Глава 1: «лицезреть желаемое» (2/2)

Легенда так же прекрасна, как и аромат цветка: слегка сладковатый, с ноткой полевых цветов, шиповника и ненавязчивого океанского бриза, словно находишься у берега моря. Цветок дельфиниума по своему завораживает, заставляет жадно вдыхать аромат, закатывая глаза, не отрываясь от человека с подобным феромоном. Но в данном даре есть и обратная сторона — он ядовит.

Весь Тэхён пропитан ядом. Цветок дельфиниума это настоящий опьяняющий эликсир, что в состоянии довести до сладостного безумия, но в тоже время чёртового проклятия. Будучи ребёнком, человек просто не в состоянии контролировать феромон, из-за чего жизнь становится каторгой, а взрослея, приходит осознание, что многие вещи из прошлого не в состоянии исправить из-за тех самых «а если бы...»

«А если бы я сдался...»

«А если бы не боролся...»

«А если бы отдался в их сети...»

Гертрудис, в переводе с испанского «Сила копья» — это главный университет Центра, который является одним из лучших учреждений как в городе, так и в стране. Место в котором обучают будущих глав компаний, наследников семейных бизнесов, а так же, безусловно, желающих стать Капо<span class="footnote" id="fn_32884573_0"></span> в «Коза ностра», хоть и на данных должностях находятся самые доверенные люди мафии.

«Коза Ностра» — это огромное влиятельное общество, правящее в стране, глава которых разместился в самом Центре, выходящий с цепными псами и парой десятков огнестрельных под пазухой. Ещё каких-то семь лет назад главой был Сальваторе Риина<span class="footnote" id="fn_32884573_1"></span> — мужчина шестидесятисемилет, уважаемый, жесткий, но со старыми взглядами на жизнь, не дающий света новым «росткам».

За что и поплатился, от руки собственного консильери.

Теперь же на полных правах босса, его место занимает старший сын мужчины, от мужа корейца, который, к сожалению, скончался при родах второго ребёнка. Братья Чон-Сальваторе, имеющие двойную фамилию из-за большой любви мужчины к супругу, теперь во главе которых находится старший — Чонгук, при том, что его младший на пару лет брат — Хосок, его консильери, а так же тот, кому он доверяет больше, нежели самому себе.

При вступлении во главу семьи, всего за каких-то пару месяцев старший снёс старых капо, а так же часть солдат и всех старых приспешников. Все, кому он не доверял или же просто видел, что те ни имеют пользы для семьи, были изгнаны. Но те, кто находится среди подчинённых и так понимают, что в мафии нет такого термина как «изгнан» или «уволен». Всех их просто сносят до белого листа<span class="footnote" id="fn_32884573_2"></span>.

Всего за семь лет, при Чоне-старшем, многое изменилось, и уж точно не в пользу жителей соседних районов и всей страны. Центр цветёт и обрастает новыми бутиками и новостроями. Центр — это внешняя картинка, приглашение для влиятельных лиц и иностранных партнёров, в то время как соседние районы страдают от обыкновенных крыс на улице, а так же людей, что так и норовят перерезать глотку за пару купюр. Такова жизнь, в которой ты хищник или добыча. Третьему не бывать. Ты либо имеешь деньги и стоишь на головах, либо лежишь под той самой ногой, харкая кровью и несправедливостью мира.

***</p>

— Я буду краток, — Тэхён плюхается в высокое кресло, а за спиной запирается массивная дверь под замком из отпечатка пальца. В помещении приятно холодит кожу, в отличии от жаркой вечерней улицы. — Центральные псы начали вынюхивать улицы.

— Поэтому я и просил повременить с ювелирником, — не ожидая иного исхода, констатирует Мин Юнги. — Но даже так, они не смогут выйти на тебя. При условии, что ты не будешь светиться. Ты же не будешь? — в упор глядя на Кима.

Тэхён лишь отпивает морковный сок, молча задумываясь.

— Юнги-я, — тянет Пак, — ближайшую неделю мы оба не вылезем из постели, ты же сам знаешь...

— Я чувствую, — тянет носом Мин, улавливая слабые нотки феромона сквозь миндальный парфюм. — Ты не думал найти постоянного партнёра? С каждым разом всё хуже и хуже. Я беспокоюсь, Тэ. Будь моя воля, я бы и сам тебе помог, но ты ведь в курсе. Я просто не смогу, моя сущность не в состоянии переступить через себя...

Чимин давно сдался предлагать Тэхёну найти партнёра, ведь как и сказал Юнги, с каждым новым разом, Тэхёну всё сложнее. Приходиться принимать сильнодействующие вещества, и это абсолютно не безопасно для его организма и здоровья в целом. И будь он в состоянии подпустить настолько близко человека, того, с кем хоть и раз в пару месяцев, но придётся делить постель, ведь помощь Чимина хоть и ослабляет боли, но даже так он не имеет настолько подавляющего феромона, для того, чтобы лишь одним ароматов приструнить Кима.

— Юнги-хён, я благодарен Вам с Чимином за всё, что Вы делаете. То, что Вы находитесь рядом — уже многое решает. И за то, что Вы ещё не раз сделаете. А Вы сделаете, не спорь, — не даёт вставить слово старшему. — Я не расплачусь до конца жизни. И в том, что ты не сможешь продержаться подо мной, нет твоей вины, — спокойно поясняет, замечая как Юнги, вздыхая, сдаётся. — Чимин-а, ты уверен, что я не пробужу твою течку? — Пак нервно прикусывает губу. — Я не могу каждый раз рассчитывать на твою...

— Ты ведь помнишь: твоя боль — наша боль, — заглядывая в глаза Тэхёну, успокаивая. А после переводит взгляд на Мина. Тот же с теплотой во взгляде наблюдает за обоими парнями. — Так было и будет всегда. Я — твои руки, Юнги-хён — твои глаза, а ты — наша семья.

Мин спокойно усаживается перед Паком, приобнимающим Тэхёна, и сам же не сдерживаясь, сгребает тех к собственной груди, укладывая подбородок на плечо Кима, чувствуя лёгкие нотки дельфиниума, в то время как от Чимина несёт тем самым парфюмом и собственным ароматом незабудки. Его маленькие (смотря на Кима, что на пол головы выше его, он бы поспорил) цветочные мальчики. В свои неполные восемнадцать он наткнулся на ребёнка. Тот на вид был тросточкой: тоненький и весь в мелких царапинах и открытой раной на животе. Как позже оказалось, из-за того, что он бежал через лес не разбирая дороги.

Пытаясь спастись от самосуда, от разъярённого альфы.

Окровавленные ступни без обуви и носков, тоненькая мокрая футболка и шорты в крови и грязи. Огромные напуганные глаза, но смотрящие с надеждой. Надеждой, что его не убьют, не тронут, что ему не сделают больно. Ведь в этом месте, именно здесь, на Южном районе, у старого панельного дома с мусоркой у стены, среди одинокого столба, где давно перегорел свет и пробежала мышь в поиске еды, среди глубокой ночи, Юнги и наткнулся на двенадцатилетнего ребёнка по имени Ким Тэхён. Не осознающий, что происходит, но даже так, пытающийся отползти и защититься. Вытащивший металлическую зажигалку, собираясь обиться в случае чего.

Как-будто бы, этот кусок с бензином ему помог против альфы, выкидывающем бутылки из под пива.

— Я не сделаю больно. Я только хочу помочь, хорошо, малыш? — мягко произнёс тогда Мин, а Тэхён, имея бы больше сил, сбежал бы, но не в ту ночь, когда встретил альфу с успокаивающим ароматом кедрового ликёра, который не пьянил. Он смог обрести старшего брата, опору и единственного альфу, которому действительно доверился.

— Просто будь осторожен, — просит Юнги, хоть и понимает, что это не зависит от него. Люди «Коза ностры» уже рыскают по городу, а особо тупые так и спрашивают на прямую знает ли кто-то о событиях прошлой ночи в пентхаусе Луиса. — Оба. Будьте осторожны, оба. Иначе надеру зад, не смотря на то, что ты уложишь одним пальцем, — тыкая в бок Пака. — А за тебя вообще молчу, — переводя взгляд на Тэхёна, а тот лишь сдержанно улыбается, кивая.

Юнги ещё тот ворчун и холодная глыба, но только не с этими двоими.

— Спасибо, — шепчет совсем тихо, доверяясь семье, а после высвобождается из объятий, тут же меняясь в лице, отбрасывая слабость, переходя к тому, ради чего и попросил собраться в главном помещении. — Хоть я и вызвал переполох, заставив псов рыть ямы. Это того стоило и мне удалось достать это, — постукивая по столу, на котором с самого начала покоилась тонкая чёрная папка. Юнги с Чимином в неверии переводят взгляд на папку, а после снова на Кима. — Да, это именно то, о чём Вы подумали.

— А так же то, из-за чего ты можешь лишиться жизни, — выдыхает Юнги, потирая переносицу. Уже зная, что может быть в этой крохе. — Пожалуйста, Тэ, скажи, что это не компромат на главенствующую семью. Скажи, что это чёртовы скрины порно или ещё какая-то херь...

— Это скриншоты с порно, — спокойно, слишком спокойно, соглашается. — Но мои слова не изменят содержимого папки, а точнее флешки. Здесь лишь часть в бумажном формате.

— То есть, здесь, — указывает Чимин, — то, что стоит нам жизни? Как хорошей, так и гроба на ближайшие... бесконечно?

— Именно, Мини. Но не нам, а мне. Я не собираюсь рисковать Вами, так что не вздумайте выкинуть что-то перед казанскими псами, — у обоих оказываются распечатанные записи и видео с кусочками занимательного содержимого семьи Чон-Сальваторе. — После того как прочтёте, — в руках оказывается потрёпанная серебренная зажигалка с изображением мотылька, а сигарета зажимаясь между губ и затем табак потрескивает от огонька, — как всегда, — Чимин отдаёт один из листов, который Ким подпаливает огоньком, — следует тщательно вымыть руки, — и речь идёт вовсе не о руках, а о следах на них.

С той самой ночи у ювелирного бизнесмена, у которого были не только переломы, но и умело отрезанный палец для того, чтобы использовать отпечаток, а так же отпёртый скрытый сейф с компроматом в маленькой флешке, который он готовил не первый год. Тэхён впервые испытывал дрожь в конечностях, но не от страха, а от предвкушения.

Отыщет ли охотник, ночного мотылька?

Или мотылёк успеет раствориться среди ночной бесконечности небосвода с путеводной звездой? Тэхён крепко затягивается, ощущая нарастающую боль в висках, но сигарета немного притупляет новый импульс, а в изумрудной комнате лишь спёртый запах жжённой бумаги, табака и ядовитого феромона дельфиниума.

Жизнь — это игра, в которой выигрывает тот, кто первый понял, что правил в ней нет.</p>