Часть 2 (1/2)

Через несколько лет Кристина забеременела. Эрик был счастлив, очень. Первую неделю, после того, как Кристина сообщила ему об этом, он не мог поверить, что скоро станет отцом. Но к шестому месяцу беременности, когда он вернулся домой, Кристина встретила его с ненавистью и гневом. Она была недовольна абсолютно всем, упрекала. Эрик принял это за чистую монету, и решил, что после он даст ей развод, но не оставит на произвол судьбы и будет всячески помогать ей и ребёнку, даже если она его ненавидит, ей будет нужна помощь. Он ведь знал, что счастье не продлится долго.

Но вот прошло полдня, он проведал её в их спальне, собираясь сказать о разводе. Не успел — Кристина заплакала. Девушка извинялась и попутно объясняла, что гнев был вызван ребёнком внутри, что это не было её истинными мыслями, всё, что наговорила — ложь. Просто это гнев на Эрика, ведь из-за него она в таком положении, что временно придётся забыть о карьере певицы, что сидит целыми днями дома, словно пленница (именно на этих словах Эрик подумал, что также вёл и он себя в доме на озере, обещая никогда не выпустить её наверх, чего, разумеется, никогда не делал).

— Но ты… всё равно любишь меня? — осторожно спросил он.

— Да, — всхлипнула она. — Прости, что накричала на тебя… Ты не виноват, то есть, виноват, но я тоже хочу этого ребёнка и…

Обнимая Кристину, мысли о разводе пропали, а вот стыд появился — за себя, за гнев в доме под Оперой. И как только она это терпела? И, видимо, его очередь терпеть. Ради неё и их ребёнка.

Если днём гормоны в ней бушевали и гневались, то ночью… Эрик предпочёл бы спать в гостиной, даже на кухне, но определённо не с Кристиной. Ночью в ней просыпалась нимфоманка, охочая до постельных утех. Это могло бы быть приятной новостью, но секс с ней, когда живота ещё не было видно, было нормально, хотя бы потому, что он долгое время об этом и не знал, но сейчас животик уже виднеется, и Эрик боится, что малышу хоть что-то повредит, боится раздавить его своим весом во время секса или сна. Самое главное, что даже глубокой ночью, дожидаясь, пока он уснёт, Кристина продолжает поползновения, надеясь возбудить его. Правда в том, что он всегда возбуждён рядом с ней, но старается не потерять самоконтроль. Первый раз это было даже почти терпимо. Он полагал, что ей нужны только поцелуи, и что она сама понимает, что в её положении это будет по меньшей мере неудобно. Когда её рука опустилась на ремень его штанов, оглаживая дразнящими движениями между ног, Эрик чуть с постели не упал, догадываясь, что ей хочется большего.

С горем пополам наступил срок.

Эрик, что сидел на стуле рядом с постелью, смотрел только на Кристину, держа её же за потную руку. Поддержка зрительного контакта друг с другом помогала им чуть меньше волноваться. Но это не мешало Эрику молиться всем богам и демонам, чтобы Кристина не умерла во время родов — зря он однажды разговорился с повитухой, что поведала о несчастных сиротах, в одночасье оставшихся без матери. Повитуха, напоминавшая доброжелательностью мадам Жири, умело приняла роды, а когда послышался детский плач, Эрик плотно закрыл глаза.

— Поздравляю! У вас крупный здоровый мальчик! — запеленав плачущее дитя, она бережно передала живой свёрток Кристине и ушла, оставив родителей наедине со своим дитя.

— К-кристина… он ведь не получил моё проклятье? — осторожно спросил Эрик, всё ещё не открывая глаз.

Девушка, хоть роды и сильно утомили её, хихикнула.

— Взгляни на него! Наш сын прекрасен, Эрик!

Медленно и неуверенно он открыл глаза. Кристина укачивает ребёнка на руках, отчего тот успокоился и что-то лепетал. То действительно прекрасный малыш. Круглое личико, чёрные волосики, большие глаза — наверно, таким мог бы родиться и сам Эрик, без дефектов. Ребёнок похож на него и Кристину.

Мужчина открыл рот, несколько секунд не в силах сказать хоть слово.

— Это… мой… наш… — неразборчиво пробормотал он.

— Да. Наш сын. Хочешь взять его на руки? Только сними маску, как обещал. И не бойся — гляди, он сам тянет к тебе руки.

Девушка думала, что муж будет сопротивляться, сказав, что дьявол не должен брать на руки ребёнка, но он молчал, и Кристина передала сына Эрику, что всё ещё был в прострации, но лепечущий рядом с ним малыш привёл его в чувство. Кристина сама сняла с него маску, и слёз от их маленького Густава не последовало. Эрик поднялся со стула и несколько минут просто ходил по комнате с младенцем на руках. Затем присел на кровать рядом с Кристиной, обнял сына крепче и расплакался. В его слезах были и боль, и радость — Густав его не боится, он видит лицо папы и просто смотрит, продолжая лепетать. И то, что ребёнок от него родился нормальным, в чём, безусловно, большая заслуга Кристины. Но нет совсем никаких дефектов, даже мелких, он здоров. Он…

Ребёнок в его руках начал ворочаться и всхлипывать. Испугался! Нужно срочно вернуть маску!

Кристина погладила мужа по спине, поняв ход его мыслей.

— Мадам Жири говорила, что дети чувствуют неуверенность своих родителей, оттого и плачут — они думают, что взрослый рядом не может их защитить.

Эрик постарался подавить слёзы, чтобы проверить, и был уверен, что малыш расплачется сильнее, но постепенно мальчик успокоился. В его руках.

Мужчина, уже без слёз, снова обнял сына, что просто лепетал, глядя на отца.

Где-то через пятнадцать минут Густав снова заплакал, и очень сильно.

Эрик, боясь, что не справляется, в надежде взглянул на жену — её мадам Жири наставляла больше, чем его.

— А что теперь? Я не хочу, чтобы ты или он плакали, мой Ангел, помоги…

— Дай мне его. Думаю, он единственный из нас, кто знает о чувстве голода. Он просто голоден, Эрик.

Бывший Призрак передал сына матери, что также бережно взяла его и стянула сорочку вниз так, чтобы обнажить плечо и грудь, для удобного доступа малышу к молоку.

Пока сын приник к её соску, а Кристина испытывает новые ощущения — в этот раз ощущение беззубых дёсен малыша на своей коже; Эрик жадно смотрит на оголившиеся участки тела супруги — три месяца быть рядом с ней, но не иметь возможности даже поцеловать её — иначе поведение нимфоманки не заставляло себя долго ждать — за это время он изголодался по ней ещё сильнее.

Спустя полчаса Густав уснул, и Эрик отнёс его в детскую, в его кроватку.

Эрик, как и Кристина, тоже был без сил — они оба не спали всю ночь, а роды закончились только под вечер; вернувшись в спальню, сел на кровать, обняв жену за талию, уткнувшись лбом в её плечо.

— Спасибо, Кристина, спасибо… ты родила и выносила моего ребёнка… я никогда не думал, что мне выпадет счастье быть отцом. В этом ребёнке частичка меня и тебя… И только благодаря тебе наш сын родился обычным, красивым…

— Я ведь не одна в этом участвовала. И ты сам знаешь, для меня это тоже очень важно. Только, мы выбирали имя для мальчика, но что, если бы родилась девочка? — она погладила мужа по плечу и поцеловала волосы.

Эрик всхлипнул, уже несколько лет его плач был коротким; ответив:

— Мелоди.

— Что? Мне нравится, но почему именно это имя?

— Ты сказала, что хочешь, чтобы музыка звучала каждый день, чтобы нас окружала музыка. И разве не чудесно, что имя нашей дочери тоже будет связано с музыкой? — Эрик поднял голову и взглянул жене в глаза.