Глава 49. Пьянит заведомая ложь (2/2)

– Неа. Только когда в печать ушло. А результат я ещё не видела. О! Это разве не из нашего сада незабудки? – обратила она внимание на фотографию интересно расположенного букетика, слегка перекрытую рукой дяди.

«Незабудки», – слово странно отдалось в голове. Едва ощутимым тупым уколом.

С ними… И ними что-то было связано, разве нет? Помимо того, что их вырастила Азалия. Что-то…

«Наверное, показалось», – растерянно подумала и зачем-то потёрла шею.

Другие фотографии необычных ощущений не вызывали, только привычный восторг от чужой способности так ловко запечатлеть красоту момента, одним кадром передать сложную смесь из эмоций и впечатлений. Она вот пыталась выразить всё это текстом, но считала, что справлялась куда хуже кузины. Но стоит ли ждать иного, если для неё это работа, а для Азалии – всего-то хобби?

Поскольку большую часть сборника успели посмотреть без неё, Азалия после устроилась с ним в кресле и начала листать с самого начала, вполуха слушая разговоры родственников.

Вскоре подоспела Роза. Ворвалась в гостиную маленьким воодушевлённым ураганом и тут же застыла, увидев родителей. Кинулась к ним, откровенно удивлённая и обрадованная, обняла каждого порывисто и в щёку чмокнула. А после них досталось и Азалии.

– Мам, пап, а чего не предупредили, что тоже придёте?

– Да мы сами заранее не знали, – Мартин подвинулся, давая Розе возможность сесть между ним и Линнеей, – по пути было, вот и решили заехать.

– Ну-ну, вы тут уже полчаса минимум сидите, раз сборник только Аззи смотрит.

– Подловила, – со смешком согласилась Линнея. – Мы решили сделать тебе сюрприз.

– Ой, сюрпризники вы мои! Тогда давайте делитесь впечатлениями. А то фото с часами видели? Это, конечно, довольно банально, и я удивлена, что…

Азалия оторвалась от изучения сборника и вместо фотографий рассматривала счастливые лица родственников, особенно чудесно выглядела восторженная Роза, активно жестикулирующая во время рассказа. По жизни та ещё колючка своевольная, от которой и не ждёшь такой искренней и нежной привязанности к семье.

Реальность, подобная мечте, уютно окутывала пуховым одеялом, убаюкивала и внушала желание навсегда остаться в утопии. В сладком сне, где не нашлось места слезам, потерям и боли. Где, вернувшись домой, можно обнять братьев и поужинать в кругу семьи, не боясь, что дивные мгновения – короткая передышка перед очередным броском в бездну. И каким нужно быть дураком, чтобы пожелать променять на что-то эту сказку?

– Аззи, всё в порядке? Ты сегодня какая-то задумчивая, – с беспокойством заметила мама.

– Всё хорошо. Послезавтра контрольная просто, да и выпуск всё ближе, вот и вспоминаю то об одном, то о другом…

Дело же правда только в этом? В лёгких переживаниях из-за учёбы и небольшой тоске, что скоро придётся покинуть стены альма-матер, подарившей много знакомств и приятных воспоминаний. Да. Всё так. Азалия потянулась было к шее, но одёрнула себя.

День, что в самом начале был слегка омрачён забытым сном, закончился спокойно, а следующий не предвещал никаких неприятностей, как и тот, что за ним. Каждое утро Азалия просыпалась с невнятной тревогой и чувством несоответствия, будто чего-то не хватало, будто упускает нечто крайне важное, каждый вечер спокойно засыпала, напрочь об этом забыв.

Плавно наступили выходные, когда удалось наконец найти время на прогулку с Роном в парке недалеко от бабушкиного дома. Солнечные лучи ласкали кожу, запах молодой зелени – запах пробуждения – пьянил и подогревал нетерпение: когда же! Когда же всё зацветёт?! Нежные бутоны дразнились, набухая, но всё никак не распускаясь.

Азалия скакала от дерева к дереву, от куста к кусту, от клумбы к клумбе, пока её не поймал Рон. Приподнял, покружил и звонко поцеловал в щёку, прежде чем поставить. Пригладил волосы, встрёпанные ветром и задетыми ветками.

– Ты так весне радуешься, будто сама цветок.

– Скажешь тоже. Куда мне?

Сравнение позабавило: ну правда, разве бывают настолько невзрачные цветы? Хотя Азалию всё устраивало, она никогда не стремилась выглядеть ярче, чувствуя себя комфортно в этом непримечательном облике.

Нет ничего лучше обычности. Нет ничего лучше покоя. Азалия подняла руку к небу, словно желая поймать солнце. Всего на мгновение что-то золотое блеснуло близ запястья. И этой искры хватило, чтобы разжечь костерок сомнений, вновь залитый этим утром.

Азалия чувствовала что-то на правой руке, но сколько ни смотрела – ничего там не видела. Глупо же так пристально пялиться на опущенную пустую руку, задрав рукав! Вот уже и Рон коситься начал. Но… Перестать не могла. Зачем-то попробовала ощупать. Ничего. И всё же… Нужно. Нужно увидеть истину, пока голос подозрений не оказался снова заглушен.

– Ты чего зависла? – Рон потряс Азалию за плечо.

Она не ответила. Продолжала смотреть, вопреки боли в глазах, призывающей скорее остановиться. Не вглядываться. Не разрушать сказку. Ещё немного, и обратного пути не будет. Сказка сгорит, пепел страниц развеет ветер.

Браслет с незабудками. Хоть пальцами почувствовать не получалось, Азалия совершенно точно видела на запястье золотой браслет с незабудками. Откуда тот взялся? Она не помнила, чтобы покупала его или от кого-то получала. Такого не было. Точно не…

Азалия подняла взгляд на Рона, но вместо него увидела безликую человеческую фигуру, слепленную из тёмной материи Хаоса. Посмотрела вокруг: на деревья, дорожки, прохожих. Ничего настоящего. Скопления энергии, имитирующие реальность.

Фальшивое солнце больше не грело. Холод страха расползся по телу. Куда она попала? Есть ли… Есть ли в этом мире хоть что-то настоящее?

Не обращая внимания на полные недоумения оклики, Азалия металась между людьми, но видения продолжали показывать болванчиков, вырезанных из хаоса. Из-за нестабильности видений всё вокруг мерцало, то обращаясь тёмными формами, то вновь представая обманчиво реалистичными декорациями.

Зуд в руке заставил снова поднять рукав.

Единственный выход из жизни – смерть.

Азалия смотрела на надпись, проступившую на предплечье, и отказывалась верить глазам. Отказывалась верить, что доступен лишь настолько радикальный путь. Однако прошлый опыт бескомпромиссно сообщал: всё именно так.

Смерть. Нет другой двери, способной вывести из этого сотканного изо лжи мира. Боишься открыть её – тогда не выходи. Закрой глаза, отрекись от правды.

А так ли она хочет покидать иллюзию? Разбитая, уставшая, мечтающая только о покое… Зачем ей выход? Зачем покидать воплотившуюся мечту? Можно же, прямо как раньше, притвориться, что всё хорошо, и добровольно слиться с обманом. Теперь уже навсегда. Покончить со страданиями, сбросить взваленный на плечи груз. Главное – больше не задумываться, не вспоминать, что где-то там есть реальный мир, который она предала, обрекла на гибель. Где-то там есть реальная семья. Не такая счастливая. Не такая обычная. И кому-нибудь точно станет нестерпимо тоскливо, если Азалия пропадёт.

Сжатые кулаки. Вдох-выдох. Нет ничего плохого в том, чтобы жить для себя, чтобы в первую очередь заботиться о своём счастье. Но не такой ценой. Настоящая жизнь… Она ведь наладится, когда всё закончится? Ни за что не станет настолько же хорошей, – сделанное не воротишь, мёртвых не воскресишь – но самое страшное пройдёт, и можно будет своими силами проложить дорогу к настоящему счастью. Найти бы только эти самые силы. И смелость.

– Что случилось? Ты чего убежала? – Рон наконец-то нагнал Азалию достаточно далеко от входа в парк. Беспокойство на его лице казалось таким реальным, да вот само лицо… Не то.

Всё не то. У этого Рона слишком ясные глаза, нет шрамов ни на щеке, ни ка руках, одежда не пропахла сигаретным дымом. Этот Рон – образ, который в самом деле хотелось бы видеть рядом, однако жизнь куда больше склонна исполнять сокровенные страхи, а не мечты. Образ. Всего лишь образ. Как и все вокруг.

– Почему ты молчишь? Эй, Аззи! Очнись!

Да. Нужно очнуться. Раз это иллюзия, то нечего бояться, разве не так? Ей уже столько боли пришлось хлебнуть, что ещё один раз ничего не изменит. Он может и вовсе затеряться на фоне прочих.

Какая же глупость возвращаться в реальность, в которой боль от смертельных ран успела стать привычной.

– Прости. – Она закусила губу, всё же испытывая вину перед фальшивым Роном, которому предстоит увидеть нечто слишком ужасное для этой утопии.

«Но лучше ранить тебя, чем покинуть его».

Азалия выбежала на дорогу. Визг тормозов. Водитель не успел остановится. Не смог бы. Вспышка боли. Тьма.