19 (1/2)

было темно и холодно. я сидел на веранде поздно ночью, докуривая вторую сигарету за это время. холодный ветер изредка обдувает меня. все, кажется, спали. мы долго играли в «правду или действие», наверно поэтому все устали. я смотрел прямиком на мрачное широкое поле, к которому был устремлен вид с этой веранды. тяжелая рука падает на мое плечо и я с ужасом отхожу на шаг.

— напугала? — Снежана полноценно выходит из-за двери, поправляя вязаный кардиган, — извини.

— чего не спишь?

— у меня такой же вопрос к тебе, — она берет в руки оставленную мной пачку сигарет, а затем уставляется на меня, — давно куришь?

— уже наверно лет так 6.

— ужас.

— не хочешь прогуляться?

— а тебе не страшно? выглядит довольно устрашающе, — ее глаза бегают по темному лесу, что стоял вдали от нас, — а хотя, давай.

мы медленно топаем по узкой тропинке, оглядывая темное небо. мерцали звезды. люблю ночную атмосферу. в ней всегда можно найти свое уединение, однако мое мнение не разделяла Снежана. безусловно, это скорее моя догадка. но для этого не нужно было ее подтверждение, это было видно по ее глазам. они судорожно бегали по сторонам, само ее тело дрожало и она неосознанно приближалась ко мне ближе.

— боишься темноты?

— скажем, в комнате я могу с уверенностью спать в темноте без ночника. но гулять по темному полю уже не в моих силах.

— чего ты так боишься? — я смеюсь, — думаешь из леса выбежит маньяк с топором или дикий зверь?

она недовольно хмурит брови, цепляясь в мой рукав, от шума треснувшей ветки.

— мы в огромном открытом поле, и если что-то случиться, никто нам не поможет. так что давай не отходить далеко от дома.

— ладно, — соглашаюсь я, оценив предел ее смелости. мы останавливаемся у старой беседки, что стояла по центру поля. здесь было старое пыльное пианино и напротив белая скамья. то ли стиль был просто в старом духе, то ли они действительно простояли здесь достаточно долгое время.

— играешь? — она указывает на инструмент.

— любитель, — я присаживаюсь за пианино, осторожно касаясь дальней клавиши. звук звучал не чисто, обрывисто. она от резкости шума подпрыгивает на месте, а затем присаживается на скамью.

— сыграй что-нибудь.

что-нибудь? какую мелодию я знаю наизусть? я касаюсь пальцами холодных клавиш, на удивление поддавшихся мелодии созданной мною пару дней назад. я поддаюсь вперед, перебирая умело ноты и заполняя то, пространство что есть между нами, мелодиями спокойствия и умиротворения. я замечаю как ее лицо постепенно расслабляется.

— ты чудесно играешь, — она тихо хлопает в ладоши, — удивил.

— сыграй теперь ты.

— я не умею.

я сильно удивляюсь ее ответу, ведь я в принципе был уверен, что она играет.

— а на других инструментах играешь?

— нет, — она встает с скамьи, оглядывая пруд, стоящий впереди, — но я бы хотела научиться.

— не замёрзла?

— нет, все хорошо, — она замирает на мгновение, — я вспомнила твой один вопрос, который ты задал мне когда-то очень давно.

— какой именно?

— можно ли забыть человека? стереть все то, что было между вами, — она осторожно разворачивается, я продолжаю молчать, — ты ведь говорил про Сашу?

что-то во мне просило не говорить ей правду, но я поддался соблазну сказать все как есть.