, Цветочек?

— П…привет, — шёпотом заговорила рыжая, — хорошо, а ты? — охотница подняла взгляд нервно улыбаясь. Заметив странный взгляд подруги, Адель вдруг затараторила. — Оливия, познакомься, это Кардан Грей, ты видела его тогда в клубе, Кардан это Оливия Уильямс, моя подруга и парабатай.

Сердце его больно сжалось. Как же сразу он не заметил эту схожесть? Эти серые глаза, которые похожи на грозовые тучи, умный взгляд, эта улыбка, цвет волос и манера речи. Уильямс — фамилия, которая причиняет неимоверную боль и дарит облегчение.

В голове промелькнула вся жизнь, связанная с этим мальчишкой, который ворвался в его жизнь так резко, что фейри не успел понять, что произошло. На мгновение его маска спала, открыв всем вокруг эту боль, что томилась внутри, но блондин сумел совладать с нею.

— Уильямс? Ох, знал я эту семью очень давно. Единственная семья охотников, которая мне нравилась. Потому что это была семья моего друга, — он тепло улыбнулся. — Чем вы заняты, дамы? Может быть вы составите мне компанию? Я хотел пообедать, так как ничего не ел, а готовить самому было чересчур не охото, — Грей обаятельно улыбнулся, показывая ямочки, вызвав в Адель новую порцию смущения.

— Мы хотели прогуляться, — заявила Оливия, смотря на фейри с опаской. Парень понимал, суть её переживаний, девочка боится за свою подругу, это вызвало в Кардане немалое уважение.

— Поверьте, мисс Уильямс, я отпущу вас, как только вы этого захотите.

— Оливия, почему бы и правда не пойти? — тихо начала Адель. — Это же просто обед? — Уильямс с недоверием глядела на Грея. — Если хочешь, я приду к тебе позже и мы…

— Нет уж, — фыркнула охотница. — Я иду с тобой и точка, иначе будет, как в прошлый раз, — фиолетовые глаза Розмунд вдруг стали тускнеть, что вызвало немалое переживание и у Оливии и у Кардана.

— Оставить плохие мысли, — вновь заговорил фейри. — Такие дамы, как вы не должны грустить. Прошу за мной, миледи, я покажу вам, где готовят так, будто повар спустился с Олимпа, — несмотря на настороженность, Уильямс улыбнулась, глядя на этого парня.

***</p>

Дом Рамона вызывал в Розе лишь отрицательные эмоции. В голове мелькали те дни, когда она думала, что и правда может ему нравится. Как же глупа она была… Этот человек не умеет любить по-настоящему, он не знает, что такое верность и точно не умеет проявлять нежность. Рамон Морроне не способен отдавать всего себя своим чувствам. Никогда.

Лёжа в кровати, Розалия вспомнила все моменты, которые связывали её с этим ненавистным местом, где её унизили и втоптали в грязь. Дюбуа надеялась, что не встретит его больше никогда, но судьба, а точнее Себастьян Мэллос решил совершенно иначе.

Ему срочно нужно было отправиться к другу, по дороге в Лондон, и рыжий уговаривал подругу поехать с ним.

— Давай же, Рози, это всего на пару дней. Мы не задержимся там надолго. Я не понимаю твою неприязнь к Рамону, вы ведь нормально общались… — язык так и чесался сказать Башу, что сделал его любимый дружок, но девушка понимала, что приведёт либо к драке, либо к окончанию дружбы, а причиной их ссоры Розе никак не хотелось быть.

— Тебе показалось, он мне не нравится, Себастьян, — холодно ответила девушка. — Но раз это всего на пару дней, то ладно, — рыжий улыбнулся, целуя подругу.

— С тобой легко договориться, Искорка, — брюнетка закатила глаза, улыбаясь.

— Легко это лишь тебе и Лиаму, — Мэллос улыбнулся.

Когда они приехали в его поместье, Рамон на миг застыл, наверное, даже не веря, что она и правда сюда вернулась. Но девушка одарила его весьма холодным приветствием, что вызвало в мужчине укол боли. В те дни, он ясно понял, какую ошибку совершил, потеряв эту девушку для себя навсегда.

Роза открывалась ему с новых сторон: добрая, заботливая, нежная и романтичная. Она помогала людям, которые приходили к нему в дом, давала дельные советы начинающим молодым магам, помогла разобраться в проблемах и даже наладила мир между вампирами и оборотнями, что у Рамона не получалось очень долго.

Он понял, что это за чувство терзало его на протяжении всех лет, он потерял ту, кто заставляла биться его сердце чаще, ту, кому он хотел отдавать всего себя. Потерял свою любовь.

От воспоминаний её вырвал голос Рамона. Он стоял на подоконнике, засунув руки в карманы, смотря на девушку с лёгкой улыбкой.

— Прости, если разбудил тебя, — она молчала. — Роза, я хотел…

— Рамон, мне нужно отправиться во Францию, — перебила его чародейка, поймав укоризненный взгляд мага. — Я обещала Себастьяну. Хоть я и не хочу этого делать, но мне нужно…

— Роза, ты ведь понимаешь, что я не могу отпустить тебя туда и уж тем более одну, — его голос был слегка обижен. Осознание, что Роза может и не вернуться назад, оставшись в гнезде вампиров, ему не очень нравилось. — Поэтому я пойду с тобой.

— Ты мне не доверяешь? — Дюбуа была весьма возмущена. — Я не могу здесь находиться постоянно, Рамон! Я Верховный маг, меня будут искать!

— Габриэлла об этом позаботиться, — на его лице появилась лукавая улыбка. — Она сообщит твоему другу магу, что ты задерживаешься в Лондоне. За это время мы решим все проблемы, — безысходность накрыла девушку с головой. — Роза, это всё ради тебя. И отвечая на твой первый вопрос — да, я доверяю тебе, но и знаю насколько ты можешь быть изворотливой, поэтому пойду с тобой и это не обсуждается, — сверкнув зелёными глазами, Дюбуа поднялась с месте.

— Мне нужно собраться, — фыркнула колдунья, подходя к шкафу. Морроне остался стоять на том же месте. — Выйди, Рамон! — он отрицательно покачал головой, а улыбка стала ещё шире. Брюнетка медленным шагом подошла ближе. Мужчина напрягся, но не отступил. — Видимо, ты ещё плохо меня знаешь, — она потянулась к его губам, тепло улыбаясь. Мужчина готов был поклясться, что забыл как дышать. — Ты хочешь этого, да ведь? — он чувствовал дыхание её губ на своих и кивнул, глядя ей в глаза. Несмотря на отношения к этому мужчине, Розалия всегда тонула, когда на неё смотрел этот чёрный омут.

— Не играй со мной, Рози, — голос низкий от желания внутри. Морроне держал себя из последних сил, даже, когда её рука коснулась его груди и провела по открытой части вверх и вниз. — Это может плохо кончится.

— А я люблю опасность, — один небольшой толчок, зелёная магия окутала хозяина дома и буквально вытолкнула его наружу, под звонкий смех колдуньи. Морроне пролетел половину двора, упав прямиком в воду бассейна, не успев расправить крылья. — Хорошо искупаться, милый! — сквозь смех прокричала брюнетка, закрывая окно спальни.

Выбравшись из воды, колдун отряхнул волосы и только сейчас понял.

— Стоп, — ошарашенно проговорил он, смотря в окно девушки. — Она назвала меня милый?! — улыбка снова заиграла на лице. — Либо я схожу с ума.

***</p>

Она просунулась в холодном поту. Голова жутко болела, так сильно, что хотелось отделить её от тела. В мыслях вертелось одно единственное воспоминания:

— Ты слишком похожа на своего братца, такая же хитрая мразь…

Он говорил ей, точно ей, в этом сомнений не было. Брат… У неё есть брат? Или он говорил про Андрея? Но ведь они не были знакомы, в этом Габи была уверена.

— А может про Кардана?! Он ведь фейри и может быть хитрым, но… Нет, он не про него, — в этом колдунья была уверенна. Почему-то, часть её говорила, что это точно не про Кардана. Почему она не знала, лишь какая-та часть кричала, что она о чём-то не знает. — Но ведь у меня не может быть брата… Другого брата.

— Габи? — дверь открылась и на пороге появился Себастьян Мэллос. Рыжий стоял в дверях, не решаясь войти внутрь. — Можно? — внутри колдуньи что-то щёлкнуло, девушка улыбнулась ему и кивнула.

— Проходи, конечно, — Габриэлла прислушалась к своему сознанию, оно кричало, что это хороший человек. Габи сама чувствовала, что Себастьяну она может доверять. За это время, что они готовили план и после, маг ей безумно сильно помогал и план по защите Розы тоже подкинул он сам.