Глава 26. Куда уходят боги? (2/2)
Азалия театрально вздохнула и отправилась заваривать чай на двоих. Сон после этого долго ждать не пришлось, а новый день, казалось, обязательно станет лучше предыдущего. Просто потому, что ведь должны иногда у неурядиц выходные быть.
Нет.
Снова встав поздно, – с ещё большим трудом, чем вчера, – Азалия отправилась греть завтрак, потянулась за кружкой… Волна боли пробежала по телу, в глазах потемнело. В следующее мгновение Азалия уже сидела на полу в окружении осколков и хватала ртом воздух. Так сильно вцепилась пальцами в грудь, что если бы не ткань, то разодрала бы ногтями кожу. Тяжесть в сердце стала слишком сильной, будто нечто разрослось внутри и теперь пыталось вырваться наружу. Пробить путь через лёгкие и рёбра, превратить все внутренности в кровавую кашу.
– Что случилось? Эй!
Почувствовав руки на плечах, Азалия попыталась сфокусировать взгляд на Роне. Почти до паники испуганном. Будто она знала ответ… Однако нужные слова сами слетели с губ:
– Так надо… Мне нужно… Это пережить… – выдавила на грани слышимости. – Не вызывай скорую… Не поможет…
Азалия свернулась и не смогла сдержать стон. Тело переставало слушаться, а сердце… Сердце застывало, словно обращалось в кристалл. Ещё раз тихо всхлипнув, она потеряла сознание.
***
Тихо. В такой тишине по ушам бьёт даже дыхание. Если оно есть. Впрочем, не было и тела, как и любой другой формы, в которую можно облечь конкретное «я». Невидимая искра разума с ролью безмолвного наблюдателя – вот и всё, что осталось от Азалии в этом пространстве. Пустом и светлом. Хотя откуда взяться свету, если нет источника? Да и куда её занесло? Сложность задать вопрос заключалась не только в отсутствии рта, но и какого-либо собеседника.
Вокруг рассыпались мелкие искры, постепенно формируя множество граней. Картина начала складываться. Азалия узнавала в окружении Сердце Мира, что, по ощущениям, проходило через момент зарождения. Как только сформировался центральный кристалл, свет сжался, обретая приют в его нутре. Снаружи остался океан плавно покачивающейся тьмы.
«Бездна», – узнала Азалия, хотя никогда не видела ту вблизи.
От центра раскинулась вокруг паутина мерцающих нитей. На тех вырастали кристаллы, сливаясь в единую поверхность, что в итоге стала землёй. Мира Садов. Пока серой и безжизненной: ни растений, ни домов. Часть Сердца осыпалась, осколки стали озером, а от него по миру разлились реки-сосуды. С земли сошла серость, на центральном острове пробились первые ростки.
Сначала зацвели белые и красные ликорисы, следом – ирисы. А после всё Сердце покрылось буйной зеленью, Мир же – садами. Без растений и с домами, больше похожими на склепы. Вместе с первыми духами появились растения в самом близком к Сердцу саду, точками-вспышками возникли врата. Через одни ушёл Фиолетовый Ирис, а вернулся уже в компании мужчины: смуглого, с красными волосами и в белых одеждах. В нём Азалия узнала Амала – первого садовника.
Картина пошла рябью. Когда помехи исчезли, вокруг был уже не Мир, а пространство внутри Сердца. Знакомый зал, где сейчас перед Порядком стоял Амал. Скрестив на груди руки, он смотрел на высшую сущность с вызовом и уверенностью, свойственной только мертвецам и бессмертным.
– Ваша идея – один сплошной изъян, – заявил Амал кристальной статуе со своим лицом.
– Объяснись, если хочешь, чтобы я с тобой согласился, – равнодушно откликнулся Порядок.
– Какой смыл отдавать сады духам, которые ничего не смыслят в том, что происходит в соответствующих мирах? Ваш так называемый эксперимент на том и закончится, потому что долго они с такой «поддержкой», – нужно быть глухим, чтобы не заметить вложенную в слово насмешку, – не протянут. Они не способны почувствовать и понять конкретный мир, а самый большой крах встретят в момент, когда рассредоточат внимание по многим. Если цель вашего эксперимента – жизнь, то почему бы не продлить её насколько возможно?
– И у тебя есть вариант?
– Раз уж мы всё равно оказываемся здесь, так позвольте нам – Создателям – и дальше следить за своими мирами, но уже отсюда. Если наши миры воплощены в садах, то что мешает нам стать садовниками?
– Отработанному материалу нет веры. Ты ушёл мирно и не держишь зла на свои творения. Но можешь ли утверждать, что мир сможет беречь тот, кто затаил обиду?
– О, вы смеете рассуждать о чувствах? Ещё и чужих? – картинно удивился Амал. – Смело-смело. Для сущности, не способной эти самые чувства испытывать. Я бы даже сказал: нагло. Так позвольте же мне – наглому чувствующему смертному – спросить: у вас правда нет способа решить эту проблему? Или просто лень менять изначальный план? Так, постойте, откуда вам знать о лени? Это удел низших.
Порядок задумался, Амал продолжал смотреть прямо и дерзко, а Азалия не могла определиться: ужаснуться или восхититься его поведению. С другой стороны, ей в момент встречи тоже скромности не хватало.
– Способ есть, – наконец ответил Порядок. – Если стереть память, оставив только суть, всё ещё связанную с миром и желающую его хранить, оставленные жизнью следы не станут проблемой.
– Тогда на том и порешили?
– Ты так говоришь, пока помнишь. Пока тебе не всё равно на мир. Но разве для тебя сделка не потеряет смысл, если забудешь всё? Разве это не то же самое, что стать стражем чужого детища по чьей-то указке? Сущность будет принуждать тебя следить за садом, к которому у тебя нет привязанности, сформированной жизнью.
– Сказал камень, – отмахнулся Амал. – Чувства устроены гораздо сложнее, чем вы думаете. Особенно чувства родителя к ребёнку. Вы всегда успеете вернуться к изначальному плану, так давайте перестанем тянуть время и проверим на деле, кто из нас оказал прав.
Повинуясь жесту Порядка, в зале появилась Красная Ликорис. А картина вновь покрылась мерцающей рябью.
***
Сад-темница ничуть не изменился с первого визита, оставаясь, возможно, самым красивым местом в мире, но с каждым разом всё больше пугал Белую чем-то неуловимым и очень тревожащим. Чётким чувством несоответствия: в голове не укладывалось, как среди прекраснейших цветов могут срезать плоть, как душистая сладость раз за разом переплеталась с тяжёлым металлическим запахом крови. Так не должно быть! И это не считая того, что никто не заслуживал подобного отношения!
Белая ошарашенно смотрела на Безымянного и отказывалась верить услышанному. Не знала, что ужасало больше: бессовестность детей или смиренность Создателя. Как они посмели превратить бога в инструмент? Почему он продолжал их любить, несмотря на все испытываемые страдания? Он чувствовал, как свои, раны детей и кровь, пролитую ими в войнах, борьбе за власть и богатства, во всех актах бессмысленной жестокости. Он позволял ставить на себе опыты, истощать бесконечными молитвами. И оставался никем. Ему даже не удосужились дать имя, зато от души забирали плоть и кровь! Его не желали знать в лицо, хотя весь мир пропитан божьей благодатью так сильно, как ни один другой.
– Почему ты всё ещё здесь? – повторила свой вопрос Белая, но в этот раз голос дрожал не от слёз, а от злости.
В этот момент она почувствовала то, что не должна была. Ни при каких обстоятельствах. Поняла, что однажды может не выдержать и нарушить правило невмешательства. В конце концов, последствия визитов – вопрос времени, ведь невозможно, чтобы он не заметил переходов. Если уж придётся однажды отвечать, так хотя бы за что-то существенное, а не за любопытство. И потому Белая чувствовала: всё ближе момент, когда она перестанет быть простым наблюдателем. И может даже вспомнит… Что значит отобрать жизнь.
– Потому что в ответе за своих детей.
– Они никогда не научатся ценить то, что имеют. Не ответят тебе той же любовью. Давай уйдём! Я не проводник, но могу привести его к тебе.
– Куда уходить? В могилу? – Создатель отвёл взгляд. На самом деле он отлично понимал Белую, но всё ещё пытался отвернуться от правды и повернуться к детям.
– В Мир Садов. Да, здесь не останется бога, но это не значит, что пропадёт всё влияние. Ослабнет, да. Но ты всё ещё сможешь следить за этим миром, помогать ему. И забудешь всё плохое, что произошло в жизни.
– Но также забуду хорошее?
– А оно было?
Белая не собиралась давить на больное и издеваться, колкие слова слетели сами – хотя с Безымянным она старалась показывать свою мягкую сторону, до конца натуру не скроешь. Создатель потупил взгляд и промолчал.
– Пожалуйста, пошли, пока не стало слишком поздно, – взмолилась, в порыве хватая за руку. Безымянный отступил, но не высвободился.
– Даже с тем, что ты сказала… Это ведь правда: мой уход отразится на состоянии мира? Он почувствует исчезновение благословения?
– Да… Уйти бесследно… Не получится, – признала с сожалением. – Твоё непосредственное присутствие слишком ощутимо.
– Тогда я не могу уйти. Буду оставаться с детьми до последнего. – Безымянный отдёрнул руку и печально посмотрел в глаза Белой. – Лучше умру от их руки, чем покину.
– Я буду надеяться, что однажды услышу другой ответ.
Белая бледно улыбнулась и исчезла: на сегодня её время в этом мире закончилось. Однако, продолжая нарушать правила, она обязательно явится снова. Пока не станет слишком поздно. И потом тоже.