27. Обернись (1/2)

Артемис, едва узнав о случившемся, сразу же забрал свою супругу домой, как только вернулся в город. Как бы Луна ни сопротивлялась и какие доводы ни приводила, муж всё равно заставил её вернуться домой, причитая о том, что хватит ей работать у Мамору. Но домоправительница пообещала, что сможет вырваться из плена, чтобы и дальше досаждать Усаги и всячески отравлять ей жизнь.

Усаги провожала семейную парочку с чуть печальной улыбкой, не желая оставаться в доме совсем одной. Она никогда особо не жаловала одиночество, только в те моменты, когда всё-всё надоедало, и надо было спрятаться ото всех и вся. Особенно когда мама доставала со своими нравоучениями по поводу учёбы или лекциями о том, с какими мальчиками можно встречаться, а с какими нет. А в таком огромном особняке не то, что не хотелось оставаться наедине, скорее пугало.

Усаги вернулась в новое жилище когда уже стемнело, а ещё, ко всему прочему, грянул дождь. Наспех расплатившись с таксистом, она быстренько побежала к дому, но всё равно успела изрядно промокнуть. Захлопнув за собой дверь, Усаги с недовольством посмотрела на пол, где успела образоваться приличных размеров лужа. И зачем только драили эти полы?

Склонившись к застёжкам на босоножках, Усаги вскрикнула, едва ли не свалившись лицом вниз, когда за спиной раздался раскат грома. Мало ей было холодного ливня, ещё и гроза с молниями намечалась. Видимо, на Лос-Анджелес надвигался сезон дождей, что совсем не радовало. Ведь это означало, что в ближайшие дни вряд ли удастся куда-либо выбраться на прогулку.

Скинув обувь, Усаги первым делом принялась устранять лужу и сразу же в душ. Но когда она только принялась набирать ванну, раздался очередной раскат грома и неожиданно весь свет в доме потух, оставляя всё в кромешной темноте. Пытаясь успокоиться, Усаги на ощупь вернулась в свою комнату за телефоном, чтобы иметь хоть какой-то источник света.

Шторы в комнате остались не задёрнутыми, и из окна разливался свет луны. Отыскав необходимое, Усаги тут же вышла, пока вновь не увидела мелькнувшую в тёмном небе молнию или ещё больше не намочила ковёр своей одеждой.

Усаги совсем не знала, где здесь можно отыскать свечи или нечто подобное. Но на ум приходил лишь комод, откуда она брала книги. В нижних ящиках, если верить Луне, хранилось много интересного. И кто знает, вдруг повезёт с поиском свечей.

Слабого света, исходящего от экрана мобильника, было очень и очень мало, чтобы видеть что-либо нормально. Поэтому, очутившись в арочной зоне, Усаги тут же полностью отворила портье больших окон, пропуская внутрь как можно больше уличного света. Гром и молнии пугали не больше темноты, в которой у неё было гораздо больше шансов свалиться и, не приведи случай, что-либо сломать. После того, что она успела увидеть в случае с Луной, падать не хотелось ещё больше.

Опустившись на колени перед комодом, Усаги отворила все дверцы и ящики, пытаясь найти свечки. Выставив всю груду книжек, которые грозились и без неё вывалиться наружу, она всё-таки отыскала необходимое.

Улыбнувшись, Усаги поднялась на ноги, но тут же обернулась на шум позади себя. Горка книг, которую она выставила, свалилась, а самая верхняя книга раскрылась, привлекая всё внимание к себе. Наклонившись, Усаги подобрала, как оказалось, альбом с фотографиями. Она с интересом уставилась на изображения, рассматривая маленького Мамору, измазанного в чём-то наверняка вкусном.

Хихикнув, Усаги перевернула страницу и заправила прядку волос за ухо. Ощутив влагу и вспомнив, что всё ещё в мокрой после дождя одежде, она с неохотой отложила фотоальбом в сторону, обещая себе вернуться к его просмотру чуть позже.

Усаги расставила по ванной комнате множество свечей, вдыхая приятные ароматы лаванды и ещё чего-нибудь цветочного. Она забралась в тёплую воду с едва заметным подёргиванием от резкой перемены температур. Атмосфера, которую она себе обустроила, казалось даже несколько интимной. Будто это всё часть свидания и ещё немного, и к ней присоединиться Мамо…

Осёкшись, Усаги мотнула головой, удивляясь, что именно Мамору представился в виде её кавалера. Но с другой стороны это мало должно было удивлять. Чиба — единственный мужчина в её ближайшем окружении. И к которому она испытывает непонятное притяжение.

Бултыхая воду руками, она осознала, что немного, да соскучилась по Мамору. А в какие-то моменты очень хотелось, чтобы всё между ними стало как раньше, хоть это и звучало абсурдно. Но эти чувства отдавались приятным ощущением ностальгии по Токио и дому в целом.

Когда Усаги закончила водные процедуры, электричество вернули в дом, а гроза за окном прекратилась, но ливень всё ещё барабанил в окна. Собрав все свечи, она вернулась в гостиную. И, едва заприметив лежащие альбомы, тут же бросилась к ним. Но чувство голода препятствовало этому, любезно напоминая, что Усаги не одна.

Возвращаясь к готовке несостоявшегося ужина, она размышляла о том, что явно не заслуживает звания лучшей мамочки, пусть даже и будущей. В какие-то моменты, которые преобладали больше всего, Усаги забывала о том, что носит под сердцем ребёнка. Возможно, она всегда была сильно зациклена на сугубо своих проблемах, забыв не только обо всём вокруг, но и том, что внутри неё. Луна правильно говорила, называя её эгоисткой. Навряд ли хорошие мамы и на секунду забывают о существовании своих детей, пусть и нерождённых. Только вот даже осознание собственного эго мало помогало с борьбой с ним.

Откинувшись на спинку стула, Усаги задрала майку и сложила руки на своём животе. Едва узнав о беременности, она нутром ощущала, что внутри неё есть живое существо. Сейчас подобного чувства не возникало, но она постаралась сосредоточиться на этих ощущениях.

— Привет, — буркнула она, легонько поглаживая поверхность живота. — Я… я…

Выдохнув, Усаги отвела взгляд в сторону, размышляя о том, что она, вероятнее всего, чокнулась, если разговаривала сама с собой. Формально, она общалась со своим будущим ребёнком, но это всё равно казалось странным. Она неоднократно видела, как беседует со своим животом-мячиком Мина, совсем шепотом, но с очень счастливой полуулыбкой. Что же, воспоминания о подруге и её странностях придали некой уверенности.

— Я всё ещё считаю это странным, но, наверное, мне стоит поговорить с тобой, — собравшись с мыслями, начала Усаги. — Ты очень неожиданный подарок, но я рада. Правда. Даже если я позволяю себе забыть о тебе, я всё равно считаю тебя лучшим, что случится в моей жизни. Точнее, уже случилось, да. И очень люблю, как и твой будущий папа. Порой мне кажется, что он полюбил тебя раньше, чем я. Хотя мама мне рассказывала, что мой папа вообще осознал своё отцовство очень поздно. Так что твоего папочку можно считать рекордсменом, если я не ошибаюсь на его счёт.

Усаги проговорила это, и теперь более осознанно поняла, что мало знает о Мамору. С чего она решила, что когда ребёнок родится, всё не поменяется в худшую сторону? Чиба ведь совсем мало пробыл со своими родителями, откуда ему знать, что такое семья и любовь к детям? Может, он просто порадовался возможности ощутить всё это, а когда проживет с этим достаточное время, может осознать, что это совсем не для него. И тогда получается, Усаги врушка по отношению к своему же ребёнку, которому пообещала безграничную любовь от обоих родителей.

Оставив посуду на лучшие от лени времена, она вернулась в гостиную, где удобно устроилась на мягком ковре, обложившись широкими диванными подушками и фотоальбомами, которые ей не терпелось рассмотреть как можно лучше.

Первым делом Усаги вернулась к изначальному просмотру детских фотографий Мамору. Их было очень много, и все в основном либо одиночные, изображающие малыша, либо с отцом. Видимо, фотографии в их семье очень любила мама, которая встречалась реже всех. Мамору был красивым ребёнком, и вырос в не менее привлекательного мужчину, такого действительно было грех не запечатлеть так часто.

Следующий альбом Усаги попался с фотографиями, которые, по её мнению, приближены к годам, которые были совсем недавно. Их было гораздо меньше, но всё же они были. Ей безумно нравилось рассматривать каждое, отмечая для себя какие-то детали. К примеру, Мамору, по сравнению с детскими фото, улыбался редко. А если такие попадались, то в большинстве своём те, которые были с Кунсайтом. Усаги даже попался снимок, где возле Уайта стояла ещё совсем юная Мина, которая тесно прижималась к своему мужчине, сияя широкой улыбкой. А рядом с ними Мамору и девушка, чем-то похожая на Эмили. Догадавшись, кто именно вцепился в локоть Чиба, Усаги перевернула страницу, но в её голове радостным фактом отложилась мысль, что сам Мамору, видимо, даже и не думал обнимать мисс Кайо.

Отложив альбом, который довольно быстро закончился, она потянулась к следующему, но краем глаза заметила кое-что поинтереснее. Сменив курс направление своей руки, Усаги схватила тёмно-зелёный альбом, единственный, который был хоть как-то подписан.

— Токио, — тихо прочитала она, проводя кончиками пальцем по красиво выведенным буквам.

Поспешно открыв этот альбом, Усаги с придыханием уставилась на такие родные пейзажи. Вначале шли в основном фотографии достопримечательностей или красот района Джубан, где прошло её детство и часть юности. Раньше она наверняка бы пропустила такие неинтересные ей виды, которые успели приесться, но только не сейчас. Не когда она не была там полтора года и соскучилась по дому. Впиваясь взглядом в каждую мелочь, Усаги неосознанно сжимала края альбома сильнее, пытаясь вспомнить всё самое приятное, что ассоциировалось с тем или иным увиденным местом.

Добравшись до фото «Короны» и её содержимого, Усаги прыснула, когда первым делом в глаза бросился Мотоки, который пытался укрыться от назойливых папарацци в виде своего приятеля. Смотря на всё это, она начинала припоминать, как несколько раз видела Мамору, разгуливающим с фотоаппаратом, но она плохо помнила те моменты. И, возможно, сама и себе понапридумывала что-то.

Изображения на следующей странице заставили Усаги затаить дыхание, не веря увиденному. На нескольких фотографиях была девочка, которую она очень хорошо знала. Пухлые щёчки, золотистые хвостики и постоянно нахмуренный взгляд голубых глаз.

Май, 1995 год.</p>

— Оданго, обернись! — Усаги рефлекторно развернулась на зов, но тут же зажмурилась в недовольстве, когда перед лицом возник яркий свет. — Ну и зачем ты моргнула? Только фото всё испортила.

— А кто тебя просил меня фотографировать, бака? — протирая глаза, огрызнулась Усаги. Проморгавшись, она уставилась на своего врага, который с довольной ухмылкой наблюдал за ней с высоты своего роста. — Во, глянь сколько посетительниц, фотографируй сколько хочешь, меня чего трогать?

С этими словами Усаги обратно развернулась к барной стойке, возвращаясь к поглощению сладкого коктейля. Она приходила в «Корону» каждый день после школы, вне зависимости от факта, были ли у неё деньги на игровые автоматы, или нет. В любом случае её всегда угощал чем-нибудь Мотоки, приговаривая, что Цукино спустила в это заведение и так слишком много денег, и явно заслуживает какого-нибудь приятного и определённо вкусного презента.

— Ну, не у всех есть такие большие щёки и макушка, увенчанная золотыми булочками, — Мамору присел возле неё, аккуратно положив фотоаппарат перед собой. — Так что, прости, Оданго, но ты уникум, поэтому такую, как ты, совсем нельзя упускать.

Усаги хмыкнула и, демонстративно отвернувшись, пересела на соседний стул, чтобы между ними было хоть какое-то расстояние. Подперев голову рукой, она уставилась в зал, дальше попивая свой коктейль. Настроение несколько снизилось из-за человека слева от себя, но она правда старалась его игнорировать насколько могла.

— Мамору-сан, привет! Надолго в этот раз приехал? — послышался голос Мотоки, но Усаги не спешила разворачиваться к нему, и без того здоровались уже. — Я уже успел соскучиться.

— Всего на неделю, и только из-за проекта, — Усаги невольно навострила уши, прислушиваясь к разговору. Оказывается, этот бака уезжал, а она и не заметила. Но, зато когда он появлялся возле неё, она очень и очень его замечала. — Выдали нам по новеньким фотоаппаратам и сказали заниматься обработкой фото и прочим. Только вот одна модель очень упорно пытается отвертеться.

— Может, потому что модель даже не предупредили о том, что её будут фотографировать? — недовольно буркнула Усаги, через плечо кинув мимолётный взгляд на Чиба. Вернувшись к бокалу, она с досадой отметила, что вкусный коктейль уже закончился, оставляя после себя только пенку на дне.

— А ты разве не слышала, что случайные фото — самые удачные фото? — хмыкнул Чиба. — Давай так сделаем. Я куплю тебе коктейль, какой ты захочешь. А с тебя всего лишь пара фотографий для меня. Неужели это так сложно? Особенно для такой красотки, как ты, Оданго.

— Коктейль и мороженое, — поставила свои условия Усаги, пропуская мимо ушей очередную долю сарказма в свою сторону.

***</p>

Усаги аккуратно вытащила собственный снимок и обвела контур своего лица кончиком большого пальца. Теперь она вспомнила, откуда у Чиба её фото, и она была права по поводу его увлечения фотографиями. После того проекта он не раз прилетал в Японию и какое-то время длительно возился со своим фотоаппаратом, что объясняло такое обилие фото.

Видимо, в умении обработки Мамору всё-таки преуспел, потому Усаги прекрасно помнила, что в четырнадцать лет на её лице были вполне заметные прыщики и глубокие тени под глазами от постоянного недосыпания. А на фотографии её лицо было абсолютно чистым, будто и не она совсем. Она с уверенностью могла сказать, что этот снимок не был из ряда специально сделанных. Когда она позировала Мамору, её взгляд всегда был направлен в объектив. А на изображении перед ней она смотрела куда-то в сторону, видимо, отвлёкшись и чуть улыбаясь. Не натянуто для позирования, а вполне искренне, будто увидела автомат с бесплатными конфетами, но не до конца успела счастливо улыбнуться так, как обычно происходило. Он был прав, когда говорил, что случайные фотографии получаются самыми лучшими. Правда, обычно на таких фото Усаги была похожа на клоуна, но у Чиба получилось сделать действительно потрясающую картину.

Только почему он хранил его все эти годы? Может, это было вроде трофея? Удачная работа, почему бы и не сохранить на память. Не из-за неё же самой он его оставил. Мамору явно давал понять, что она его раздражала или веселила своими глупыми речами в ответ на его подколки. Тогда, наверное, это фото было бы в другом альбоме? Скажем так, специальном для университетских работ. Ведь это наверняка не единственный снимок, который ему пришлось сделать по долгу учёбы.

Но в тоже время весь этот альбом был посвящён Токио, а Усаги когда-то была его частью, и всё выглядело вполне логичным. Она быстро просмотрела оставшиеся страницы, пытаясь отыскать ещё какие-нибудь изображения себя, но таковы не нашлись, что вызывало внутри обиду и успокоение одновременно. Одно фото ведь ничего не значит.

Подавив зевок, Усаги устало потянулась, чувствуя, как ещё немного, и заснёт прямо посреди гостиной. Собрав все альбомы до кучи, она кое-как запихнула их на место, но собственный снимок оставила при себе. Ей не хотелось, чтобы Мамору вновь увидел его, если они, к примеру, когда-то примутся изучать изображения вместе. Вдруг он узнает её? Пусть она и изменилась, но общие черты всё равно оставались, ведь прошло всего три с хвостиком года.

Медленно шествуя по коридору, Усаги резко остановилась у лестничного пролёта. Несколько секунд поразмыслив, она крепко схватилась за перила и аккуратно начала подниматься наверх. Очутившись в просторном коридоре, она начала оглядываться кругом, впитывая в себя всю относительно новую атмосферу. Здесь находилось не меньше картин, чем в холле первого этажа, но это мало интересовало. Взгляд Усаги зацепился за знакомую дверь, и она тут же направилась к ней.

Наверное, некрасиво заходить без разрешения в чужую обитель, ещё и в отсутствие хозяина. Но ведь никого не было и никто не узнает. Она всего лишь зайдёт посмотреть; просто удовлетворить своё природное любопытство.

Внутри оказалось довольно темно, так как шторы были плотно задёрнуты и освещал лишь свет, исходящий из коридора. Но Усаги совсем не спешила включать свет, тем более она совсем не знала, где здесь искать выключатель. Прикрыв двери, она оказалась в кромешной темноте, которая навевала знакомые образы. Когда глаза привыкли, она начала различать очертание кровати, других предметов вокруг, на которые не обращала внимания в прошлый свой визит.

Глубоко вздохнув, Усаги медленно прошла вперёд, приближаясь к кровати. Она села на самый край, проводя рукой по прохладному постельному белью, вдыхая окружающий аромат. Кровать у Мамору была жестче, чем у неё, но тогда никакой дискомфорт и капельки не чувствовался. Впервые не хотелось убегать от воспоминаний, наоборот, хотелось погрузиться сильнее в них.

Усаги забралась с ногами, пробираясь на середину. Она уставилась в потолок, сжимая на груди собственный снимок. Он ей настолько понравился, что на секунду захотелось вернуться в те времена, в тот самый знаменитый образ, благодаря которому она была чертовски узнаваема. За километры люди узнавали её из-за шариков оданго, длинных хвостов. Но она быстро откинула эту затею, потому что уже не имело смысла что-либо менять.

Отложив снимок в сторону, она перевернулась на живот, обнимая подушку двумя руками, прикрыв глаза. Усаги совсем не хотелось спускаться вниз, где было совсем одиноко в той большой кровати. По факту, и здесь она была совсем одна, но всё же эта атмосфера хозяина дома обитала здесь сильнее всего и дарила хоть какие-то приятные ощущения. Зажмурившись, она сильнее уткнулась носом в подушку и не заметила, как быстро заснула.

Утро следующего дня началось где-то уже после обеда: Усаги не могла вспомнить, когда столько спала за последнее время. Даже с любовью ко сну удавалось редко нормально выспаться. Ей было слишком лениво подниматься и уходить, тем более, когда эта кровать пленила собой. Что первый раз, что сейчас эта комната не хотела её отпускать. В этот раз ничто не гнало, и она могла насладиться этим времяпровождением.

Интересно, а чтобы было, если бы она осталась? Мамору бы проснулся, наверняка повисло неловкое молчание, раз он её не узнал. Усаги наверняка было стыдно, но всё же бы всё могло сложиться несколько иначе, наверное. Не совсем хотелось об этом размышлять, но ничего другого в голову не приходило, тем более это действительно был занятный вопрос. Если бы…

Следующие несколько часов прошли в полнейшей скуке — читать или ещё что-либо совсем не хотелось, а Мина не брала трубку. Наверное, у них очередной чисто семейный день, в который подруга полностью принадлежит мужу, как и тот ей. В такие моменты Усаги лишь завистливо вздыхала, размышляя о том, что тоже хочет нечто подобного. Но, увы, замуж ей ещё не скоро удастся выйти.

От безделья она начала лазить по телефону, пытаясь отыскать там что-нибудь интересное. Но, зайдя в телефонную книгу, Усаги вдруг осенило. Она ведь обещала, что обязательно встретится с Макото, чтобы пообщаться после такой долгой разлуки. Наскоро собравшись, Усаги, захватив оставленную заначку, выскочила из дома, радуясь возможной прогулке. Пусть на улице и было душно после ночного дождя, но хотя бы не давила угнетающая тишина.

Усаги не заметила, как оказалась возле «Розария», от одного вида которого перехватывало дыхание от стольких воспоминаний, связанных с ним. Ей даже не верилось, что её отделяют всего несколько шагов от американской мамочки. Они жили в одном городе, но присутствовало ощущение, что между ними целые океаны и материки, которые выстроило враньё Усаги. Ей даже стало несколько стыдно приближаться к этому месту, она ведь не соизволила предупредить о приходе. А вдруг Макото занята или её нет на месте? Или она не хочет спонтанно видеть блудную дочь и расстроится от такого сюрприза?

Слишком много или, которые уже надоели мешать жизни. Выдохнув, Усаги откинула все сомнения и прошла вперёд. Она раньше могла жить без этих страхов, сможет и сейчас, просто должна.

Внутри всё оставалось прежним, как она помнила: перегородки, картины, большой и малые залы, эти цветастые подушечки на полу. Которые Усаги каждый вечер собирала, а потом раскидывала вновь, едва заканчивала свою работу. К ней тут же подошла хостес, предлагая свою помощь, но она даже не помнила её. Усаги хоть и редко пересекалась с персоналом, но на лица память не подводила, а имя этой девушки она даже запомнила — Мари. Вежливо отказавшись от помощи, она прошла дальше к своему любимому столику, где они поначалу втроём сидели, поедая какие-нибудь бутерброды. И ей повезло, что то самое место оказалось незанятым.

Усаги опустилась на свой стул и посмотрела в сторону барной стойки, ожидая увидеть Макото. Сердцебиение чуть участилось от возможной встречи, и даже захотелось наплевать на какие-либо рамки приличия и напрямую полезть к кабинету владелицы заведения. Но Усаги осталась терпеливо ждать, хотя понимала, что не сможет ждать до того же закрытия.

Но внезапно мимо пронеслась знакомая фигура с передничком официантки и подносом в руках. Усаги нахмурилась, недоумевая, почему Макото вдруг выбралась в зал поработать, но, увидев профиль, поняла, что несколько промахнулась с предположением. И когда Уна проходила близ её столика, тут же подозвала к себе:

— Уна! — громче положенного произнесла Усаги, но ей было всё равно, что на неё сейчас многие обернутся. Главное, чтобы обернулась названная сестра.

— Чем могу помочь? — Уна любезно улыбнулась, уставившись на неё. Но через несколько секунд в её глазах читалось узнавание, и она тут же бросилась к неожиданной посетительнице. — Усаги!

Они крепко обнялись, и Усаги даже показалось, что она сейчас расплачется. Она общалась с этой девушкой всего сутки, даже чуточку меньше, но обнимались так, будто они на протяжении долгих годов были лучшими друзьями и впервые увиделись после долгой разлуки.

— Пойдём, я отведу тебя к маме! — Уна лучезарно ей улыбнулась и потянула к привычному коридору, где находился кабинет Макото. — Она очень рада будет увидеть тебя. Я тоже рада, но, думаю, её ты хочешь увидеть гораздо больше.

Уна ещё раз порывисто заключила её в объятия и тут же убежала, оборачиваясь до самого конца коридора, пока не скрылась за поворотом. Усаги не могла перестать улыбаться, но, когда перевела взгляд на дверь кабинета, чуть стушевалась. Пусть Уна и сказала, что ей будут рады, лёгкий червячок совести от этого никуда не убегал.

— Можно? — тихо постучавшись, она открыла дверь, несмело заглядывая внутрь комнаты. Макото оторвалась от бумаг перед собой, но будто застыла, уставившись на свою гостью. Усаги прошла вперёд, закрывая за собой дверь, но ещё дальше не решалась пройти.

Макото изменилась — появилось чуть больше морщинок, под глазами залегли более заметные, чем раньше, тени, цвет волос стал ярче. Она выглядела до безумия усталой, чего раньше не наблюдалось. Усаги нервно закусила губу, подозревая, что тоже причастна к этим изменениям своими опрометчивыми поступками.

— Тебе очень идёт такая причёска, — первой из оцепенения вышла Макото, тут же поднимаясь на ноги. Она быстро сократила между ними расстояние, но уже не так смело прикоснулась к щеке Усаги, по которой уже стекали несколько одиноких слезинок.

— Прости меня, пожалуйста, — прошептала она, заглядывая в удивительные зелёные глаза, которые начали подозрительно поблёскивать. — Прости.

— И ты меня прости, что утаила от тебя правду о твоей… смерти, — Макото сморгнула слёзы и слабо улыбнулась. — Я не имела права скрывать это. Просто… ты казалась мне такой беззащитной и опечаленной, а еще постоянно твердила, что не хочешь домой. С моей стороны это было очень эгоистично, но вот такая я.

— Я совсем не злюсь на тебя, мам, — ответила Усаги, заключая Мако в кольцо своих объятий. — Мы обе виноваты друг перед другом, но я не хочу это вспоминать. Это прошло.

— Ты так повзрослела, — выдохнула Макото, приглаживая светлые волосы. — Не только внешне. Что же с тобой случилось?

— Так много, что даже не знаю, с чего начать, — улыбнулась Усаги. — Ты тоже изменилась. Решила поэкспериментировать с цветом?

— Это я седину после двух своих дочерей закрашиваю, — усмехнулась Мако, всё ещё не отпуская её. — Одна сбежала от меня, вторая сбежала ко мне от родителей, перевелась в местный университет, не сказав ничего никому. В общем, мне некогда было передохнуть, постоянно на нервах. Этот несносный ребёнок натворил слишком много дел, и мне теперь их устранять. Уна совсем не разговаривает с отцом и с Берилл. Отец уже и сюда приезжал, и что только не пытался делать. Уна слишком обижена на него. Прости, тебе, наверное, совсем это не интересно.

— Нет, наоборот, мне правда очень интересно, что вы, как ты, я скучала, — Усаги широко улыбнулась, вытирая слёзы с щёк.

— Это не так важно, я успею рассказать, — Макото усадила её на диван, не разрывая объятий. — Расскажи лучше мне всё, что происходило с тобой за полгода.

— Работала в ночном клубе, потом в баре, а потом залетела и теперь сижу тут с тобой, — протянула Усаги, слишком сжато рассказывая о произошедшем, за что получила лёгкий подзатыльник. — Честно, мам, у меня были слишком обыденные будни. Мне особо нечего рассказывать.

— А как ты решилась на такую красоту? — перевела тему Мако, проводя пальцами по гребню.

— Чистой воды эксперимент, — непринуждённо ответила Усаги, едва заметно вздрогнув. Если Макото и заметила, то явно не стала допытываться. Не слишком хотелось возвращаться к тем несколько пугающим воспоминаниям. Усаги непроизвольно вскинула руку к шее, где были слегка заметные шрамы после ножниц. Но, мотнув головой, она поспешила сменить тему. — Но так даже лучше. У меня есть подруга, и я не представляю, как она моет свои длинные волосы со своим пузом. Мне всё кажется, они с мужем друг другу шевелюры вымывают.

Усаги немного рассмеялась, представляя перед собой эту картину.

— А как твои дела с тем… парнем? Или как правильно обозначить ваши отношения? — аккуратно спросила Мако, немного понизив голос.

— Я переехала к нему жить, потому что условия, которые меня окружали, были не самыми лучшими, — начала Усаги, будто оправдывалась. — Мне было стыдно обращаться к кому-либо ещё. И к нему вообще тоже. Но ты и Мина подтолкнули меня к этому.

— Может, мы и подтолкнули, но решение принимаешь ты, а не кто-либо другой. Мина — это твоя подруга?

— Она мой лучший друг, как и Рей, — с улыбкой ответила Усаги и очень уверенным тоном. — Она мне очень помогла и поддерживает до сих пор. Я никогда не думала, что смогу найти себе таких друзей.

— Значит, твой побег не так уж и плох. Ты смогла многое найти и многому научиться, а здесь ты была под моим контролем, правилами. Мне стоило больше тебе доверять. Но я так рада тебя видеть, — Макото сильнее сжала объятия, чмокнув Усаги в макушку.

— Ты тоже мой лучший друг, — заверила её Усаги.