Глава 22. Желания и надежды (2/2)

Листок она оставила рядом с посылками. Улыбнулась, мельком глянув на барную стойку: вспомнила, с каким трудом в детстве забиралась на высокий стул, а после без чужой помощи слезть не могла. Обычно подстраховывал Рон, и даже когда из-за её неловкости они вместе падали, он не злился и с тревогой уточнял, не поранилась ли, хотя удар принимал на себя.

«Я принимаю желаемое за действительное, или же он и сейчас обо мне беспокоится? – Рука коснулась щеки. Необязательно же было оттирать кровь с такой бережностью, словно от салфетки могут появится новые царапины. – Не стал спрашивать лишнего, оставил здесь. Рон не настолько добр к людям, чтобы вести себя так с каждым знакомым».

Если бы не разговор в парке, Азалия бы предположила, что Рон спокойно, с поразительным – скорее даже излишним – пониманием отнёсся к её поведению в течение последних лет. Однако он дал понять: с трусостью и бегством она перегнула палку. Хотелось верить, что ещё не всё потеряно, и если придётся разойтись, удастся сделать это мирно. Без ссор, сохранив незапятнанными воспоминания о дружбе. Хотя по правде, Азалия обрадовалась бы, получись восстановить отношения. Да разве такое возможно?

Собственное отражение в стеклянных дверцах шкафа заставило вздохнуть: штаны грязные, да и кофту не мешало бы постирать. Брать чужую одежду всё-таки не хотелось, к тому же, Азалия худее Серины и те же штаны могли банально спадать, поэтому она переоделась в полученные от Аламеи вещи. В процессе обнаружились синяки на ногах и животе, а открывшиеся ожоги на руках заставили снова вздохнуть. Побитая кукла. Рука потянулась к волосам и распустила причёску. Как обычно не растрепавшуюся.

«Раз уж я – порождение Порядка, стоит удивляться не этому, а что у меня мимика человеческая».

Азалия решила заглянуть в пакет. Подходящий момент или нет, но интересно же! Там обнаружились расчёска, чай в бумажном пакете с надписью «для спокойствия» – по запаху напоминало то, чем ночью угостила Аламея, а также очки без диоптрий. Для чего последняя вещь уловить не удалось, а вот остальные определённо пригодятся.

«Особенно чай. Он показался мне очень действенным».

Впрочем, сейчас и успокоительное хорошо со своей задачей справлялось, а ведь хотелось хотя бы дождаться Рона, прежде чем засыпать. Нужно чем-то себя занять. Например, походить по квартире…

«И почему первым делом я зашла в его комнату?» – спросила себя Азалия, неловко осматриваясь.

Как и раньше в интерьере преобладал бирюзовый цвет, хотя почти вся мебель сменилась на более «взрослую», беспорядка стало заметно больше. В детстве с привычкой Рона разбрасывать вещи постоянно воевала Улла, теперь же… Наверное, вся остальная квартира выглядела лучше только из-за ворчания регулярно заглядывающей Серины. То тут, то там валялись пустые коробки из-под лекарств и сигарет, крышки от бутылок, одежда и, как ни странно, тетради, распечатки, методички.

На рабочем столе посреди хаоса Азалия заметила… Свою последнюю книгу? Сразу и не скажешь, что удивило больше: само существование книги в мире, где даже удостоверение личности стёрлось, или её наличие у Рона. Не его жанр.

«Он запомнил, как я в детстве говорила, под каким бы именем издавалась, если бы такое случилось? Но ведь для удовлетворения любопытства хватило бы посмотреть электронный вариант, зачем ещё и в бумаге покупать?»

Она взяла книгу и осторожно присела на край кровати – стул оказался для этого слишком завален. Хотелось проверить содержимое. Вдруг оно изменилось или исчезло?

– Ой! – На колени упала закладка. Та самая с незабудками – подаренная на прощание. Без трещин, сколов, и даже серебристая цепочка на конце не оторвалась.

На душе потеплело. Она была уверена, что единственная хранит эти памятные вещицы пятнадцатилетней давности. И то, значок в начале месяца разбила! Ничего удивительного, если бы Рон за это время сломал, потерял или решил выкинуть. Зачем хранить лишнее напоминание о человеке, который тебя отталкивает?

«Возвращайся скорее. Хоть мне и страшно до сих пор, но я очень хочу с тобой поговорить».

Азалия улыбнулась, прижимая закладку к груди и смотря на книгу: её след в мире. Пускай сейчас никто не вспомнит, кто скрывается за псевдонимом «Орвокки Астер», главное, что созданные ею истории существуют. И, быть может, являются частью чьей-то жизни. Достаточно весомой, чтобы заметить потерю.

Сил бороться со сном не осталось. Азалия завалилась на бок, подумав, что просто прикроет глаза на пару минут. Но с каких пор такие идеи не обречены на провал?

***

Поход в магазин затянулся. Очередь на кассе, казалось, пыталась приблизиться к бесконечности, особенно в аптеке. Весь путь до дома Рональд пытался унять раздражение, чтобы не пугать Азалию желанием огрызаться на всё живое, шумное и шевелящееся. И без того едва удалось в себя привести: к моменту прибытия такси Азалия определённо потеряла связь с реальностью, ни на что не реагировала, то и дело начинала задыхаться и отказывалась разжимать руки – настолько, что пришлось вылезать из куртки, лишь бы обрести свободу действий. Будь ситуация хоть немного лучше, Рон ни за что не стал бы давать рецептурные таблетки, но опыт собственной едущей крыши подсказывал: что-то послабее не поможет.

Открывая дверь, он надеялся, что Азалия не сбежала снова. Потому что… Потому что хотел верить, что всё-таки не страшнее той беды, с которой она столкнулась. И заслуживает хоть какого-то доверия. Однако квартира встретила молчанием, а в гостиной никого не было.

«Её сумка здесь. И пальто в гардеробе точно висело», – подумал Рон, хмурясь.

На кухне обнаружились только посылки от родителей и записка. Да, надо не забыть позвонить сестре. Но где Азалия? А если что-то случилось? Если силы успокоительного оказалось недостаточно, и она… Бросив пакеты на пол, Рон поспешил проверить комнаты, начав с ванных. Никаких следов. Ни в кабинете, ни у сестры, ни у родителей…

– Интересное место для сна ты выбрала, – прошептал, в последнюю очередь заглянув в свою комнату. От облегчения подкосились ноги, пришлось ухватиться за дверной косяк. – Не пугай так.

Сон наверняка затянется, так что стоило пойти постелить в гостиной и осторожно перенести туда, предварительно вернув на место книгу и закладку. Рональд поджал губы, заметив синяки. Простая неаккуратность такие не оставляла. Он сам выглядел ничуть не лучше, ну так и по характеру совсем другой. Чтобы ввязаться в драку, серьёзная причина не нужна – хватит плохого настроения. А вот как влипла Азалия, ещё и настолько, что никому не расскажешь…

«Тебя в это кто-то втянул? Я могу разбить ему ебальник?» – подумал мрачно, втирая мазь. Что же, он хотя бы знал, чем обрабатывать травмы, пускай сейчас боялся потревожить сильным нажатием. Как не добавить синяков, не рассчитав силу?

Закончив, он накрыл Азалию одеялом. Снял очки, отложил на широкий подлокотник. Не удержался – провёл пальцем по здоровой щеке, убирая с лица волосы. Выключил свет.

Рон вышел из гостиной, тихо прикрыл дверь и спустя всего пару шагов просто осел на пол, привалился спиной к стене. Руки мелко дрожали, сердце билось тревожно. Азалия… Она всегда казалась очень хрупким ребёнком. Но ведь они давно уже не дети. Так почему… Как так получилось, что спустя годы она кажется ему ещё более эфемерной? Это плечико… Кажется, сожми его чуть сильнее – сломается. Обними чуть крепче – услышишь треск. Не человек, а синица в руке. Страшно держать, но ещё страшнее отпустить – мир уж точно её не пожалеет.

Тяжело сглотнув, Рон прикрыл глаза, нахмурился. Они почти не виделись, когда выросли. Азалия одевалась довольно закрыто: надевала несколько кофт, ведь часто мёрзла, когда теплело, сразу прятала ноги за длинными юбками. Кажется, сегодня он впервые увидел её просто в футболке и шортах. И с новой силой осознал: да, они давно не дети. Несмотря на хрупкость, Азалия выросла очень изящной, гармоничной. И если бы обстоятельства были другими, если бы он был кем-то другим, Рон бы точно потянулся к ней. Провёл пальцами по шее, отводя в кои-то веки распущенные волосы, по позвоночнику, очертил линии изгибов, огладил каждый палец. Он бы разрешил себе хотя бы думать об этом, но…

Когда Азалия проснётся, когда успокоится после случившегося, она наверняка снова начнёт сторониться его, не подойдёт первая, только со стороны будет испуганным зверьком смотреть. Заслуженно. Не стоит хорошей девочке водиться с кем-то ненормальным. Никому не стоит. Чем больше бардака вокруг, тем дальше Рон от здравомыслия. Последний год он и так едва держался в относительном адеквате. Зимой стало ещё хуже. Присутствие Азалии действительно помогало, с особой ясностью проявив себя сегодня, но она не должна нянчиться с его тараканами. Жить из-за этого в ещё большем страхе. Может даже рисковать собой, ведь кто знает, когда ситуация ухудшится?

Рон всё же смог встать и дойти до кухни, где тут же потянулся к пачке и зажигалке, открыл окно. Глядя на своё отражение, вдохнул. Он тоже уже не тот. Роза была права: выглядит как типичный мудак, и нет смысла выдавать оправдания вида «я отталкиваю других, чтобы никто не пострадал из-за желания сблизиться». Чушь собачья. Рон знал: до хорошего и примерного ему, как раком до луны. Никакого благородного подтекста, только обычное потакание собственным слабостям, эгоизму.

Ведь только эгоист решит наглотаться таблеток, лишь бы ненадолго отрубиться, унять окончательно вырвавшиеся из-под контроля мысли, совершенно не думая о последствиях. Столь желанные минуты тишины вполне могли растянуться до вечности. На самом деле Рон не помнил, как оказался в заброшенной больнице, но оправдание хреновое. Зато отлично помнил почерк, которым была написана найденная в кармане записка – теперь она лежала под чехлом телефона. И шарф. У Серины такого точно не было, а вот у Азалии…

Как она там оказалась? Почему? И какое по счёту дно он пробил в её глазах? Рон повидал большой спектр отрицательных реакций, направленных на него. Привык и уж тем более близко к сердцу не принимал. Во-первых, была в них доля справедливости, во-вторых, мало чьё мнение для него имело хоть какое-то значение. Но Азалия… Рон хотел хотя бы в чьей-то голове сохранить образ нормального себя, пускай даже из детства. Раз уж в своей не сохранил. И, честно говоря, боялся столкнуться с её отвращением. При виде испуга-то мерзко от себя становилось.

Вспомнился сон. Тогда в больнице он ненадолго снова увидел какой-то другой мир, другого себя. Такого же поехавшего, если не больше. Однако в тот раз там появилась Азалия. Очень реалистично появилась: испугалась и убежала. Даже во сне! Пускай то место уже давно не удавалось считать «просто сном».

Рон обессиленно рассмеялся, прикрыв лицо рукой. Мерзко, да. Однако на самом деле очень хотелось быть рядом. Но такое собственничество – полная противоположность любви. Законсервированной в прошлом, чтобы не замарать отвратительной натурой из настоящего.

Вдох-выдох. Закрыть окно, надеть наушники. Пакеты сами себя не разберут. Сестре позвонить нужно, с неё же станет от беспокойства среди ночи прибежать – после больницы ещё долго придётся доверие восстанавливать. А ещё нужно подумать, как вести себя завтра. Может, есть шанс нормально поговорить?

– Алло. Да, со мной всё в порядке.

– Рада слышать! Посылки уже открыл?

– Пока нет: недавно вернулся.

– Ясно, – протянула Серина слегка разочарованно. – Расскажи тогда потом, что в твоих. Кстати, твоя новая девушка милая. Ты ведь её не обижаешь? – уточнила строго.

– Ты об Азалии?..

– Мм… Да, кажется, как-то так её звали.

Рон застыл. Ночью Роза не вспомнила об Азалии, сегодня Серина назвала девушкой, хотя прекрасно знала, что для них в прямом смысле встречаться проблемно, о каких отношениях может идти речь? Получалось что-то очень мутное и подозрительное. Странные слова Азалии как-то связаны с этим?

– Не обижаю. Она просто упала, – Рон решил подыграть и выдал самое простое оправдание. Потом разберётся в деталях.

– Либо вы сговорились, либо так и есть… Ладно, поверю.

«Поверит, ага. Но разве ты не знаешь, что если бы я настолько ебанулся, что ударил её, мы бы сейчас не болтали? Не говоря уже о том, что Азалия не осталась бы у меня дома. Не можешь не знать, ведь видела, как крыло в прошлый раз. – Рон дрогнул, вспомнив, как после парка Серине пришлось отбирать сигареты и прятать спички, лишь бы он не начал тушить их о руку, пытаясь то ли выжечь приступ отвращения к себе, то ли заглушить навязчивые мысли. – И разве ты не должна спросить, отдал ли я шарф?»

Очевидные вещи не сходились. И в этот раз дело точно не в том, что с ума сходит он. В голове всплыл вопрос: «Ты меня помнишь?» Конечно, помнит. Но что насчёт других?