Глава 9 (1/2)

Журчание чистого ручейка сливалось с пением ночных птиц. Ароматный, словно бархатный воздух ласково ласкал тело, уделяя особое внимание щекам и волосам. Я спокойно улыбнулась, в груди рождался нежный, пульсирующий огонек. Он будто маленькая птичка только проснулся ото сна и открыл глаза, поражаясь красоте вокруг, загораясь и снова погасая. И от его «метаний» тепло толчками распространялось по телу. А я еще не проснулась. Нет, неправильно, я как раз заснула… словно специально для того, чтобы очутиться где-то в другом месте. Словно совершенно другой мир раскинулся передо мной стоило открыть глаза.

Когда я закрывала глаза, засыпая, за маленьким окошком завывала буря, а песок злыми волнами ударялся о стекло. Настолько сильно, что оно жалобно стонало и дрожало. Было настолько холодно, что даже стащенные из комнат Хаяте и Рея одеяла не спасали. Когда я открыла глаза в своем сне — я открыла глаза в мечте.

Под ногами — заросшая дорожка из гравия, на которой кое-где выглядывала травка, навострив стебельки вверх, словно пытаясь достать до самых звезд. Вокруг шуршат кроны деревьев: большой дуб раскинул ветвями во все стороны, листва обрамляет могучий ствол. Дуб огромен, стар, скрипит и словно разговаривает с ветром — он как будто вышел из сказки. Перед ним — огромная поляна, на которой мелькают светом ночные цветы. Справа весело журчит ручей, в водах отражаются звезды и таинственный свет Луны. То тут, то там, стайками взлетают к небу сотни светлячков, на миг становясь сияющими облаками.

И я будто растворяюсь в пространстве, чувствую себя как дома. Дышу этим местом, а оно дышит мной. Принимает, понимает полностью и без остатка как объятия мамы. В первый раз это место приснилось мне года два назад: таинственное, красивое и отчего-то печальное. Сердце иногда замирало от тоски во время прогулок по лесу, плавно перетекающего в заброшенную усадьбу с белыми колоннами и гербами моей семьи на них. Этот же сон иногда снился и Рею. И мы оба здесь отдыхали, хотя и не понимали, что это за место. Но нам было хорошо и спокойно, а это главное. Не так ли?

Неделю назад Рей и Хаяте ушли с Канкуро, Ма-тян и внезапно вернувшимся Шукаку на тренировку джитсу воды в страну водопадов. То место считалось лучшим для тренировок водников, да и у Суны с местным дайме договор. Как-то Гаара спас его дочку от разбойников, и тот, будучи человеком достойным и благодарным, нередко после этого помогал Суне. Достоинство, умение благодарить — редкие качества для так называемого «благородного», но что есть, то есть. Даже мне хотелось бы познакомится со столь удивительным реликтом, как этот «батя». Впрочем, Темари мне шепнула, что «батяня» в одно время был движим пламенным желанием выдать дочку за Гаару. Но желание быстро сошло на «нет», стоило ему увидеть одно из особо опасных джитсу Казекаге собственными глазами. Дайме впрочем оказался верен своему слову, а Гаара вздохнул с облегчением.

Итак портретики различных молодых и не очень особ регулярно поступают к нему через руки старейшины Фей. От сей старейшины, надо сказать, бегают практически все молодые представители кланов Суны. Сама Темари как-то стала свидетельницей того, как благовоспитанный Казекаге, только услышав голос Фей, с небывалой до этого прытью сиганул через маленькое окно резиденции под гогот Канкуро. Канкуро смеялся недолго, Темари напомнила ему о том, что он как бы сам молодой представитель клана. И рассмеялась. Братишка ойкнул и попытался выйти в окно вслед за Гаарой. Только вот таз у парня оказался несколько больше гаариного. И Канкуро-таки пришлось выслушать старейшину, пока его, смеясь, выковыривали Баку и Темари. Темари периодически наблюдала за цирком-шапито, а Канкуро косил полный зависти взгляд на сестру: пару она себе выбрала сама, хоть самому Гааре пришлось очень потрудится, чтобы помолвка состоялась. Не любили суновские старейшины ценный генетический материал другой деревне отдавать. Пусть и любимым союзникам.

Темари предупреждала, что нас с мальчиком цирк-шапито ожидает после экзамена. Когда себя покажем. Но лично я надеялась, что обо мне забудут и не будут лезть со своими средневековыми глупостями. Тем более, больше всех интересовал старейшин Суны Хаяте, что вполне логично. Но он среди нас самый пофигист, и вывести его из себя сложновато. Подозреваю, что он не будет париться, и просто будет посылать старейшину Фей с ее делегацией в пешее эротическое.

Так вот, я искренне считала, что являюсь существом самостоятельным и самодостаточным… но вся моя самость улетучилась на второй же день. Я скучала как безумная по своим парням, даже тренировки особо не спасали. Без них мне было некомфортно и неспокойно, я все время волновалась, что с ними могло что-то случится. Хотя максимум, что с ними могло случится «не такого» — так это Канкуро потащит мальчиков в бордель. Я подслушала, как Канкуро хитро шептался об этом с Баку. Оба по какой-то причине считали, что все мальчики ниндзя должны проходить через подобные «тренировки». Для Канкуро этот метод был вполне в его стиле. Я даже не удивилась. А вот Баку, идеального семьянина, безумно любящего своих дочек, вот это все явно не походило. Не вязалось. Все мужики извращенцы. Ага. Только вот сенсей выбрал себе явно плохих подельников в столь нелегком и деликатном деле.

Вокруг Рея итак крутилось дохрена и больше девок. В Суне поклонниц он начал привлекать еще с первой недели пребывания. И дуры летели к нему, словно мотыльки на огонь. Хочешь — выбирай любую, большинство из них было готово буквально на все. Рей уже в академии вкусил, что это все такое и как-то не особо вдохновился. И искал себе подругу жизни скорее, чем дуру, которую интересует только его мордашка. А пообнимать его и сестренка может. А вот как раз к проституткам он испытывал чуть ли не отвращение.

Хаяте хотел возродить свой клан, а не награждать свой организм сифилисом и еще какой-нибудь ЗППП. Да и, по правде говоря, его интересовали больше медицина и наука, чем девчонки. Хаяте — мальчик симпатичный, за ним тоже бегали, но с гораздо меньшем усердием, чем за Реем. Да и парень собрал список из 65 пунктов, какой должна быть его дама сердца и в случае чего предъявлял, вызывая неконтролируемые приступы агрессии у дамочек после ознакомления с первым же пунктом. Так что… Хаяте в борделе или где-то там скорее заведет долгую и унылую волынку о видах контрацепции и как не заболеть ЗППП, чем польстится на сомнительные развлечения со столь же сомнительными теточками.

Но если что — я парням раздобыла штук двадцать резинок и по-тихому всыпала в рюкзаки перед самой отправкой. А то мало ли… До сих вспоминаю, как я все это богатство покупала.

Дядя-аптекарь смотрел на меня во все четыре глаза: нормальные и стеклянные, осуждающе бурчал под нос, но товар отгрузил. Ровно в тот момент, когда к стойке подкралась Мацури. Осуждающих глаз стало на два больше. Девушка аж скривилась, будто стояла не рядом со мной, а с вантузом, полном говна, и выдала:

— И на сколько это? — и в каком веке эта мымра живет? Там, где за цвет волос сжигали что ли? Впрочем эта мымра обыкновенная с первого же моего дня в Суне готова была меня и сжечь, и располосовать… и все, что угодно. Причина — конечно парень, она считала, что Гаара оказывает мне слишком много внимания и бесилась. Кстати не она одна, тут бегает по деревне целый выводок таких узколобых. Поговорил с Казекаге, по их мнению, не так — получи ушат говна и гадюку сверху. Для закрепления эффекта. Радовало, что я была не одна, кто от этих мымр огребал из-за Гаары. В общем, типичный девчачий дурдом. Гааровский выводок меня терпеть не может за то, что я просто разговариваю. Вновь воскресший, но в другом формате, выводок Рея плевался, что я не хочу их с ними знакомить и устраивать свидание. И только выводок Хаяте хоть как-то претендовал на интеллигентность и скромность. Хотя… количество людей, которое меня здесь не любило не ограничивалось этими двумя группами. И только Темари меня понимала, а я Темари в какой-то степени. Мы обычно с ней обедали вместе, исследуя местные едальни, и делились забавными историями и впечатлениями. Не думаю, что пока наши отношения выросли до «подруг», но перспектива на это была. Что меня не могло не радовать. Тем более, ни друзей, ни подруг у меня никогда и не было. Хаяте не в счет, он скорее мне брат, чем что-то еще.

— За день управлюсь, Мацури, — ничуть не смутилась я, сгребая презервативы в рюкзак, — А что? Желаешь присоединиться к банкету?

— Да иди ты! Я свое тело берегу…для любимого… а такие как ты… просто… настоящие… профурсетки! — ба! Слово-то мы какое знаем.

— Для того, чтобы быть профурсеткой, нужно опыт иметь. Но… увы… и… ах, я даже и не целовалась еще ни разу, — шмыгнула носом я притворно, — а ты меня… в лучших чувствах оскорбила. Злая ты, Мацури! Злая! И плохая! Очень плохая! — пустила я слезу и пошла к выходу, наслаждаясь произведенным эффектом. Насладилась, взялась за ручку и напоследок буркнула что-то вроде, — Я все Гааре расскажу, — и весело выпорхнула из магазина под вопли Мацури. Она меня даже пыталась догнать — но я быстрее. По умолчанию. Впрочем, Гааре я так ничего и не рассказала.

Я шла по тропинке через лес, жадно вдыхая запахи, пока не вышла на огромную поляну. И ахнула! Протерла глаза, совсем не понимая, что вижу перед собой. Словно другая реальность. Поляна и часть леса была усеяна ликорисами четырех цветов: белые, красные, лучисто-желтые и фиолетовые. Настолько красиво, что дыхание замирает от восхищения. Ветер раскачивал бутоны, а от каждого цветка будто исходило сияние, пропитывающее поляну волшебством.

Не выдержав, я легла прямо посреди поляны, выбрав большое скопление белых и красных ликорисов. Шумел лес, звенел ручеек, а нежные бутоны склонялись ко мне, словно желая поздороваться. Еще немного — и я поверю в волшебных фей, живущих в каждом цветке. Мама говорила, что феи исполняют желания, и если фея рядом, то она обязательно услышит мое сердце и обязательно выполнит желаемое. Главное захотеть. А я знала, чего хотела. Со смерти родителей хотела лишь одного. Я зажмурила со всей силы глаза… я так хочу увидеть маму и папу, хотя бы один раз. Хотя бы один раз обнять. Проговорила про себя и скептически хмыкнула, пора давно перестать верить в сказки. Сильный порыв ветра пригнул стебли прямо ко мне, нежные лепестки мазнули по груди и щеке, а по телу побежали мурашки. Все-таки… это ненормальное место.

Я открыла глаза и чуть не задохнулась от немого крика. Страшно, ужасно, но тепло и так… я заплакала, смотря в синие, лучистые глаза. Такие родные и любимые… и уже давно утерянные.

— Па-па… — прошептала я и протянула руку к его лицу. Рука прошла сквозь голову, размывая любимые черты, превращая их в пар. Слезы тихо капали из глаз… Лицо восстановилось, папа улыбнулся и жестом попросил встать, сам поднимаясь на ноги.

Я еле совладала с эмоциями, но поднялась вслед за отцом. Такой низенький… в детстве он казался мне огромным, а сейчас я достигала середины его груди.

— Я выросла, папа, — улыбнулась я, — Я так соскучилась, папа…

Отец грустно улыбнулся и склонил голову.

— У нас мало времени, — сказал он дребезжащим голосом. Я от неожиданности вскрикнула.

— Ты можешь…

— Только немного, Нагиса. Ты… так выросла, мама передает тебе привет. Она у Рея сегодня… жаль, что вы не вместе.

— Папа, я…

— Прости, моя принцесса, у нас мало времени. Я… еще столькому тебя не обучил, но кое-что ты знать и уметь обязана. Скоро… — махнул папа рукой, — пока неважно. Просто посмотри вокруг, — улыбнулся он весело, что ты видишь?

— Лллес, ручей…

— Нет, нет… что выделяется больше всего?

— Ликорисы! — мгновенно выпалила я.

— Они не просто так есть на нашем гербе. Я могу обучить тебя только четырем формам. На этом все…

— Но я хочу просто побыть с тобой, к черту эту учебу! — заплакала я, — Я так давно тебя не видела, папа!

— Прости, принцесса, — улыбнулся отец, приближая свое лицо к моему, — Я больше всего на свете хочу обнимать тебя, смотреть, как ты растешь… но… ты должна жить. Ты должны выжить. Вы с Реем… найдете друзей, найдете свою любовь, найдете свое местечко и будете счастливы как никто другой. Но сначала… вы должны выжить, малышка.

Синие глаза глядели в самую душу. Мягко порабощая, гипнотизируя, принимая в себя…

— Теперь просто повторяй за мной, — шепнул папа. Я была и счастлива и разочарована одновременно. Я уже знала этот вид гипноза. Папа иногда нас с помощью него учил. Он переносил все свои ощущения от техник на нас, поэтому и выполнить их было достаточно легко. При этом способность мыслить, сознание не затрагивались. А дальше — просто оттачивать до потери пульса. Но я… я просто хотела с ним поговорить, обнять, поплакать на его груди… Так почему же какая-то техника важнее? Никогда ведь не была!!! Папа, у тебя всегда была я на первом месте, разве не так? А техники мы оставим на потом, —

— Просто сейчас, — прозвучал его голос, — У нас мало времени, дочка, — в глазах папы я увидела слезы… ему… было тоже тяжело. Кем бы он сейчас не являлся. Призраком? Воспоминанием? Просто чакрой? Неважно. Пусть хотя бы будет так…

Я вытянула правую руку ладонью вперед, повинуясь жестам папы. Из центра ладошки начала формироваться красная чакра насыщенного цвета. Еще минута — и на обеих наших ладонях расцвел ликорис багряного цвета. Там была стихийная чакра… и что-то еще, что я нормально не могла уловить. Наверное поэтому мой цветок вспыхнул и погас, разбрызгивая искры. Я с недоумением посмотрела на отца.

— Нормально. Пробуем пока не получится, — улыбнулся он, — у нас еще много работы.

— Но там не только стихийная чакра… — отец заговорщически улыбнулся.

— Я никогда не хотел, чтобы вы с Реем становились ниндзя. Но в вашей ситуации по-другому было нельзя. Жизнь шиноби сделала тебя более чувствительной. Раньше ты бы не поняла…

— Ну и?

— Помнишь наш герб? Что он символизирует?

— Два переплетающихся дракона символизируют стихии и их единство. Жемчужины в их лапах — мудрость и гармонию. Четыре ликориса — творчество и красоту, именно с цветов мы учимся формировать чакру, — оттарабанила я «учебный материал».

— И да, и нет. Истинный смысл вам с Реем еще предстоит открыть. А ваши кулоны будут иногда помогать. Но касательно ликорисов. С одной стороны, ты все правильно сказала. А с другой, после определенного порога ты стала готова создавать ликорисы нашего рода…

— Не понимаю…

— На гербе не видно, но это ликорисы четырех разных цветов. У них есть как стихийные, так и «особые» свойства. Эти свойства ты и учишься сейчас пробуждать. И тебе решать, что с ними делать дальше. Лично я, мой отец… мы не любили эти свойства использовать. Нам нравилось просто наблюдать за красотой цветов. Но каждый представитель клана должен пробудить в себе способности создавать ликорисы, чтобы быть готовым к следующему шагу. Красный ликорис — взрыв, белый — ослепление, желтый — кислота, фиолетовый — парализующий яд.

— Не понимаю, я все последствия, разве что кроме яда, могу и стихиями устроить, — буркнула я, — очередной красный цветок разлетелся в руке.

— Пока воспринимай это как саморазвитие, принцесса, — мягко сказал отец, — Это клановое умение, оно никогда не дается просто так… Сосредоточься, мы должны успеть за одну ночь… благо, они здесь долгие.

***</p>

Я вскочила с кровати со слезами на глазах. Руки безумно болели, да и все тело тоже после тяжелой тренировки. Но еще больше болела душа и сердце. Настолько сильно, что хотелось выть на Луну и царапать себя ногтями. Лишь бы заглушить рев внутри себя. Лишь бы не чувствовать, как разрывается сердце и становится все труднее дышать.

Папа ушел… Больше не увижу… — такие мысли проносились в голове. Как только последний, фиолетовый ликорис, расцвел на моей ладони… Он просто кивнул и начал растворяться в воздухе, даже ничего не говоря. Я хватала руками ускользающую тень, плакала, молила остаться, захлебывалась слезами… и только на полянке прозвучал бархатный голос «Люблю тебя, принцесса…» — я проснулась.

За окном была еще ночь, буря угасла, с удивлением я посмотрела на часы. Полчетвертого. А казалось, мы тренировались на поляне месяц без отдыху, как минимум. Сейчас я даже не хотела думать о том, что это было и как. Четыре ликориса, выпущенные из ладоней и парящие под потолком, явственно говорили о реальности произошедшего.

Психика требовала движения, тело тоже, физически было необходимо выбраться из квартиры, иначе я просто сойду с ума. И на этот раз окончательно. Быстро растворила ликорисы в ладонях, переоделась и накинула теплое пончо с капюшоном. В холодильнике нашла приготовленные накануне онигири, запаковала их в коробочки и вылила в термос горячий чай. Положила все в рюкзачок. Старалась не плакать, но не получалось. Хотелось не просто плакать — хотелось кричать.

Холод хлестнул плетью по ногам, стоило выйти на улицу. Я взмыла в воздух и быстро полетела к одной из высоких скал, окружающих деревню. Там есть небольшое плато, окруженное природными стойками из скальной породы примерно по пояс. Патрули там ходят редко, да и не видно им, что тут происходит. Идеальное место, чтобы поплакать и упоенно позаниматься самоедством рядом с костерком.

***</p>

Совещание затянулось аж до трех часов ночи. За последний месяц — два случая похищения людей в стране Ветра. Детьми и подростками больше не ограничивались. И большинство потенциально могли бы стать шиноби. Ситуация накалялась, и Казекаге приказал с утра отправится на поиски две лучшие команды джоунинов. Похожее творилось и в соседних странах, но преступников так и не нашли. Нигде. Разве что мелких сошек, да трупы похищенных детей. Безусловно, работали шиноби невероятно высокого ранга. Пятая хокаге оценила их, как минимум, на уровне Акацки. Плохо. Очень плохо. Он на себе ощутил, на что похож этот уровень. Даже среднестатистические джоунины с таким не справятся. Что уж говорить… даже он в свое время проиграл.

Гаара вышел на балкон резиденции, облокотился локтями о перила и лихорадочно рассуждал. Проблема уже перезрела и нуждалась в решении. Через три месяца, после финала экзамена на чунина, будет проведено собрание Каге по этому вопросу, куда уже тянуть? Главное, подростки и дети должны сидеть на попе ровно и не мешать. Гааре сразу вспомнилась рыжая засранка, которая обожает вляпываться в неприятности. Хотя вот сама говорит, что это неприятности находят ее. И преследуют. Представил и невольно улыбнулся. С самой первой тренировки нормально и не общались, хотя стоило бы. Тем более, что к ней были претензии у жителей деревни. И, честно сказать, когда либо сам Гаара, либо Темари с Канкуро начинали выяснять, в чем причина, Нагиса действительно оказывалась не особо-то и причем. Да, она иногда откровенно хамила. Но делала Наги это ровно тогда, когда хамили ей. Первой драку никогда не затевала. По факту, она защищалась. А, когда Гаара к своей печали обнаружил основную причину этих проблем, то было и неловко и как-то противно что ли. Многие видели тренировки Нагисы с масштабными джитсу, и эти многие банально боялись. Произошло ровно то, чего опасался сам Гаара. Но он был уверен, что под раздачу и Рей попадет. Но нет, как раз с ним общались нормально. Темари на эту тему просто сказала обратить внимание на внешность пацана и кто с ним пытается «наладить отношения». Гаара вроде понял. Но лучше ему от этого не становилось. А вот Нагиса особенно не замарачивалась: тренировалась до упаду, всегда отвечала на издевки и жестко над идиотами шутила, а если что — могла и люлей прописать. Несильно, чтобы отстали. Большая часть жителей деревни все-таки была адекватной, и вот как раз они девчонку и защищали. Да и у Нагисы были с ними отношения нормальные. Вплоть до того, что она иногда чьих-то детей «выгуливала» по площади, даже играла с ними. А Гаара, если позволяло время, за этим с удовольствием наблюдал. Его глаза словно сами следовали за девушкой, стоило ей очутиться в его поле зрения. Хотелось улыбаться, да и настроение сразу улучшалось. Жаль, что он только наблюдал… возможно, пора бы начать и говорить?

И только он об этом подумал, как рядом с домом Нагисы взмыла в небо точечка, немного зависла в воздухе и на всех парах ломанулась на восток. Почти четыре часа ночи…

— Сбежать удумала? — прошипел Гаара, сам запрыгивая на песок и направляясь в сторону, куда улетела девчонка.

***</p>

Но Наги не собиралась сбегать. Подлетая к потрескивающему огню, Гаара увидел, как девушка сидит, обнимая ноги. Голова опущена и, казалось, что она плачет. Он хотел уйти и оставить ее одну, чтобы дать ей совладать с эмоциями. Не потревожить лишний раз. Но не получалось. Ноги просто не хотели двигаться с места. Разве что в направлении Нагисы.

Гаара не знал, сколько так простоял, беззвучно наблюдая за девушкой. И, когда она наконец откинула волосы назад, шумно вдыхая воздух, он вышел и сел напротив нее. Удивленное, ошеломленное выражение на лице. Робкая, неловкая улыбка, красное лицо, как напоминание о недавних слезах. Сердце сжималось от невозможности помочь. Даже неважно чем.

— И что же ты тут делаешь? Давно здесь?

— Только что подошел. Не спалось, — соврал Гаара, отмечая про себя, что с Наги часто врет ради нее же. Или скорее себя. Остальное — оправдание. Неужели боится ее реакции и осуждения? Боится, что отвернется? Насколько же она ему нравится? — А ты?

— Рассвет захотела посмотреть, — потупилась девушка, — Вот даже онигири с собой принесла. И чай. Хочешь? — улыбнулась девушка. Гаара скептически смотрел, как Наги вытаскивает еду из рюкзака, что не осталось незамеченным, — Не волнуйся, не отравлено. Но ты всегда можешь позвать подопытного АНБУ для проверки, — засмеялась девчонка.

— Да я даже не думал… — улыбнулся Гаара, откусывая кусочек. Не ел он с самого утра, поэтому желудок радостно заурчал, принимая подношения, — Спасибо.