"Л" (часть 2) (1/2)
— Не говори официально. Я младше тебя.
— Нет, я простолюдин, поэтому мне удобнее говорить уважительно по отношению к другим в академии.
Елена точно знала, что все это значило. В академии статус был важнее иерархии старший-младший. Причина заключалась в том, что простолюдин не мог обвинять младшего из знатной семьи в том, что он старший. По этой причине к большинству простых людей относились с честью независимо от ранга.
— Вы думали об этом? О том, что я сказала.
— …
Рафаэль приутих. Наступило молчание, но Елена ждала его ответа. Но в конце концов он не смог ответить.
— Наверное я пришла сюда слишком рано. Подумайте об этом чуть больше, сэр.
Елена без колебаний обернулась. Ей очень хотелось завербовать Рафаэля, как можно скорее, но сейчас было не время.
«Я буду ждать тебя до тех пор, пока сам не сломаешь скорлупу.»
Когда Елена в первый раз оказалась в этом мире, Рафаэль был в рядах великих мастеров того времени. Но теперь ему чего — то не хватало. Возможно, искренности в обращении с картиной.
— Я признаю… свою ошибку.
Елена, которая собиралась открыть дверь и уйти, остановилась.
— Я думал об этом с самого вечера. То, что я рисовал, и то, что я хотел нарисовать.
Елена повернулась и посмотрела на него.
— Так ты нашел ответ?
— Нет. Поэтому, я сейчас безумно расстроен.
Глубокие глаза Рафаэля показали проблеск безумия, через которое он прошел. Оглядываясь назад, можно сказать, что эти неприятности начались задолго до праздника. Когда он поступил на факультет искусств, его проблемы усугубились. По мере того, как он начал слышать и вступать в контакт с большим количеством людей, у него постоянно возникали вопросы.
«Правильно ли я рисую? Почему я пытался нарисовать его так, чтобы удовлетворить вкусы других людей? Что я хочу показать на картине?»
У Рафаэля росло недоверие и он достиг состояния, которое мы наблюдаем сейчас. Но он снова встретил Елену, которая спросила его, чего он хочет.
— Мне стыдно, но могу я попросить тебя об услуге?
Рафаэль встретился глазами с Еленой, которая медленно смотрела на него. Глубокие глаза за линзами почему-то заставили его чувствовать себя комфортно.
— Можешь посмотреть на мои картины… хотя они и незаконченные?
Просьба настолько вежливая, что она впал в отчаяние. Маленькие губы Елены раскрылись, когда она молча смотрела на Рафаэля.
— Насколько я могу быть полезна.
***</p>
Помимо улучшения мощи страны, коалиция трех наций расположена в северной части континента. Королевство Дайан, Королевство Кловен и Королевство Белкан. Три страны открыли свои культурные ценности и объединили свои валюты, чтобы конкурировать с империями и королевствами, захватившими контроль над континентом. Три нации, каждая из которых специализировалась на железе, древесине и пшенице, тесно сотрудничали, чтобы создать институциональную структуру, которая поощряла активность торговцев, чтобы покупать то, что им нужно, в бесплодных северных регионах.
В результате Трехсторонний союз, выстроивший коалиционный фронт и просуществовавший более ста лет, несмотря на то, что он был небольшой страной, теперь был признан одним из мощных центров влияния на континенте. Благодаря этой ободряющей политике Коалиции трех наций Торговая палата Castrol смогла войти в десятку лучших на континенте, используя столицу Белканского королевства в качестве своей базы.
— Как это? Это не болезнь, не так ли?
Доктор внимательно наблюдал за Лучией, лежащей на кровати в сильной лихорадке. От энергичной фигуры, так взволновавшейся поступлением в академию, не осталось и следа, и нигде не было видно ее бледного испуганного лица.
— …Боюсь, это Северная лихорадка.
Эмилио откинулся на спинку стула, его ноги расслабились после диагноза доктора. Он сжал руку Люсии, страдающей от лихорадки.
— В мире нет неизлечимых болезней. Я как-нибудь это исправлю.
С того дня Эмилио сидел у постели дочери каждый день и давал ей клятву. Эмилио мобилизовал все финансовые ресурсы, связи и влияние Castrol, чтобы вызвать врачей и найти лекарство. Полмесяца спустя Эмилио был разочарован. Он понял, что даже те деньги, которые, как он считал, могут сделать все, не имели смысла. Но он не сдался. Он уже позволил своей жене умереть раньше него, но он не был уверен, что сможет выжить после того, как умрет его дочь.
Поскольку его мысли были сосредоточены на Лючии, было вполне естественно, что работой он пренебрегал. В офисе была куча деловых документов, которые должны были быть просмотрены. В это время к нему пришло письмо с пометкой «срочное».
Это была чистая удача, что он пришел прочитать письмо, которое обычно проигнорировал бы. Прочитав письмо, Эмилио встал со своего места и закричал.
«Получите цветы ламинергии прямо сейчас! Я заплачу вам столько, сколько скажете, но как можно скорее!
***</p>
Елена, переодетая Лючией, регулярно посещала студию Рафаэля. Там они повесили незаконченные картины и успели их пересмотреть.
— Это моя ранняя работа «Сломленная вера».
«Сломленная вера» хвасталась высокой степенью совершенства до такой степени, что слово «неполная» здесь было лишним. Крестьяне, которые находятся в поле, и собор в далеком остроге метафорически выражают отчаяние крестьян.
— Что вы думаете?
Рафаэль осторожно спросил Елену.
— Вот тут.
Елена указала на обшарпанный собор на картине.
— Перспектива выделяется.
— …!
Она говорила прямо, но Рафаэль не мог не удивиться. Елена указала именно на ту часть, которую Рафаэль хотел выразить с наибольшей силой.
— Может быть, это вид с высоты?
Когда картины Рафаэля были названы шедеврами эпохи, многие художники проанализировали и определили его приемы. Было дано название «Воздушная перспектива».
— Это потому, что вы не замечаете действия воздуха.
— Действие воздуха?
— По мере того, как объект удаляется, оттенок добавляет синий и уменьшает насыщенность. Он должен основываться на исчезновении контура объекта, но вы его пропустили.
Хотя ей не хватало способностей к рисованию, теоретический уровень Елены был высок. На заре эпохи Возрождения от женщин требовалось иметь глазомер и понимание живописи, и это был навык, который они должны были приобрести.
— …
Отзыв Елены не был ни вопросом, ни ответом, но Рафаэль промолчал. Чем дольше это продолжалось, тем больше это беспокоило Елену.
— Я прозвучала слишком абстрактно?
К несчастью для Елены, это была лучшая помощь, которую она могла оказать. Она была знакома с теорией, но не была достаточно компетентна, чтобы объяснить ее, даже чтобы привести прямой пример.
— Прости, но не могла бы ты дать мне время побыть одному?
— Что? Да.
Рафаэль сидел перед мольбертом и мучился от того, что он чувствовал. Елена, постояв некоторое время неподвижно, тихо вышла из студии, чтобы не мешать.
— Должно быть, я ошиблась.
Пять дней спустя. Елена, считавшая, что дала Рафаэлю достаточно времени на размышления, вернулась в студию. Рафаэль выскочил, чтобы открыть деревянную дверь. Движение было настолько быстрым, что Елена немного отпрянула.
— Сюрприз. Ты ждал меня?
— Не знаю даже что сказать.
Рафаэль кивнул и показал ей картину на мольберте.
— Я работал по совету мисс Люсии. Получилось лучше?
— …!
Когда Елена увидела картину, она была ошеломлена. На ней была изображена одинокая хижина в темном лесу, но перспектива леса впереди и хижины позади была очень хорошо передана.
— Он называется «Черный дом». Я старался максимально передать воздушную перспективу. Ощущается лучше?
— …Это достойный уровень.
— Я знаю это. Я должен был уделить немного больше внимания окраске.
Рафаэль немного поразмышлял, вспомнив, что он был скорее неадекватным, чем разочарованным.
— Нет, я имею в виду, что это не приличный уровень, а уровень, который отлично подчеркивается перспективой.
Елена почти протестовала. Она не могла не признать его гениальность.
«Эта техника изначально была разработана Рафаэлем, но я не ожидала, что он выучит ее всего за несколько дней.»
Уровень гениальности ведущих мастеров Возрождения превосходил воображение Елены. Рафаэль начал с перспективы и стал совершенствовать застойную технику.
— Здесь, если вы используете свет и тень для сохранения контраста, вы сможете получить более трехмерный эффект.
Елена указала на части картины, которые не очень хорошо получились, в меру своих возможностей. Она научила его дополнительным методам, основанным на теории искусства, определенной будущим. Каждый раз Рафаэль глубоко задумывался, и Елена тихо уходила из мастерской, чтобы не беспокоить его.
А через несколько дней снова приезжала.
— Я пытался выразить трехмерный эффект различными способами, как вы мне советовали ранее, нормально получилось?
— …
Она просто восхищалась его гениальностью. Всего за несколько дней он усовершенствовал метод выражения контраста. В возрасте 21 года гений в Рафаэле был безграничен.
Однако, несмотря на быстрое совершенствование технического совершенства, в живописи Рафаэля не хватало чего-то невыразимого. Это явно была картина, которая была безупречно хорошо нарисована. Она также видела, что он старался выразить то, что чувствовал: усталость фермера, психологию отчаявшейся женщины, одиночество природы.
— Я не чувствую души.
Оболочка есть, ядра нет. Был писательский замысел, но глубина выражения была мелкой. Замечание, о котором говорили критики, очень поразило Елену. Возможно, это было потому, что он был еще молодым человеком в позднем подростковом возрасте. Это чувство, которому все еще не хватает внутренней глубины, чтобы рассмотреть и отразить религию, мораль, эмоции, величие природы и культурные перспективы.
— Ты до сих пор не чувствуешь души в картине?
— Да, извини.
Когда Елена честно ответила, Рафаэль тоже кивнул, как будто соглашаясь.
— Мне стыдно за себя. Ты не торопишь меня, но я не могу оправдать твоих ожиданий.
Рафаэль был спокоен, несмотря на то, что не мог поместить душу в важную картину. Нет, он просто притворялся, что выглядит так. Елена видела, как он расстроен.
— Не вини себя. Духовное развитие всегда сопровождается болью.
Елена утешала Рафаэля, который смотрел на нее.
— Мне каждый раз стыдно. Ты определенно моложе меня, но чувствуешь себя взрослой.
— Значит ли это, что я выгляжу старой, сэр?
Елена пошутила в ответ, как будто она была новой ученицей в академии. Для Елены, Рафаэль был единственным человеком в ее прошлой жизни, к которому у нее не было плохих чувств. Кроме того, Рафаэль был добрым человеком. В прошлой жизни она чувствовала себя непринужденно, когда разговаривала с ним, и сейчас было то же самое. Только во время этих разговоров с ним, она могла снять напряжение и на некоторое время сохранять стабильность своего тела и разума.