3. Сонный паралич (1/2)

— Моя жизнь так скучна… — печально вздыхала она, изображая жеманную куколку.

— Так же, как и твой наряд? — усмехнулся он, принимая чашку горячего чая.

— Фи, какой ты грубиян, — она шутливо поморщила носик, удобнее располагаясь на стуле, обитым темным шелком. — Попомни мои слова — суровость викторианской морали будет повергать в ужас будущие поколения.

— А ее двуличность — вызывать приступы смеха. Хотя, должен отметить, что положение женщин в обществе стремительно улучшается. Думаю, в скором времени ты даже сможешь порадовать окружающих умеренным декольте.

— И я о том же. Я бы с радостью облачилась в мой любимый ярко-зеленый прямо сейчас, но пока что обязана соответствовать образу благовоспитанной девицы, а потому — не могу позволить ни единого намека на легкомысленность.

Весь ее вид кричал о приличиях и серьезности — каждый дюйм тела ниже подбородка был покрыт тканью. Длинная юбка с турнюром была чернее ночи, белая сорочка наглухо застегнута на все пуговицы, а маленькая шляпка и аккуратный низкий пучок завершали образ чопорной леди. Ее наряд прекрасно соответствовал сдержанному интерьеру популярной чайной, которую облюбовали седовласые снобы и их благочестивые матроны. Казалось, моду теперь определял сам город — сумрачный, парадно черно-белый, но чаще — грязно-серый, с редкими каплями цвета. Его собеседница безошибочно воспроизвела эту палитру в своем наряде, элегантно расставив акценты. И если бордовая помада была очевидным выбором, то небольшая брошь, дополняющая высокий воротник, удивила его.

— Ты променяла фамильные изумруды на рубины?

— Это карбункул. Мой суровый великан испытывает нежную страсть ко всему кроваво-красному, радую его, чем могу.

Ее последняя забава — бородатый мужлан с огромными ручищами, который уместнее смотрелся бы на лесоповале, а не в великосветском родовом имении.

— Почему ты вообще с ним связалась?

— Он отличная партия — богат, молод, знатен.

— Недалек умом…

— О, поверь, ты не прав, — ответила она с неожиданно нежной улыбкой.

— Как скажешь. Итак, чем мы сегодня займемся?

Они были знакомы невероятно давно — еще со школы — в самом близком смысле. Шли годы, но временами они устраивали «вечера ностальгии» — эстетично, распущено, без правил и запретов. Удобно иметь партнера по любовным игрищам, который знает и разделяет твои низменные желания. Тайным сигналом служило приглашение в респектабельную чайную — они ведь старые друзья, которые так давно не виделись!

— Хочу поиграть. В слежку. Или в охоту. Очень хочется быть пойманной, — бросила она кокетливый взгляд из-под невинно опущенных ресниц.

— Лорд-лесоруб не удовлетворяет твои аппетиты?

— Обычно — более чем. Но мой верный рыцарь довольно закостенел в своих предпочтениях, — уклончиво ответила она, делая глоток из изысканной чашки.

— Так и скажи — у него нет фантазии.

— Скорее, у него особое представление о порочных развлечениях. Признаться, мне они тоже пришлись по вкусу, и я с радостью к ним присоединилась. Однако, мой неистовый жеребец не разделяет мою тягу к разнообразию и экспериментам, потому каждый раз мы следуем определенному сценарию, и это навевает тоску.

— И вот ты уже вспомнила обо мне.

— Именно. Ты просто идеальный вариант — свеж, бодр, без ревнивой жены, набожной матери и приятелей, что задают неуместные вопросы. Никто не заметит, если ты исчезнешь на пару дней.

— Да хоть на неделю, — неожиданно кисло пробормотал он. В этот момент интерьер чайной показался ему особенно мрачным. — Боюсь, мое вмешательство разрушит вашу идиллию.

— Ну пожалуйста, ты же истинный джентльмен и не бросишь даму в беде!

— Да, ты однозначно права — как я могу пройти мимо страдающей от однообразных соитий тебя? Это просто недопустимо! — усмехнулся он. Слава Мерлину, гул в зале заглушает их откровенный разговор.

— Хватит паясничать! — обиженно потребовала она. — Ты просто не представляешь весь масштаб бедствия — вся моя жизнь состоит исключительно из серого однообразия. Даже светская жизнь — сплошное разочарование. На днях мой ласковый мишка вынудил меня посетить самый унылый прием во всем Лондоне.

— Полагаю, вечер у премьер-министра? — заинтересовано спросил он.

— Именно. Скучные мужские разговоры о политике и спорте, — расстроено выдохнула она.

— Люди не могут быть хороши во всем. Ты — отвратительная спутница жизни, а госпожа премьер-министр — бездарная светская львица. Она талантлива в ином.

— Она? — недоуменно вздернула бровь подруга. — Просвети меня, будь любезен, — навострила уши вертихвостка.

— Простолюдинка без денег и связей, создала себе репутацию и обеспечила продвижение в политике исключительно силой своего интеллекта и упорным трудом. Не спорю, как минимум одно полезное знакомство у нее в итоге оказалось, но от него не было бы толку, будь она обычной заурядностью. Это целеустремленное следование к своей цели не может не восхищать. Она — странная смесь холодного рационализатора и наивного мечтателя. А главное, я действительно верю, что она сможет найти верный путь для всего магического сообщества в наше непростое время. Быть может тогда развеется угольный смог, закончится нескончаемый дождь, грязь станет дорогами, а мы наконец увидим солнце.

— Ты так увлеченно о ней говоришь, — тягуче заметила подруга. Казалось, даже тембр ее голоса изменился.

— Не преувеличивай. Мне нравится ее политическая программа. Она не просто постулирует идею всеобщего благосостояния, а четко описывает необходимые меры, и они довольно изобретательны, а главное — действенны. К тому же, я поспорил с одним нашим общим знакомым на довольно крупную сумму, что ее переизберут на второй срок, в чем я абсолютно уверен. Так что это всего лишь меркантильный интерес.

— О, нет… тут интерес совсем другого рода, гораздо более потаенного… — она плавно потянулась к нему через столик, еле уловимо наклоняясь все ближе. Гул в зале стих. Ее пальцы бархатно скользнули по его ладони, в глазах зажглись болотные огни. Благочестивые матроны, хрустя шеями, по-совиному вывернули головы в их сторону и уставились на их пару немигающим взглядом.

— Дорогая, вспомни о приличиях, ты привлекаешь внимание, — иронично прошептал он.

— Напомни, как выглядит госпожа премьер-министр? — не обращая внимания на его реплику, вкрадчиво спросила милая подруга. Она вела себя очень странно. Необычно даже для нее. Свет позеленел, теперь зал походил на аквариум. Это было неправильно. Что-то было здесь не так. От чая понесло тиной и стоячей водой. Он сделал что-то не то, сказал лишнее… Надо отвлечь внимание. Сменить тему. Иначе она поймет все неверно и уйдет. Оставит его одного. А он не в состоянии провести еще один вечер наедине с собой.

— Я не понимаю, к чему вопросы о других, когда рядом со мной прекраснейшая из женщин. Поэтому давай вернемся к планированию нашего многообещающего вечера. И хватит гипнотизировать меня, оставь эти низкопробные уловки для своих преданных фанатов.

Она замерла на мгновенье, а затем ее губы медленно расплылись в хищной улыбке. Маска недалекой светской львицы была сброшена, и теперь он видел ту, с которой не мог навсегда попрощаться долгие годы — порочная, уверенная в себе гадюка.

Она расслаблено откинулась на спинку стула и поднесла к губам горячую чашку. Сизый дым льнул к ее бордовому рту, пока она, облаченная в чувство превосходства, давала себя рассмотреть. Четкие движения и гибкие позы приковывали его взгляд к этой хищной женщине. Гадюка точно знала, что именно эти мгновения тишины, пока она молчала, а он ощупывал ее взглядом, распаляли желание вернее, чем все ее фальшивые уговоры до.