4. Отчаяние (2/2)

Но когда она проснулась, чувство паники не отступило, только усилилось. Она подорвалась с кровати и тут же ринулась в комнату Усаги. Едва открыв двери, Икуко беззвучно застыла на месте. Тут было пусто… Не только кровать, в которой до сих пор не было Усаги. Пустота была везде: в шкафу, на полочках. Женщина прошла внутрь, прикрывая за собой дверь.

Обстановка угнетала, а на глаза наворачивались слёзы. Она, будто в тумане, подошла к шкафу, на полочках и тремпелях оставалось несколько вещей, преимущественно старые, которые они выбирали вместе. Дочь явно дала понять, что её мама ей больше не нужна.

— Это я виновата… — совсем тихо сказала женщина, медленно оседая на пол. Она подобрала лежащего рядом серого зайца, которого сшила для Усаги. — Я виновата.

Сентябрь, 1996 год.</p>

— Я сказала «нет»! — прикрикнула Икуко, резко оборачиваясь к стоящей сзади дочери. Её лицо выражало в себе большое количество эмоций: раздражение, обиду, разочарование и гнев. — Не смотри на меня так, Усаги. Я ведь не первый раз тебе это повторяю.

— Но мама! Почему нет? Все едут, все! А я одна, словно дура, остаюсь на выходных тухнуть здесь! — дочь обиженно сложила руки на груди, для пущей убедительности надув губы.

— Кто все, милая? Кто все? Он и его шайка? — Икуко отвернулась от дочери, продолжая отбивать кусок сырого мяса молоточком. — Ты вообще думаешь своей головой? Уехать на целые выходные за город в компании взрослых парней. Боюсь спрашивать об их количестве. Совсем мозг не функционирует? Знаешь, одно дело, когда вы там где-то гуляете в парке, кафе. Я же надеюсь, вы действительно гуляете, а не где попало бродите?

— Нет, конечно! — Усаги возмущенно воскликнула. — Мамочка, пожалуйста! Я буду убираться каждую неделю! Нет, день. Да, я буду убираться каждый день! Только отпусти меня с ребятами, пожалуйста. Там будут и девочки.

— Лучше бы об оценках задумалась, — выдохнула Икуко, выкладывая куски мяса на горячую сковородку. — Твоя успеваемость съехала ниже некуда. Мне стыдно выслушивать жалобы.

— Хорошо, я исправлюсь! — Икуко искоса обернулась на Усаги, та переминалась с носков на пятки, невинно улыбаясь.

— Усаги, не в этом дело… — женщина тяжело выдохнула, открыв кран.

— А в чём дело тогда, мам? Почему я не могу поехать? — девочка начинала нервничать гораздо сильнее прежнего.

— Да неужели ты сама не понимаешь?! — вспыхнула Икуко, с раздражением закрывая кран. Она схватила полотенце, остервенело вытирая руки. — Усаги, да там ведь всё будет переполнено алкоголем и ещё невесть чем. Тебе только шестнадцать! Нет, Усаги, я не разрешаю. Скажи спасибо, что отцу не рассказала.

— Что ты мне сделаешь, если я уйду без разрешения? — Икуко вопросительно посмотрела в глаза дочери. Она не могла понять, шутит та или нет. Трудно было сказать. Женщина давно перестала понимать Усаги.

— Запрещу вообще видеться с ним, — холодно отрезала Икуко, открывая дверцу холодильника. Но она тут же перед ней закрылась.

— Ты не посмеешь, — женщина в удивлении приподняла брови. Она ещё никогда не видела столько ненависти в глазах дочери.

— Посмею, — ответила женщина, сведя брови к переносице.

— И что ты мне сделаешь? — с вызовом спросила Усаги, поднимая голову. Маленькие кулачки сжались. — Как же ты мне надоела! Постоянно говоришь, что делать, как. Мне уже шестнадцать лет! Я вольна делать что хочу, как хочу и с кем хочу! Почему мне досталась такая ужасная мать, как ты?!

Икуко сама не заметила, как отвесила дочери пощёчину. Усаги в ужасе округлила глаза, приложив ладонь к покрасневшему участку на лице. Слёзы тут же хлынули из голубых глаз.

— Уса… — выдохнула женщина, пытаясь прикоснуться к дочери. Но та лишь отмахнулась от неё, словно от надоедливой мухи.

— Ненавижу тебя! — прошипела Усаги, стремглав бросаясь к лестнице.

— Иди куда хочешь! Но, когда тебе станет плохо, даже не прибегай ко мне за утешением, — в ответ крикнула женщина, зная, что её слова услышаны.

Она с раздражением обернулась к плите, резко сдвинув сковородку на свободную конфорку. Икуко устало упёрлась руками в столешницу, пытаясь сдержать слёзы. Последние слова дочери эхом отдавались в её голове.

***</p>

— Мама, ты тут? — Икуко отдалённо услышала голос сына, но слова застряли в горле. — Мам, ты в порядке? Мам?

Женщина перевела взгляд на лицо сына. Мальчик смотрел взволновано, но было видно его замешательство — он не знал, что ему делать. Шинго осмотрелся вокруг, слегка нахмурившись. Но Икуко опередила его словами.

— Она ушла, — прошептала женщина, откладывая игрушку в сторону.

— Что это значит, куда ушла Усаги? — спросил Шинго, присаживаясь перед ней на колени.

— Ушла куда-то, — пожала плечами женщина, — Усаги ушла и больше не вернётся.

— Я звоню папе, — уверенно заявил Шинго, выбегая из комнаты.

Икуко не могла шевельнуться, что-то сказать. Она продолжала осматривать детали комнаты. Усаги оставила всё, что напоминало бы ей о семье. Женщина будто провалилась в глубокую и тёмную пропасть, из которой нет выхода. Интересно, как давно она там, и всё, что было до сегодня — иллюзия?

Может, если бы она была с Усаги мягче, то ничего бы не случилось? Дочь ведь доверилась ей, а она вспылила. Но… она ведь просто хотела уберечь. А в итоге сделала всё только хуже.

— Мам, папа сможет приехать только послезавтра, — в комнату вернулся Шинго. — Не сиди на полу, вставай.

— Надо же тебя покормить, я совсем забыла, — спохватилась Икуко, но всё равно ощущение опустошенности не покидало её. — Сейчас покушаем.

— Успеем ещё. Папа сказал, что нам следует позвонить подругам Усаги. Она обязательно найдется, — Шинго порывисто обнял женщину.

— Я… я не знаю, с кем она дружит, ты же видел, как мы с ней общаемся, — Икуко обняла сына в ответ. — Но я припоминаю Нару, которая ещё со средней школы. Но… я не знаю, как с ней связаться.

— Может, у неё где-то должна быть телефонная книжка, — предположил мальчик, подходя к столу, переполненному различными учебниками, тетрадями, бумажками. — Это же дурочка Усаги, тут обязательно что-то подобное есть.

Икуко наблюдала за сыном, но, кажется, мысли её были вдалеке отсюда. Она продолжала перебирать всевозможные варианты местонахождения дочери. Пусть с ним, лишь бы была в порядке.

— Смотри, я нашел что-то, — воскликнул мальчик, выводя Икуко из прострации. Её будто окатили ледяной водой.

Женщина вырвала блокнот из рук сына, пролистывая страницы. Это было что-то вроде ежедневника: разные записи, черновики, номера телефонов на различных страничках. Ей попалось страниц десять, изрисованных сердечками, надписями о любви. А после них оказались номера. Нужного не было, но и имеющиеся подходили.

— Шинго, дай телефон, — приказным тоном сказала женщина, протягивая руку. Дрожащими руками она нажимала на цифры.

— Кто это? Откуда у вас этот номер? — раздался голос после гудков.

— Ко Ятэн? Это миссис Цукино, мама Усаги, — сказала женщина. Ответом ей стала тишина, но хотя бы не бросили трубку. — Где она? Она с ним, да? Просто скажи, что с ней всё в порядке. Я не заставлю её возвращаться домой. Просто скажи, пожалуйста…

— Усаги… — наконец прозвучал ответ, но с промежутками. — Она полетела другим рейсом… И этот самолёт разбился. Простите, миссис Цукино.

Икуко выронила телефон, прикрыв рот ладонью, чтобы ненароком не закричать. Свободной рукой она схватилась за край стола, но ноги еле держали её. Почему? Почему это случилось именно с её Усаги?

— Мам, что он сказал? — спросил Шинго, схватив её за руку.

— Он говорил что-то о самолёте, который разбился. И там была Усаги. Она…