12. Единственная (2/2)

— Дочь, родная, — ответила Макото, своими словами тут же захватывая следующий очевидный вопрос.

— Но почему она говорит о маме, называет тебя по имени? Возможно, это не моего ума дело, но уже никак нельзя не впутывать меня.

Усаги выжидающе посмотрела на Макото и с большим удивлением заметила, как заблестели глаза женщины, а нижняя губа задрожала. Впервые удавалось видеть, как эта сильная на вид личность плачет… Усаги оторопела, не зная, что ей следует делать в такой ситуации. Утешение никогда не было её преимуществом.

— Мако… — она неуверенно притронулась к её плечу, но собеседница от этого лишь сильнее заплакала, прикрыв рот ладонью. Усаги порывисто обняла её за шею, сама еле сдерживая слёзы. Так часто происходило, когда кто-то рядом начинал плакать.

— Надеюсь, после того, что я скажу, ты не будешь считать меня самым ужасным человеком на земле, — чуть успокоившись, произнесла Макото, немного отодвигая Усаги от себя. Она улыбнулась уголками губ, заправляя светлые пряди девушки за уши.

— Нет, конечно, — серьёзно ответила Усаги, но внутренне приготовилась к очень серьёзному обороту событий.

— Когда я забеременела, мне было только семнадцать. И понятное дело, что мне не удалось бы воспитать ребёнка на те деньги, что у меня были от мелочных подработок. Их хватало только на одну меня, но никак не на содержание маленькой девочки, — Макото начала рассказ не сразу, перед этим она ещё несколько минут молча сидела, набираясь смелости. — Отец Уны, когда я ему рассказала о беременности, лишь прогнал меня прочь, причитая о том, что я лгунья и вымогательница. На следующий день мне пришёл конверт со значительной суммой денег и запиской всего с парой слов. В ней было сказано, что содержимое мне для аборта.

Усаги неосознанно прикусила собственную губу, подавляя в себе удивлённые возгласы, которые были совершенно не к месту.

— Но, как ты видишь, я сохранила ребёнка, — продолжила Макото, сильно зажмурившись. — Знаешь, я была так рада, когда узнала, что в скором времени я перестану быть одна. У меня появится самое сокровенное, человечек, которого я буду любить всей душой. Деньги, высланные отцом ребёнка, я сохранила на будущее, а сама, пока была в состоянии, работала, сколько могла. Было тяжело, но я знала, что другого выхода у меня не было, если я хотела подарить своему ребёнку нормальную жизнь. Но…

Макото глубоко вздохнула, проведя ладонью по волосам. Усаги было страшно представлять, что дальше последует в рассказе женщины, но по её предположением явно не что-нибудь радужное.

— Когда пошёл шестой месяц, и я работала только в цветочном магазине, так как это было единственным доступным мне местом заработка без вреда ребёнку, ко мне пришёл он. Если кратко, с этим мужчиной я встречалась некоторое время, точнее, находилась в рядах его любовниц. Да, не самое занятное дело для несовершеннолетней девушки, но я была слишком влюблена, я шла на все, чтобы быть с ним вместе. Но в какой-то момент он ушёл навсегда из моей жизни, предпочитая жить с женщиной, которая смогла дать ему всё, что он желал: богатство, славу, мнимую значимость в мире. Его жена откуда-то узнала, что я жду ребёнка от него. На моё удивление, она не бросила его. Он пришёл узнать о моём положении, любезно спросил, как протекает беременность. Не обошлось и без унизительных шуточек о моей нищебродской жизни, хотя сам-то не так давно ползал повсюду в поисках хоть какой-нибудь работы. Прости, тебе, наверное, не так важны мои жизненные неустои молодости.

— Мне всё важно, — тут же возразила Усаги, свободной рукой переплетая пальцы с Мако, второй же вцепилась в край качелей.

— Ты говорила мне, что хотела, чтобы твоя мама была хоть капельку похожа на меня, — Макото перевела взгляд на сидящую рядом девушку, стараясь улыбаться. — Но не думаю, что ты говорила бы подобное, зная, как я продала собственное дитя. Мне никогда не будет прощения, но тогда я была уверена, что делаю всё правильно.

Макото произнесла это шепотом, после чего разрыдалась. Она плакала так, как каждый раз плачет Усаги, выплёскивая всю свою боль и обиду на окружающих. Мако плакала так, будто выпускала всё то, что сидело в ней долгими годами, поедая изнутри. Усаги недоумённо нахмурилась после услышанного, пытаясь придать всему логическое объяснение. Она поднесла их сцепленные в замочек ладони, бережно прижимая к щеке, еле сдерживая собственные слёзы, которые вот только вроде бы закончились. Она не торопила женщину с дальнейшим рассказом, давая той собраться с мыслями.

— Он предложил мне забрать Уну к себе с той женщиной, так как она всегда хотела ребёнка, но не имела возможности родить. Основным аргументом стало отсутствие денег в моей жизни, всё говорил и говорил о том, что мне не удастся прокормить ребёнка, что с такой матерью, как я, у девочки не будет нормальной жизни. Если бы я в те годы была чуточку смелее, я ни за что бы не отдала свою дочь! Но его давление было сильным, и к седьмому месяцу я сдалась, когда полностью осознала, что имеющихся тогда денег ни за что не хватит действительно вырастить ребёнка, у меня ведь даже не было родителей, которые бы помогли мне. Уса… совесть съедает меня уже больше восемнадцати лет. Не было и дня, когда я не думала о том, а если бы оставила дочь себе? С трудом, но я бы обеспечила ей жизнь в достатке, не я первая, не я последняя, кто попал в подобную ситуацию. Но я сдалась, поддалась на провокацию.

— Что ты имела в виду, когда говорила, что продала дочь? — совсем тихо и неуверенно спросила Усаги, понимая, что любой вопрос может считаться слишком личным и неуместным. Но в то же время чувствовала необходимость в том, чтобы расставить все точки над i.

— Когда они забрали Уну, мне тут же пришёл чек на крупную сумму денег. Вместо того, чтобы с гордостью избавиться от него, я позорно оставила себе, желая на эти деньги улететь далеко-далеко. Я прилетела в Америку спустя только год, собирая нужные документы, средства. За всё это время я пыталась увидеть свою дочь, но её отец не давал ни единой возможности видеться с ней. Но судьба нашла ещё большее наказание для меня… По закону подлости, ненавистные мне люди тоже перебрались на другой континент. И так получилось, что няней для своего же ребёнка стала я. Берилл, жена моего бывшего возлюбленного, никогда не видела меня, поэтому вопросов с моим принятием не возникло. Мне и самой не удавалось встречаться с ней, я даже не знала её имени. Но когда я увидела девочку, то сразу всё поняла. Я вцепилась в возможность видеться с ребёнком всем своим естеством, понимая, что другого выхода у меня нет. Девочка тоже ко мне привязалась — плакала каждый раз, когда мы слишком долго находились вдалеке друг от друга. Так как её отец стал довольно занятым человеком, меня вычислили не сразу. Но когда это случилось, стало слишком поздно — я понравилась и хозяйке, и ребёнку. Он пытался от меня избавиться, но в конечном итоге мне разрешено было остаться с условием, что Уна никогда ничего не узнает, и для неё я останусь лишь няней и не более. Я была с ней до её восьми лет, после чего они улетели обратно в Японию, а я осталась здесь. На заработанные деньги открыла кафе, постаралась начать новую жизнь. Даже пыталась найти себе мужа, обзавестись семьёй. Но не смогла, меня невообразимо тянуло к ней, к моей самой любимой и дорогой. Уна тоже хотела ко мне, постоянно плакала и кричала своим родителям, что скучает по мне. Берилл разрешила нам видеться несколько раз в год, но, став старше, Уна начала сбегать ко мне. Она удивительная девочка, сообразительная, поэтому я очень удивлена, как она ещё не заподозрила обмана.

К концу своей исповеди Макото больше не плакала, только вымученно улыбалась, глядя в звёздное небо. Усаги же удивлённо сидела рядом, уставившись на женщину. Ещё никогда в жизни ей не удавалось стать свидетельницей подобных историй, казалось, что нечто подобное бывает только в фильмах или сериалах, цель которых надавить на жалость зрителей. Но нет, перед ней был живой пример человека, жизнь которого прошла наизнанку.

— Я знаю, мне никогда не стать для тебя настоящей дочерью, знаю, что мне ни за что не заменить для тебя Уну, — всхлипывая, начала Усаги, освобождая свои ладони из женской хватки, перемещая к талии Макото. — Но я просто хочу сказать, что ты — самая лучшая мама на свете. Ты сделала то, на что не многие бы решились. Тебе кажется, что ты меркантильная, но ты ведь старалась для нее всё это время, чтобы её жизнь была беззаботной. Работала, чтобы и у тебя самой была возможность дать ей то, что она хочет. Знаешь, что она мне сегодня сказала? Она мечтает, чтобы её мама была как ты! Она любит тебя не меньше, чем ты её. Пусть вы не называете друг друга мамой и дочерью, но вы друг для друга самое дорогое.

Усаги со всей силой сжала Макото в объятиях, зажмурившись, не давая жгучим слезам пролиться. Она почувствовала ответное сжатие и несмелые поглаживания её волос. Ей было не менее больно, чем женщине в её руках. Макото точно так же успокаивала её в трудные моменты, подбадривала и дарила заботу. А теперь она заслужила такое же отношение и к себе.

— Никогда бы не подумала, что ты можешь сказать нечто подобное, — тихо рассмеялась Макото, от чего Усаги тоже прыснула. Она отодвинулась чуть в сторону, размазывая солёную влагу по лицу.

— Сама от себя в шоке. То есть… Для Уны, твоя дочь — я? — уточнила Усаги, вновь накидывая на их плечи плед.

— Получается, что так. Мне очень хотелось бы, чтобы ты поддержала нашу легенду, — попросила её Мако, судорожно вздыхая.

— Но Уна ведь уже взрослая, она поймёт тебя, если ты ей всё расскажешь, — произнесла Усаги, схватив ладони женщины, поглаживая их большими пальцами.

— Я не могу, — тут же отрицательно помотала головой Макото. — У неё уже своё представление о жизни. Если я сейчас разрушу привычный для неё мир, она откажется и от своих родителей, и от меня. Она очень ранимая, прямо как ты. Уна живёт в своём небольшом уютном мирке, тихо мечтая о своём, и ей будет очень тяжело плавать в другой реальности.

— В нашу первую встречу ты сказала, что я очень похожа на твою дочь, — задумчиво начала Усаги, переводя взгляд на ночное небо. — Именно поэтому ты оставила меня у себя, а не отправила домой?

— Да, — честно ответила Макото, тоже обращая свой взор наверх. — Мне показалось, что твоё появление в моей жизни для того, чтобы я смогла искупить грехи своего прошлого. И меня бы попросту загрызла совесть, если бы я оставила ещё одного ребёнка. Ты — удивительный человек, Усаги, и я очень рада, что ты осветила собой мой мрачный мир, заполнила собой ту ноющую боль, которая мешала мне спокойно жить. Почти все мои мысли были о тебе, о твоём настроении, комфорте. Да, я каждый день вспоминала свою дочь, но ты занимала собой мою голову не меньше.

— Я тоже тебя люблю, мама, — Усаги вновь порывисто обняла Макото, кладя голову ей на плечо.

— Ты не обязана так называть меня, мы ведь это уже обсуждали, — женщина чуть искоса глянула на Усаги, обхватив рукой её макушку, прижимая сильнее к себе.

— Я сама так хочу, — заверила её Уса. — Тем более, мне всё равно придётся называть тебя подобным образом при Уне.

— Мне стало очень легко на душе, — произнесла Макото после нескольких минут молчания и разглядывания звёзд на небосклоне. — Ой, мне же надо позвонить её отцу.

Чмокнув Усаги в лоб, она порывисто поднялась, намереваясь отправиться в дом. Но на полпути обернулась, обращаясь к дочери.

— Совсем забыла про Тоби, точно всё в порядке?

— Да, просто он немного задел мою гордость, — Усаги поджала губы, вспоминая слова, которые ей сказала Рей.

— Долго не сиди здесь, хорошо? — Макото продолжила свой путь, обхватив себя руками.

Усаги тоже поёжилась от холода, накидывая плед себе на плечи. Чуть оттолкнувшись ногами, она заставила качели слегка покачиваться. Облокотившись на спинку, девушка прикрыла глаза, громко выдохнув. Рей была права, когда говорила, что не ей одной трудно живётся. Не то что бы Усаги считала иначе, но никогда до сегодняшнего дня не задумывалась, что её ситуация, по сравнению с тем, что она услышала — самый настоящий пустяк. Понятное дело, что у каждого человека свой предел, но всё же… Макото смогла ужиться с такой страшной мыслью, добившись многого. Значит, сможет и Усаги, тем более уже так много сделано для этого.

— Поболеть захотелось? — к ней приблизилась Рей, сжав девичьи плечики в своих ладонях.

Усаги чуть наклонила голову, встречаясь с горничной взглядами. Сегодня приоткрылась тайна Макото, следующей на очереди была Рей. Дело было не только в нездоровом любопытстве или желании покопаться в чужом белье. Усаги просто хотелось стать ближе к своим соседкам, лучше понимать, а знание их историй только улучшит это.

— Ты ведь тоже знаешь насчёт Уны? — спросила Усаги, кладя свои ладони поверх рук Рей.

— Да, только, по всей видимости, не настолько детально, как ты, — ответила Рей, опустив свой подбородок на золотистую макушку собеседницы.

— Это потому, что когда-то между тобой и Мако пробежала кошка?

— Даже не надейся, меня на задушевные разговоры тебе не удастся вывести, — усмехнулась горничная, похлопав Усаги по плечам. — Идём, уже поздно. Снова тебя придётся поднимать после обеда. Вот когда-нибудь перестану жалеть, и буду будить в восемь утра, даже раньше!

Усаги притворно состроила обиженную мордашку, поднимаясь на ноги. Быстро схватив плед, она побежала к дому, изредка оборачиваясь на Рей, чтобы продемонстрировать той страх в своих глазах. Но у двери заливисто рассмеялась, увидев выражение лица Рей от её поведения.

— Когда же ты уже повзрослеешь, — беззлобно покачала головой девушка, легонько стукнув Усаги по макушке, но тут же улыбнулась, обнимая рукой за плечо.

— Никогда — лишь бы тебе назло, — пообещала Усаги, проходя внутрь дома.

Девушки тут же перестали смеяться, когда наткнулись на Макото, стоящую возле лестницы с телефонной трубкой в руках. Она улыбнулась им уголками губ, отворачиваясь в сторону, но Усаги успела заметить, что её глаза подозрительно блестели.

— Может, тебе надо помочь? — начала Усаги, обращаясь к Рей, желая оставаться поближе к Мако. Но, взглянув на кухню, поняла, что уже ничего и не осталось делать.

— Спать шуруй, и так сегодня столько всего узнала. Попробуй ещё уснуть с такой информацией, — усмехнулась Рей, подгоняя любознательную девочку к лестнице.

Усаги тихо пробралась в свою комнату, или, теперь правильнее было бы сказать, в их с Уной комнату. Соседка уже спала, раскинувшись чуть ли не на всю кровать, откинув одеяло куда-то на пол. Уса быстро переоделась, думая о том, что на душ совсем не осталось сил, и она лучше искупается завтра. Аккуратно отодвинув конечности Уны чуть в сторону и подняв одеяло, забралась на кровать, укрывая их обеих.

Уна чуть шевельнулась во сне и что-то промычала, переворачиваясь лицом к Усаги. Девушка продолжила спать, а вот её сестре никак не удавалось заснуть. Злюка Рей накаркала, а Усаги теперь действительно не удастся уснуть со всем тем багажом информации, что получила за небольшой промежуток времени. Правильно говорят, меньше знаешь — крепче спишь.

Бережно сжав ладошку Уны в своей, Усаги поудобнее устроилась в постели, стараясь заснуть. Девочка, лежащая рядом с ней, самое дорогое, что есть у Макото. И Усаги постарается сделать всё, что в её силах, лишь бы близкий для неё человек был счастлив.