Глава 26 (2/2)
Дева с розовыми прядями волос, выбившимися вперед из-под капюшона, прокручивала озвученное ранее своей спутницей предложение. Было так удивительно понимать подобные смыслы как «обесценивание» и «плата». Об этом он не задумывался, даже когда узнал, что его судьба была изначально прописана в какой-то сказке. Однако вроде как чужой человек задумывался о его судьбе и размышлял о ее неоднозначности.
— А тебе доверять нельзя? — Астер изогнул правую бровь от недоумения, невольно покосившись на таинственный браслет девушки.
— Скорее проблема в том, что у обычных людей понятия «любовь» не существует. Это только в сказках. Тут не про доверие даже…
— Тогда что именно ты имеешь в виду? — он искренне не понимал.
— У обычных людей отношения являются целой психологией, при которой происходит множество сложных вещей. К тому же, мы любим за определенные качества личности, пытаемся принять и те качества, которые не любим, строить взаимоотношения и при этом не играть в спасателей, не расстворяться в человеке полностью, соблюдать личные границы друг друга и… Все это удается не каждому, — подытожив, девушка тяжко вздохнула.
— Звучит нелепо, — спокойно ответил юноша, беря в руки карандаш и рисуя им что-то на изрядно подпорченном блокноте.
— Почему это? — девушку же слова лжегоспожи совсем не удовлетворили.
— Люди чувствуют и думают отдельно. Иногда что-то возвышается. А когда любишь, ты просто любишь, а не думаешь, как любишь ты и как любить правильно. Мысли отравляют чувства. Получается не любовь.
— Я с тобой не согласна, — пробурчала обиженно София, будто все ее доводы, основанные на представлении жителей ее прошлого окружения, оказались глупыми. Брюнетка нагнулась к Астеру поближе, чтобы рассмотреть рисунок. Он рисовал их вместе… — И почему у меня такое страшное лицо? — тыкнув в бумагу, предъявила она. — Себя то нарисовал отлично!
— А мне кажется, очень даже похоже, — не отвлекаясь от процесса, ответил на автомате парень в девичьем обличии.
Укол в самое сердце. Вроде он не хотел ее оскорбить, говорил налегке, однако своими словами пополнил копилку дополнительными загонами.
«Ну ты и самовлюбленный индюк!»
Но спорить София не стала. Обессиленная голова бывшей гимназистки упала на неожиданно крепкое плечо на вид хрупкой девушки.
— Я ранила своими словами отца и испортила наши взаимоотношения. Если бы я включала мозги и старалась хоть немного думать, прежде чем говорить, я бы не разрушила нашу связь. Поэтому… Важно уметь любить. Но любовь очень сложна.
— Так ты его не любишь?
— Что? Люблю конечно! — вспыхнув от ярости, Соня даже повысила голос на своего господина. Будь рядом другие служанки, живого места бы на ней не оставили.
Астер повернул голову к Софии, глядя на нее сверху вниз, а та в свою очередь приподняла макушку, встретившись с пронзительным взглядом чистых как хрусталь фиолетовых глаз.
— Но я не про это, я про… Про…
— Не вини себя, — произнес мягко Астер, улыбнувшись ей. — Проявлять свои чувства и эмоции идеально не получилось, но за твоими поступками и решениями тоже стояло что-то, что на них влияло, — неожиданно мудрые и серьезные слова от обычно вечно насмехающимся над всем и вся Астером были очень шокирующими и ударяли прямо в цель.
— Я ненавижу себя за это, — призналась попаданка, а голос ее предательски дрогнул.
— Думаешь, отец тебя тоже ненавидит?
— Нет. Определенно нет. Он всегда терпел меня. Даже тогда, когда я кричала, что ненавижу его… Он… — София прикрыла веки и вновь опустила голову на плечи. Она так и не договорила, потому что была уверена, что, если продолжит, обязательно начнет плакать.
— Ты чувствуешь вину. Значит, ты раскаиваешься. Я читал, что раскаяние присуще только добрым душам. Это один из этапов искупления грехов…
«Сейчас он кажется мне осознанным мудрым парнем, а не капризным одержимым ребенком»
Софи не видела, как фиолетовые глаза потемнели при нервной презрительной улыбке. Она не знала, что слова Астера об искуплении он произносил лукаво, словно не верил в них или попросту не хотел верить.
Потому что он был, будь это правдой, был бы той самой злой душой, которая должна гореть в аду. Но духи льстиво приговаривали ему о том, что он самый лучший и достоин всех благ в мире.