23. Решение (1/2)

В следующий раз, открыв глаза, Усаги первым делом увидела белоснежный потолок, вид которого наталкивал на мысли о больнице. Может, два последних дня ей просто приснились? Её уволили с работы, а ко всему прочему она вновь умудрилась напороться на бандита и получила по голове? Или нет, ей приснилось гораздо больше. Наверняка только отошла после нападения неизвестного в том тёмном переулке, когда сбегала от Макото. Только теперь, наверное, вряд ли кто-то за ней придёт. Разве что для того, чтобы сдать в психушку со всеми её бреднями.

— О, вы очнулись, как замечательно! — Усаги повернула голову на источник шума и увидела перед собой молодую медсестру, приветливо улыбающуюся ей. Говорила она на английском, и Усаги её понимала, значит, всё-таки не сон. — Как самочувствие?

— Вроде нормально, — прохрипела Усаги, ощущая сухость во рту. Медсестра любезно подала ей стакан с водой. Залпом выпив всё содержимое, Усаги вновь обратилась к девушке: — А сколько я пробыла в отключке?

— Да немножко совсем, пару часиков, — беззаботно ответила медсестра, не переставая улыбаться. — При вашем состоянии это вполне нормальное явление. Я сообщу вашему мужу, что вы очнулись.

— Какой муж? — нахмурилась Усаги, но собеседница уже покинула её палату.

Приподнявшись в кровати, она заметила на себе больничную рубашку вместо платья. Осмотревшись вокруг себя, она обнаружила наряд аккуратно сложенным на стуле у кровати. Не успела Усаги осознать все причины её пребывания здесь, как к ней зашла женщина средних лет в белом халате. А следом за ней человек, скорее всего из-за которого она здесь и находилась.

— С самочувствием всё в порядке? Голова не кружится, не тошнит? — женщина подошла к ней вплотную, осматривая её лицо. Усаги кивнула и смотрела только на неё, ощущая, как он пожирает её взглядом. — Ничего серьёзного, обычный обморок, такое случается нередко. Но в последующие разы всё равно лучше обращаться к врачу — это может не очень положительно закончиться. А так, мамочка и малыш в полном порядке, вам не о чем переживать, папочка.

— Мамочка?!

— Папочка?

Глаза Усаги непроизвольно расширились, а рот остался приоткрытым в немом недопонимании. Это шутка такая, или что?

— Вы не знали? Тогда поздравляю! Около шести недель. Больше нет необходимости здесь задерживаться, вы вполне в состоянии отправиться домой. Не забудьте только на приём к акушеру-гинекологу записаться, — женщина напоследок улыбнулась Усаги и вышла из палаты.

Усаги уставилась в одну точку, пытаясь переварить полученную информацию. Она беременна… она через девять месяцев станет мамой. Ей придётся пережить токсикозы, перемены собственного настроения, кучу визитов к врачам. В общем, всё то, через что проходила Мина, свидетельницей чего не раз становилась сама Усаги. А теперь ей придётся всё это испытать на самой себе. И виноват в этом только человек, молча стоящий у двери. Человек, которого она не могла терпеть с самого детства.

Медленно развернувшись лицом к Мамору Чиба, Усаги первым делом захотелось на него накричать. Как в те лучшие моменты их перепалок, когда у неё готов был пойти пар из ушей, едва этот человек открывал рот, испуская различные оскорбления в её сторону. Но враг лишь смотрел на неё, не моргая, видимо, шокированный не меньше неё подобной информацией.

Ещё никогда Усаги не удавалось видеть его в подобном состоянии. Всегда уверенный в себе мальчишка стоял, глядя на неё глазами, полными растерянности. Ей в тот момент отчаянно захотелось садистки улыбнуться — это было так иронично! Человек, всегда кричащий о том, что Усаги никогда не выйдет замуж, заделал ей ребёнка! Что может быть смешнее?

Уже собираясь высказать всё, что было у неё на уме, Усаги запнулась, отворачиваясь. Откуда в ней было столько злости? Она ведь давно отпустила все детские обиды, напрочь забыв о нём и всех насмешках. Если бы не чёртова серёжка в его ухе, она бы так и не вспомнила. Сейчас ей стоило бы задуматься о совсем другом, а не размышлять о том, как бы побольнее задеть своего старого обидчика.

— Я не знаю, как можно точно выразиться во всей этой ситуации, — начал Чиба, заставив Усаги нахмуриться. Она вернула взгляд к его лицу, пытаясь понять, что у него может быть на уме.

Он не узнал её. Неужели отсутствие булочек на голове делает её настолько неузнаваемой? Уже во взгляде второго человека читалась неизвестность. Чиба узнал девушку, с которой провёл ночь, а Оданго-атаму — нет. От таких мыслей хотелось одновременно плакать и смеяться. Хотя это было логичным — узнай он её, вряд ли бы вообще что-либо произошло между ними. Чиба не раз отпускал шуточки о том, насколько Усаги была некрасива. Неужели она похорошела за всё время пребывания в Америке? Или освещение бара не дало ему возможности разглядеть её уродство?

— Почему они считают, что вы мой муж? — единственное, что смогла произнести Усаги. Это был очень глупый вопрос, но ничего другого в голову не пришло.

— При другом раскладе меня бы не пустили к вам в палату, — пожал плечами Чиба, на что Усаги лишь кивнула головой — и без того знала ответ. — Я не дурак, считать умею — ваш ребёнок от меня. Если бы Луна не сказала, что вы пришли устраиваться на работу, я бы принял вас за вымогательницу. Или я ошибся в вас, и ребёнок вовсе не мой?

Усаги стремительно покраснела от злости, желая кинуть в него чем-нибудь тяжёлым. Но на благо мужчины под рукой ничего подобного не оказалось. Поэтому ему достался лишь ненавидящий взгляд голубых глаз. Они не виделись столько времени, а он всё оставался таким же самоуверенным хамом! Усаги на какой-то момент подумалось, что мужчина, с которым она провела ночь, был вовсе не этот неотёсанный чурбан, которого ей подсунули с утра в постель.

— Я понимаю, что обстоятельства нашего знакомства были несколько специфичными, но я не сплю с кем попало! — строго произнесла Усаги, почти что срываясь на крик. Только с тобой. — Это было большой ошибкой, о которой я старалась забыть. Но вот это будет мне вечным напоминанием о моей опрометчивости.

Усаги указала на свой всё ещё плоский живот, но тут же обхватила его руками. Мысль о том, что теперь там находилось крохотное существо, жизнь которого всецело зависела от неё, никак не хотела укладываться в голове. Боже, она действительно станет мамой!

— Простите, я не хотел вас ни в коем случае задеть, — послышался извиняющийся голос, но Усаги только снисходительно хмыкнула, развернувшись к нему.

Её самодовольство тут же исчезло, когда они встретились взглядами. Никогда прежде она не видела на лице Чиба ничего подобного — сожаления, извинения и… счастья? Он действительно был счастлив, что она беременна от него? Мысли Усаги смешались, она не знала, как бы ей следовало реагировать. Единственное, что она осознавала, так это степень своего невезения. Только настоящая дура умудрилась бы залететь от человека, с которым её связывала лишь взаимная ненависть.

— Мне необходимо переговорить с врачом и оплатить квитанцию. Я вернусь, и мы сможем обсудить все интересующие нас двоих вопросы, — мужской тон не требовал возражений, он просто ставил её перед фактом.

Как для неожиданной новости, у них была очень спокойная реакция. Будто они не незнакомцы, а семейная пара, давно ожидающая малыша. Наверное, это просто шоковое состояние, иначе бы Усаги попросту закатила истерику. И в первую очередь пострадало бы симпатичное лицо её врага, на которое она повелась в ту ночь. Дура!

Действуя по наитию, Усаги резко поднялась с кровати, быстро стягивая с себя больничную рубашку. Переодевшись в свою одежду, она сделала то, что и всегда. Просто сбежала от своих проблем. К счастью, рядом с одеждой оказалась и её сумка, которую он захватил с собой. В этот раз уйти не составит труда, не надо будет переживать о такси. Хоть что-то хорошее.

Стремительно выбежав из больницы, Усаги направилась куда глаза глядят. Подальше от этого места, чтобы не нашел её, чтобы не видеть его. Когда воздуха стало катастрофически не хватать, ей пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание. Опёршись на колени, Усаги жадно хватала воздух. Глупая, ведь ей теперь нельзя было заниматься чем-то подобным — от её действий зависит жизнь её будущего ребёнка. А хочет ли она вообще становиться матерью именно сейчас?

Усаги оказалась неподалёку от большого городского парка, куда тут же направилась, чтобы немного отдохнуть и подумать о дальнейшем. Ей всего восемнадцать лет, у неё ни работы, ни крыши над головой. У неё нет абсолютно ничего, чтобы воспитать ребёнка, дать ему всё, в чём он будет нуждаться. Она себя не может нормально обеспечивать, о каких детях вообще могла идти речь?

На её удачу, свободная лавочка в теньке нашлась быстро, и Усаги тут же заняла её, устало откинувшись на спинку. Её руки сомкнулись вокруг ещё плоского живота, а кончики пальцев аккуратно поглаживали его через ткань платья. Мина была права, когда говорила, что Усаги потом сама всё поймёт. Нет, она не чувствовала каких-то движений внутри себя. Но знаний о том, что там что-то есть, хватало, чтобы пофантазировать на эту тему.

Почему всё сложилось именно так? Этот вопрос Усаги задавала себе по миллиону раз после своего приезда в Америку. И если всё остальное она как-то пережила, то как решать этот вопрос, ответа совсем не было. Она мечтала о том, что когда-то выйдет замуж и забеременеет от человека, которого она будет любить и который будет любить её. Всё по обычному сценарию обычной девочки, мечтающей о своём долго и счастливо. Но судьба распределила всё иначе. Кому Усаги потом будет нужна с ребёнком? Немногие мужчины храбрятся брать в жены девушек с довеском.

Слёзы обиды и безысходности вновь подступили к её глазам, только в этот раз совсем не хотелось их сдерживать. И совсем всё равно, что кругом немало людей, которые буду искоса на неё смотреть. Это происходило и до, будет и после. Шок после новости начал сходить на нет, до Усаги начал доходить весь кошмар, который свалился на её плечи.

Её часто одолевали сомнения насчёт того, будет ли она хорошей матерью. Сможет ли воспитать своего ребёнка приличным и достойным человеком. Будет ли этот ребёнок любить её. Усаги, несомненно, будет любить это крохотное существо, кажется, уже любила. Ведь его появление будет означать, что она никогда больше не будет одна.

Невольно вспомнились все слова Мины о её страхах и переживаниях, которыми она делилась с Усаги. Подруга боялась этого не меньше, но она справилась, значит, сможет и Усаги. Только вот у Мины был более сознательный возраст, когда она забеременела, крыша над головой и любящий муж, с которым она и смогла преодолеть все свои опасения. А что было у Усаги? Ровным счётом ничего, даже любимого человека, который бы поддержал её.

Усаги зарыдала в голос, не стесняясь проявления своих чувств. Она давно не позволяла себе подобной истерики, иногда ведь можно показать всё то, что происходило внутри? Больше всего ей сейчас хотелось оказаться рядом только с одним человеком, чтобы обнял крепко-крепко и пообещал, что всё будет хорошо.

Она потянулась к своей сумочке, дрожащими руками вытащила свой мобильник. Усаги искала только один номер, надеясь, что её не оставят совсем одну. Номер мамы нашелся очень быстро, и она тут же нажала кнопку вызова.

— Алло? — Усаги широко улыбнулась, когда гудки сменились женским голосом. Но улыбка ушла так же быстро, как и появилась, когда Уса поняла, что это оказался не совсем тот человек, которого она ожидала услышать. — Я вас слушаю.

— Ма… привет, — Усаги постаралась успокоиться, растирая солёную влагу по лицу.

Ей чертовски стыдно было разговаривать с Мако после всего того, что она натворила. Пропала на полгода, а теперь звонила, словно ничего и не было. Но не могла по-другому, ей нужен хоть кто-нибудь, кто понял бы её. Макото как раз подошла бы на роль этого человека, но всё же больше всего Усаги хотелось именно к своей маме.

— Уса? Боже, Усаги, это действительно ты?! Я так рада тебя слышать! Ты плачешь? Что-то случилось? — Макото начала говорить очень много, что было не совсем свойственно ей. Но Усаги это несколько успокоило — на неё никто не держит зла. — Просто скажи, что у тебя всё в порядке.

— У меня всё в порядке, — выдавила из себя Усаги, шмыгнув носом. Она звонила с намерением высказаться, но все слова будто исчезли. Ей хотелось просто молчать, будто Мако была экстрасенсом и догадается обо всём сама. — Или нет, не знаю. Я потеряла твой гребень, прости. Он мне так нравился, но я не уследила. Самая настоящая растяпа.

— Это ведь просто украшение, безделушка, — попыталась успокоить её Макото, но Усаги и без этого мало переживала за украшение. Просто ей казалось легче начать с маленького, постепенно подводя к большему. Если ей это удастся, конечно. — Ты мне позвонила только рассказать про гребень?

— Нет, — коротко ответила Усаги, и тут же повисло молчание между ними. Она не спешила что-либо говорить, и Макото тоже отмалчивалась. — А ты заметила, что я теперь полностью говорю на английском?

— Да? Сразу и не поняла, ты большая молодец, — от слов Макото Усаги невольно улыбнулась, радуясь её словам.

Она готова была поставить памятник этой женщине уже только за то, что она не положила трубку, несмотря даже на то, сколько Усаги принесла ей боли своими действиями. Или она просто накручивает, и Макото было совсем всё равно на неё?

— Ты злишься на меня? — тихо спросила Усаги, теребя край своего яркого платья.

— Нет, я подозревала, что рано или поздно ты уйдёшь от меня, просто не ожидала так скоро, — честно ответила Мако. — Но всё равно очень скучаю по тебе — мне одной тут совсем делать нечего. Рей тоже ушла, наверное, думала, что я буду злиться, ругать её. Вначале мне так и хотелось, но я быстро остыла на самом деле.

— А я беременна, — вдруг выпалила Усаги, едва Мако закончила говорить. — Шесть недель. А ещё мне страшно — я боюсь рожать, воспитывать ребёнка. Если я не могу саму себя усмирить, как у меня получится вырастить дитя?

— Если так думать, то, конечно, ничего не получится, — Мако отвечала так, будто совсем не была удивлена происходящим. — Но я тоже боялась. Все боятся, это нормальная реакция. И мне радостно понимать, что в твоих словах нет и слова об аборте. Как отец ребёнка воспринял эту новость? Надеюсь, тебе повезло больше, чем мне.

— Вроде нормально, — неуверенно ответила Усаги — она сама не совсем понимала реакцию Мамору, но он не выглядел разочарованным или озлобленным. А ещё она заметила, что Макото тактично обходила тему того, как это вообще произошло, за что Усаги была безумно благодарна ей. — Мы ничего не обсудили.

— Что-то случилось? Он обидел тебя или что-то другое?

— Нет, я просто сбежала, когда подвернулся удачный случай, — неловко ответила Усаги, и тут же раздался усталый вздох, от которого она чуть улыбнулась.

— Ты в своём репертуаре, дорогая, — беззлобно сказала Макото. — Но почему? Если он тебе не угрожал, не просил об аборте, чего ты убежала? Ребёнок ведь не просто игрушка, нельзя в таких ситуациях поступать так, как тебе хочется.

— Я испугалась, ясно? — огрызнулась Усаги, чувствуя прилив раздражения. Она тут же затихла, когда не последовало ответа, а потом растерянно прошептала: — Боже, мам, прости. Я не хотела тебе грубить, честное слово. Просто оно всё так накопилось, и всё случилось очень неожиданно. Наверное, у меня просто перепады настроения, которые приписывают всем беременным женщинам. Мне столько всего хочется сказать! Но это так тяжело, оказывается.

Молчание между ними продолжилось, и Усаги вновь готова была горько расплакаться, понимая, что снова натворила глупостей. Когда она научится нормально общаться с дорогими ей людьми?

— А я всё рассказала Уне, — неожиданно произнесла Макото, когда Усаги уже собралась разрыдаться от безысходности. Слова женщины заставили её моментально успокоиться. Вместо этого захотелось задать тысячу вопросов. — Она отреагировала на удивление очень спокойно, будто и без меня знала об этом, и вторым Колумбом я не стала. Мы когда вернулись из Токио с ней, ни тебя, ни Рей уже не было в доме. Внутри меня в тот момент будто всё оборвалось, в душе осталась одна лишь пустота. И когда Уна начала допытываться, где вы, что случилось и прочее, я не выдержала и всё взвалила на неё.

— Прости, я знала, что своим уходом причиняю тебе боль, но я не могла тогда по-другому, — извиняющимся тоном произнесла Усаги, чувствуя, как от стыда начинают гореть щёки. — Но я очень рада, что вы обрели друг друга, как мама и дочь. Я, правда, очень рада.

— А я очень рада слышать твой голос. Он, кстати, чуть изменился, потерял немного ту звонкость, что была у тебя тем днём, когда мы с тобой познакомились, — от слов Мако Усаги стало чуть легче, но небольшой червячок всё же продолжал грызть её совесть.

— Я и сама изменилась — у меня больше нет длинных волос с булочками на голове, — Усаги провела по своим волосам, которые уже отросли ей до груди. Она привыкла к такой длине, она даже начинала нравиться ей гораздо больше того варианта, который проносила на своей голове почти что восемнадцать лет. — Мне столько хотелось бы тебе рассказать, но я устала за сегодня. Ты не против, если мы встретимся где-то на неделе? Мне бы очень хотелось тебя увидеть, я всё ещё помню, где «Розарий».

— А я уже думала, ты не предложишь, — упрекнула её Мако, но Усаги слышала в её голосе лишь нотки веселья. — Я всегда буду рада тебе, Уса. Спасибо, что позвонила. Хоть буду знать, что с тобой всё в порядке.

— Спасибо, что выслушала меня, несмотря на нашу долгую разлуку, — Усаги улыбнулась, аккуратно поднимаясь на ноги. У неё чуть кружилась голова и очень хотелось спать, поэтому она решила наконец отправиться домой. — Я люблю тебя.

— И я очень люблю тебя! Пообещай мне, что не будешь вестись на общественное мнение, и будешь поступать так, как сама считаешь нужным? Я знаю, что это не моё дело, но не выкидывай вот так просто отца ребёнка из своей жизни. Мне неизвестно всей ситуации, я не вправе указывать тебе. Не бойся разговора с ним — он имеет столько же прав на этого ребёнка, как и ты. Вдруг ему тоже захочется участвовать в жизни малыша?

После они попрощались, и Усаги тут же направилась в сторону дороги, намереваясь поймать такси. После разговора ей определённо стало легче, будто с души упал огромный камень. Но в то же время остались очень смешанные и странные чувства, которые она не понимала. Её состояние шатко балансировало между полным спокойствием и желанием закатить очень громкую истерику. В духе тех, что она устраивала в подростковом возрасте, когда отец её ребёнка не очень приятным образом подшучивал над ней.

Мамору. Думая о нём, в её голове более не появлялись воспоминания об их перепалках, только его непонятное для нее выражение лица. Ей показалось, или он действительно был рад этой новости? По крайней мере, он не сбежал, он был готов решать все насущные проблемы, в отличие от неё. Может, стоило бы прислушаться к Макото и поговорить с ним? Тем более, если он не узнал её, всё может сложиться не так плохо, как ей могло показаться изначально.

Где-то в глубине души Усаги было немного обидно, совсем чуть-чуть. Пусть она тоже смутно помнила о нём после их последней стычки, но всё же смогла узнать. А он — нет. Неужели она так изменилась? Или он попросту считал её пустым местом, чтобы запоминать? Не то, чтобы она считала его важным, но уж точно не проходящим мимо человеком. А особенно после случившегося язык не поворачивался подобного сказать.

Несколько раз Усаги едва не заснула в машине, но всё-таки смогла продержаться до конца поездки. Вернувшись домой, она с досадой посмотрела на чемодан у своей двери. День оплаты приближался, а денег и работы всё так же не было. Видимо, всё-таки зря она собирала вещи. Или всё же нет?

У неё совсем не осталось сил и какого-либо желания что-нибудь делать, размышлять. Плетясь в свою комнату, Усаги думала только о том, что ужасно хочет спать и больше ничего. Она поразмышляет о ситуации позже. При усталом и нервном состоянии вряд ли ей удалось бы принять верное решение проблемы.

Когда Усаги проснулась в следующий раз, в комнате уже было темно. Потянувшись, она тут же села в кровати, поправляя платье, которое во время сна изрядно помялось. Боли в животе, из-за которых она, собственно, и проснулась, продолжали мучить её. Усаги направилась к холодильнику, надеясь, что у неё есть что-нибудь съедобное. Она радовалась, что её хотя бы не тошнило.

После отдыха пришло огромное желание поделиться своей новостью с близким человеком. И Усаги не придумала ничего лучше, чем позвонить Мине. Набрав подругу, она достала холодильника из несколько яиц, намереваясь сделать омлет.

— Ты вообще на время смотришь, чёрт возьми? — раздался сонный голос Мины, который сочился раздражением.

— Нет, — честно созналась Усаги, мимолётом бросив взгляд на часы — всего лишь двенадцатый час. — Ты уже спишь?

— Разумеется, я сплю! Ты ведь знаешь, что в это время я уже не сижу в клубе, — шепотом проворчала Мина, но её тон тут же смягчился: — Что-то случилось? Или к чему такая срочность?

— Прости, — протянула Усаги, взбивая венчиком содержимое мисочки. — Я позвоню утром. Или лучше сама перезвони, когда проснёшься и сделаешь все свои привычные утренние процедуры.

— Не тараторь так, да и теперь ты не отвертишься! — тут же запротестовала Мина. — Кто же так делает? Будит среди ночи, интригует, а потом говорит «позвони мне утром»? Ты совсем обнаглела?

— Я беременна, Ми, — в этот раз признаваться было гораздо легче, чем когда она говорила об этом Макото. Наверное, она просто приняла этот факт, и не было той паники, что поначалу. Но Усаги тут же напряглась, когда услышала из трубки телефона какой-то грохот, будто что-то или кто-то упал. — Мина, ты в порядке?

— Я-то да, подожди, я выйду из комнаты, а то мужа разбужу, — через несколько секунд ответила та. — Это телефон упал. Ты мне лучше скажи, как это произошло? Ты встретила своего принца, а мне даже не удосужилась рассказать?!

— От принца там только обложка, разве что, — хмыкнула Усаги, но тут же удручённо выдохнула: — Мы даже не встречаемся…

— Только не говори, что тебя изнасиловали? — испуганно прикрикнула Мина, отчего Усаги невольно вздрогнула.

— Нет-нет, ты чего? У нас всё произошло… по обоюдному согласию, — успокоила подруга. — Только после мы больше не говорили толком.

— Тебе не понравилось или что? Знаешь, плохой секс не всегда весомая причина отказаться от дальнейших встреч с человеком, который тебе понравился. Тем более для тебя это был первый раз, там не всегда бывает радужно, — тут же устроила тираду Мина, от слов которой Усаги едва не выронила сковородку, ранее удерживаемую в руках.

— С чего ты вообще взяла, что этот человек мне понравился?! — раздражённо ответила Усаги, тут же покраснев. Вот только она не понимала, было ли это от злости или сильного смущения.

— То есть ты мне хочешь сказать, что позволила себе провести ночь с человеком, который тебе даже чуточку не симпатичен? — хмыкнула Мина на её слова, заставив Усаги замолчать. — Поэтому не надо мне здесь выпендриваться.

— Ты просто не знаешь всех обстоятельств, — попыталась отмахнуться Усаги, но поняла, что подруга в чём-то действительно права. — Только вот…

— Что вот? Уса, милая, ты будишь меня ночью, заставляешь нервничать и переживать, а мне нельзя, ты знаешь. Сообщаешь новости, от которых у меня слишком смешанные чувства, а потом замолкаешь, юлишь и заставляешь вытягивать из тебя всё клещами! Вот когда мы встретимся, молчать тебе не удастся, юная леди!

— Мина, так ведь ты сама мне не даёшь и слова сказать! — недовольно воскликнула Усаги. — Я тебе слово, а ты мне в ответ двадцать. Ещё и пытаешься сделать из меня виновную в этом.

— Ладно, тогда я жду эту умопомрачительную историю и все вытекающие подробности, — согласилась Мина.

Но Усаги вновь впала в ступор — весь её запал после пробуждения как рукой сняло. Если вначале она хотела взвалить на подругу каждую мелочь, то теперь не хотелось рассказывать вовсе. Усаги закончила с приготовлением своего «ужина» и вяло ковыряла его вилкой. Наверное, ей было бы легче, если бы Мина правда была рядом — тогда она бы правда заговорила. Заставили бы. А вот так просто по телефону… Слишком тяжело, разговор с Мако тоже был тому подтверждением. Но, кажется, Мина тоже поняла это.

— Ладно, солнышко, мы потом поговорим. Просто скажи, ты в порядке? Нормально ли восприняла эту новость? Если ты, конечно, хочешь хотя бы об этом говорить, — ласково произнесла Мина. Усаги даже была готова поклясться, что подруга в тот момент слабо улыбалась уголками губ.

— Скорее да, чем нет. Я больше переживала о своём поступке в целом, а не о ребёнке, — честно ответила Усаги и, наконец, заставила себя съесть хотя бы кусочек своей порции. В конце концов, теперь ей необходимо питаться за двоих. — Но, наверное, я рада. Мне до чёртиков страшно, но рада.