Глава 11 (1/2)

Эмилия:

Может это прозвучит странно, как издевка, но я полюбила хогвардские понедельники.

Я поднялась в удивительно прекрасном расположении духа, не ощущая никаких последствий от вчерашних страхов и сомнений, которые вчера облепляли меня неприятным коконом. Даже впечатления от странного поведения Люциуса остались в прошлом и не нервировали меня. Гермиона права: пока я в Хогвардсе, со мной ничего не случиться. Тем более Северус рядом и вчера он проявил себя как друг и защитник. Пока я делала утренние кардиоупражнения и любовалась на легкие снежные блестки, переливающиеся в лучах встающего солнца, параллельно размышляла о том, что вчера точно произошел перелом в моих отношениях с суровым наставником. И он был не во время крепких неловких объятий и не во время нашей прекрасной беседы.

Перелом случился после вопроса: «Можно тебя обнять?» …

Эти три коротких слова, этот маленький трепетный вопрос, скрывал невидимое чуткое беспокойство о моем комфорте. И я была уверена, что Северус действительно думал об этом, потому что перед глазами то и дело возникал образ Люциуса, каким я увидела вечером того дня когда он спас меня. Он коснулся меня не спрашивая ни о чем, причем сразу до лица, властно, уверенно, как будто я уже принадлежала ему. Сожалею, что тогда от неожиданности я промолчала и позволила ему себя трогать. После этого его вольные руки безнаказанно касались всего, что хотели – скользили по бедрам и талии, находили и стискивали грудь под тканью свитера. Не буду лгать, что я не откликалась на его чувственную ласку. Еще как откликалась… Поначалу мне безумно нравилась его решительность. Но после вчерашнего страстного поцелуя-укуса в шею, приправленного пока еще осторожными попытками ограничить мою свободу, я серьезно засомневалась: нужна Малфою я настоящая, со всеми своими страхами, радостями, горестями, привязанностями, или только мое подтянутое спортивное тело? Я готова просто и доверчиво принять в душу любого человека, даже такого непростого как Люциус, только если смогу представить примерное развитие наших отношений. А чем все кончится здесь я не понимаю, тем более от одной мысли, что у него может быть жива жена меня бросало в холодный пот. Северус же терпеливо принял меня, трясущуюся, раздираемую неприятными воспоминаниями от прошедшего дня, выслушал, хотя, думаю, он сам был бы не против кому-нибудь выговориться. Надо мне не проворонить момент, когда он будет готов поговорить о своих переживаниях.

Мы мимолетно пересеклись с ним после завтрака, я только и успела сказать: «Хорошего тебе дня». И наставник в очередной раз удивил меня. На этот раз своим невероятным умением улыбаться одними глазами. Его высокомерное бледное лицо осталось холодным и застывшим, только глубокие базальтовые глаза на мгновение вспыхнули радостью от встречи.

Занятия прошли замечательно. Последнее я проводила у второго курса. Анабель попыталась шалить, потому что совсем не боится моего гнева. Спасло только то, что я пригрозила ей длительной отработкой до ночи. Балованая она все-таки… Вот что значит долгожданный и желанный родителями ребенок. А когда большая часть ребят покинула класс и побежала отдыхать я подозвала к себе сестру и ее подругу Беатрис Дендру и решилась на эксперимент с вопросом про профессора:

– Девочки, а что вы думаете про профессора Снэгга?

– Ой да все прекрасно! – Ана весело махнула рукой – Ну да, он строгий, но… как это... справедливый что ли? Даже когда наказывает, все равно справедливый!

Такого заявления я от своей егозы не ожидала. Взрослеет, наверное. Темненькая Беатрис подумала чуть дольше:

– Знаете, мой папа говорит, что человек лучше всего проявляет себя в общении с теми, кто сильно слабее. Вот мне подумалось, что я знаю очень показательный случай.

Она оглянулась на дверь и заговорила тише:

– Вы же знаете, что у нашей Аиши слезы очень близко? Иногда достаточно, чтобы на нее подул ветерок, чтобы она расплакалась. Чувствительная очень. И вот она недавно на занятии по зельеварению расплакалась… От отчаянья может быть, из-за того, что не получалось. И профессор оставил ее после занятия. Мы думали, разнос будет. А они просто поговорили, он спокойно объяснил ей ошибки и она вернулась практически счастливая. Мальчикам, конечно, бывает жесче влетает, но, как Ана сказала, все справедливо.

Я помолчала какое-то время, удивленно раздумывая о том, что образ неприступного профессора должен бы отпугивать младшекурсников. Но уважение сквозившее в голосах девчонок заставило меня увериться в обратном окончательно и бесповоротно

– А вы, мисс Шайнбрайт, держались бы подальше от своего спасителя, – внезапно сказала Беатрис и подняла на меня свои пронзительные глаза – От этого мужчины с длинными светлыми волосами. Взгляд у него недобрый.

Я вздрогнула. Двенадцатилетняя Дендра многих преподавателей пугала своими меткими высказываниями. При всей своей детской беспечности, веселости, склонности к шуткам и розыгрышам, девочка умела подмечать такие детали в окружающей действительности, что у взрослых временами волосы дыбом поднимались. «Это у нее еще прорицание не началось», – вздыхала профессор Макгонагалл, качая головой. Поговаривали, что одним из давних предков семейства Дендра по женской линии была сама греческая прорицательница Пифия. Если это правда, я не удивлена; в таком случае девочка вполне могла унаследовать грозный дар предсказания будущего.

– Почему недобрый? – спросила я Беатрис, косясь на сестру, которая успела уже отойти от кафедры и суетливо собирала со своей партой учебники в единую стопку.

– Так и смотрит что бы утащить и где бы выгоду поиметь, – проговорила Беатрис и накинула на плечо ремень сумки – Ладно, простите, нам надо идти.

– Конечно, бегите, – слегка растерянно сказала я

Подружки наперегонки выбежали из кабинета.

Я немного поразмыслила об услышанном, отогнала тревожный холодок, который навеяли слова Дендры и поднялась, чтобы направиться в корпус.

И вдруг тупая,какая-то резиновая боль пронзила мою поясницу. Спазм страшной силы заставил меня согнуться в три погибели.

Что это за бред... Почему... Мне что, пятьдесят лет? Я замерла у стола в неудобной позе, судорожно опираясь на руки, и соображая откуда могла взяться эта жуть.

Неужели, меня продуло, пока мы работали на лестнице вчера? Вот тебе и надела тонкую водолазку…

Какая же я тупая… Где был мой мозг в то утро?….

Ужасно. Просто отвратительно.

Так, спокойно. Для начала нужно дойти до комнаты. Я с трудом побрела из класса по коридору, еле сдерживаясь, чтобы не застонать в голос.

Просто лохушка. Последняя лохушка...

На лестнице, ведущей в корпус, меня поджидал еще один сюрприз: уже практически поднявшись на свой этаж, я услышала до боли знакомый бархатный голос.

Мерлин, нет! Почему он появился сейчас, когда мое единственное желание - убежать и затаиться где-то в своей берлоге, чтобы зализать рану? И бесполезно тешить себя надеждой, что Люциус пришел по делам благотворительности или для общения с Северусом. Он ждет меня. При мысли, что он попытается коснуться моего многострадального тела, которое так некстати подвело меня посреди рабочего дня, мне стало еще хуже.

Я неловко соскочила с лестницы и огляделась. И тут же заметила знакомую рыжую макушку: мимо проходила Джинни Уизли вместе с моей Гермионой. Кажется, спасение рядом! Я кинулась к девочкам, стараясь всеми силами игнорировать спазм, от которого на лбу даже выступила испарина :

– Герми, Джинни, умоляю, проводите меня на верхний этаж корпуса. Просто сопроводите до комнаты, – взмолилась я

Лицо рыжей красавицы-гриффиндорки стало изумленным, однако Гермиона поняла без пояснений. Она нахмурилась и взяла меня под руку, Джинни нерешительно подхватила меня с другой стороны:

– Мы проводим тебя, а потом подойдем к Малфою и скажем, что ты очень плохо себя чувствуешь и хочешь отдохнуть, – шепнула мне Гермиона – Не факт, что сработает, но попытаемся.

Я кивнула, снова ощущая себя невероятно тупой. Опять у меня проблемы и все вокруг вынуждены меня спасать. Сердце колотилось от страха. Но не растолкает же он в самом деле девушек-студенток и не потребует оставить нас вдвоем в коридоре?! Надеюсь, ему учтивость не позволит. Нет, я не начала испытывать отвращение к Люциусу после вчерашнего. Но видеть его не хотела, а он этого не понял бы.

Действительно, Малфой был там. Он стоял у стены и поглядывал на золотые часы в своей руке. На этот раз он был в изумрудной мантии и изумрудная же лента стягивала его безупречные платиновые волосы. «Слизерин как состояние души», – мелькнуло в моем тревожно мечущемся сознании. Я не знала куда прятать глаза, когда девочки тащили меня мимо его. Уже когда Джинни захлопнула за мной дверь комнаты, я услышала, как он позвал меня по имени, и тут же в разговор вступила Гермиона: «Мистер Малфой, мисс Эмилии, очень плохо, она просила вас зайти позже...» -- «Позже?» – отозвался Люциус как мне показалось слегка оскорбленно. «Ей мадам Помфри наказала поспать хотя бы полчаса. Значит, приходите где-то в четыре часа», – уверенно соврала Джинни.

Голоса стихли. Сначала будто бы покинул этаж Малфой, потом осторожно отошли от двери мои спасительницы.

Я застонала не сдерживаясь, в голос. На глазах выступили слезы обиды на собственную глупость.

У меня в жизни такого не было. Растяжения на тренировках случались, да, но от них были абсолютно другие ощущения. Что делать? Как лечиться? Надо было сразу из учебного кабинета идти к мадам Помфри… Ну почему, зачем я тогда поперлась в корпус и потеряла время?! Я осторожно легла на кровать, титаническими усилиями заставляя себя не скулить, и стала обдумывать свое бедственное положение.

Внезапно раздался решительный стук в дверь. Колокольчик на ручке задрожал:

– Эмилия, позволь зайти

За дверью был наставник….

Ну почему меня так не вовремя скрутило этой дьявольской болью...

Я с трудом села на кровати и ответила:

– Входи

На мгновение у меня даже будто бы слегка прервалось дыхание: Северус был без привычной всем мантии, в шелковой черной рубашке, брюках и темной жилетке со еле заметным металлическим отливом. Они словно поспорили с Люциусом, кто больше удивит меня внешним видом. Даже неловко стало, что я была в своей повседневной робе – свитере с поддетой под низ майкой и джинсах.

Северус, очевидно, был в прекрасном расположении духа:

– Как прошел день? – сразу же спросил он, замерев в легкой нерешительности.

– Хорошо, – выдавила я – А как твой? Садись рядом со мной, не стой

Он хмыкнул и сел рядом со мной на кровать. Затем поднял свои темные бездонные глаза. Они снова улыбались и сияли, как утром:

– Осознал, что последние дни только и жил воспоминаниями о нашем приключении в лесу. Надеюсь, ты будешь не против прогуляться на выходных в моей компании?

– Только не по лесу, – попыталась непринужденно хихикнуть я – Меня и прогулка по Хогсмиду вполне устроит

Северус внезапно наклонился к моему судорожно улыбающемуся лицу и вполголоса произнес:

– Улыбаешься, но твои зрачки расширены и глаза влажные. Что-то случилось?

Я неловко промолчала, пытаясь проглотить противный комок, образовавшийся в горле. Он положил свою тяжёлую руку мне на плечо :

– Если не хочешь, можешь ничего не рассказывать. Но я хотел бы помочь. Ты можешь мне довериться, Эмилия

Я снова через силу улыбнулась. Эх, если бы произошедшее касалось душевных мук, казалось, было бы проще…

Проглотив таки отвратительный комок стеснения, я выпалила:

– Мне продуло спину. Мы вчера работали на лестнице, там гулял ветер, а я была в тонкой водолазке. Боль такая, что я еле дошла до комнаты. У тебя есть разогревающее снадобье? Или что-то чем можно вылечить это?

Северус молча поднялся, и вышел из комнаты. Мое лицо загорелось от стыда, в глазах снова защипало. А поясница заныла еще сильнее. Почему вечно мне не везёт…

Северус вернулся с зеленой баночкой и присел рядом. Я протянула руку:

– И как ты сама справишься? – сказал наставник, слегка ехидно, но и сочувствием и пониманием – Это средство втирать нужно, а не просто намазывать на кожу. А у тебя сильная боль, которая еще и движения ограничивает. Я помогу

Я сжалась, осознавая куда он клонит. Он предложил помощь в настолько интимной проблеме, что бросало в дрожь. Северус, заметив мое смятение, снова заговорил с пониманием:

– Я хочу тебе только помочь. Обещаю, что не буду ни на что посягать. Представь, что я врач.

– Мне безумно стыдно за свою глупость, особенно перед тобой, – пробормотала я, глядя в пол

– Я прекрасно понимаю,что тебе стыдно, – Северус говорил спокойно и серьезно – Я сам редко обращаюсь за помощью. По молодости и неопытности умудрился продуть на сквозняке шею и очень долго страдал в гордом одиночестве. Застуженный коленный сустав я лечу до сих пор.

Он правда хочет только помочь. Глупо бояться и глупо терпеть, когда рядом есть опытный человек, переживший подобные страдания. Но Мерлин...

– Сними уже наконец свитер и ляг спокойно, – сказал наставник, не дождавшись от меня никакой реакции.

Я так во сне стянула через голову свитер, положила его на кровать и легла лицом вниз. Будь что будет, выбора нет. До мадам Помфри мне в таком виде не добраться.

Северус бережно отодвинул мои волосы, поднял на мне майку и уточнил:

– Поясница?

– Да

Он коснулся моей спины и стал заботливо втирать мазь круговыми движениями. Предварительно разогретая в его руках и пахнущая кедром жидкость удивительно быстро достигла источника боли и начала действовать. Ощущение спазма ушло почти сразу.

Зря я пугалась и стеснялась. Теперь мне не хотелось, чтобы он отнимал руку. В этом было что-то необъяснимо приятное. Он так заметно старался, чтобы мне стало лучше, что у меня благодарно сжалось сердце. Ни на что не претендовал и ни на что не посягал, хотя при моем уязвимом положении мог бы...

– Полежи. Я бы сегодня тебя даже на работы не отпускал, была бы моя воля, – его рука замерла на моей пояснице, затем он вытянул с помощью невербального «акцио» мой широкий шарф, торчащий из рукава мантии,висящей на крючке у входа, расправил и прикрыл им пострадавший участок моего тела.

– Наверное, сегодня устрою себе выходной, – решила вслух я, подспудно догадываясь, что истинная причина прогула не в усталости и не в пострадавшей спине, а в Люциусе, от которого я еле унесла ноги. Не хотелось бы снова получать насильно поцелуи в пыльной нише… Хотя, если девочки наговорили ему, что я отсыпаюсь, то он еще точно придет.

Я снова ощутила неловкость. Привычные извинения снова полезли наружу. Я подняла голову:

– Слушай…

– Если ты только попробуешь извиниться, я тебя задушу прямо на этой кровати, – беззлобно прервал меня Северус, предвосхитив поток моих сожалений, который едва не хлынул из моих уст

– Ну вот почему именно со мной происходит всякая ерунда… – проворчала я. Извиниться хотелось, а ощутить твердые руки на шее не очень. Шея вообще мое слабое место, особенно с недавнего времени

– Ответ очевиден: потому что ты – человек в очках, – заявил наставник, глядя на меня абсолютно серьезно

– И какая связь у очков с невезучестью? – я положила руки под подбородок и поглядела на него сбоку

– После мистера Поттера мне стало казаться, что все люди в очках притягивают разного рода приключения, – он задумавшись снова погладил меня и тут же убрал руку – Ты мне иногда напоминаешь этого несносного мальчишку. Напомни, ты выпускница Гриффиндора?

– Нет же, Когтеврана, я тебе уже рассказывала кажется! – сердито отозвалась я

– Не сердись, я же не могу всего упомнить.

Какое-то время мы помолчали. Оказывается, молчать вместе это тоже прекрасно. Но все же я не сдержалась:

– Послушай, ты вчера меня утешил, сегодня помог с такой проблемой. Если я могу что-то сделать...

Его рука осторожно переместилась на мою шею и ткнула меня лицом в покрывало:

– Опять начинаешь? Придушу. Без шуток

– Ну так же нечестно! Ты же не идеален, и наверняка тебе временами тоже нужна помощь!

– Это я-то не идеален? – с усмешкой отозвался Северус – Знаете кого-то безупречнее, мисс Шайнбрайт?

Опять эти намеки на Малфоя...

– Ты не идеальный и это мне нравится! – вдруг выпалила я, поднявшись на локтях и тут снова покраснела от осознания, что как ребенок произношу все, что приходит на ум…

Наши взгляды встретились.

Как Северус удачно сел. Низкое зимнее солнце прекрасно осветило его благородное лицо, заблестело в смоляных черных волосах, отчего они казалось заискрились. Напряженная морщинка над переносицей разгладилась...

Нет, я не могу так просто лежа любоваться им. Я вскочила, как ужаленная и бросилась, рабочему столу, разыскивая кусок картона и карандаши.

– Куда ты вскочила? – недовольно отозвался Северус – Только что умирала

– Уже все прошло. Я привыкла болеть на ногах и ничего в этом плохого нет. Не думаю, что ты при небольшой температуре и простуде сразу валишься с ног, – я вывалила рядом с ним на кровать свой собранный со стола художнический мусор

– Я – это я, – напомнил наставник, рассматривая всю эту кучу с легким удивлением и непониманием

– И я – это я, – припечатала я и тут же объявила – И раз ты сам пришел ко мне, я буду тебя рисовать!

Северус поглядел на меня изумленно, но противиться не стал.

Тут же в дверь кто-то нерешительно постучался. Точно не Малфой, тот бы попытался вынести дверь. На пороге оказался крайне смущенный Милори Ремор:

– Эмилия… ты сегодня придешь помогать? – заикаясь вытолкнул он

– Прости, что не предупредила. Сегодня не приду по состоянию здоровья, – ответила я

– Жаль. Очень жаль, – парень несколько раз нервно моргнул и пошел прочь

Я захлопнула дверь и вставила в скважину ключ. Ничто не должно помешать моему вдохновению!

Северус уже успел передвинуться от солнечного пятна. Забыв про стеснение, я подошла к нему почти вплотную:

– Придется тебя двигать, – я взялась за плечи профессора и начала его подталкивать

– Что у этого юнца с глазами? – спросил наставник, подчиняясь моему напору и пересаживаясь

– Трудно сказать. Парни рассказывали, что он увлекается с пристрастием спиритическими сеансами и проводит их по ночам. Так-то он неплохой, но неконтактный. Мы к нему и не лезем, – усадив Северуса, чтобы солнце красиво играло бликами на его жилете,а тени образовывали красивый узор на коже, я осторожно коснулась его волос, перекладывая их на плечи. Они оказались жесткими, как проволока. Неслучайно говорят: каков характер, такие и волосы на голове...