Обучение (1/2)
СНК: 507 год, 01.20 (20-е Унтября), 04:03</p>
ССК: 1420 год</p>
Диана проснулась в этот раз сама. Она помнила общения с дядей. Помнила, что давно не ела, но голода почему-то не чувствует, помнила, что вроде ходила когда-то в туалет, но в туалет ей теперь тоже не хочется. Да и где тут туалет то? Тогда она решила умыться. Включив кран в ванне, она увидела, что её ногти стали такими тёмными, что на них даже свет не отражался. Красиво.
Диана вымыла руки, вода, стекающая по рукам, становилось странно тёмной, но, падая на дно ванны, она снова становилась чистой и прозрачной. Диана вытерлась полотенцем и посмотрела на себя в большое зеркало, врытую рамой прямо в стену, и остолбенела. Её глаза… то есть веки! Веки! И губы! Они потемнели! А кожа! Она стала уже белее мрамора и такой гладкой. Кажется, что она уже просто сияет в темноте белым светом. Диана коснулась губ, открыла рот. Темнота губ плавно стекалась внутрь, переходя на красный оттенок внутренней части рта. Язык только чуть темнее, чем должен быть. А зубки то белые-белые. Это не помада. Диана поняла, что это именно такой у неё цвет кожи. И её это не пугало. Скорее… озадачило. Значит и ногти не крашенные? И веки такие? Диана отошла. Какая же она красивая. Даже волосы стали ровнее и темнее. Как это так получилось?
Диана позировала перед зеркалом, пытаясь найти изъяны. Платье сидело и смотрелось как-то слишком идеально. Она даже не чувствовала тяжесть подошвы или скованность ткани на руках и ногах. Кружева не стесняли движение, а юбка не застревала и не задевала поверхность вещей далеко не ухоженной комнаты.
Пока она осматривалась, она услышала за дверью мелкие шаги и детский смех. Это девочку удивило. Неужели кто-то вышел поиграть? Она коснулась двери, нажав на ручку. Что-то щелкнуло. Ух ты! Открылось!
Диана высунула голову из проёма. Осмотрелась. Длинный коридор. В комнате всё равно делать нечего, так почему бы не погулять? Диана вышла в коридор. Тут всё такое тёмное. И Диане это почему-то нравилось. Так таинственно! Вот бы с кем-то в прятки сыграть! Или побегать в темноте среди теней, отражаемые тусклым светом ламп на потолке. Вот и Диана, смотрит, и тени двигаются в такт вместе с ней. Диана смеется и бежит вместе с тенями по коридору. Так вот весело бегать с ними! Иногда Диане казалось, что тени двигались сами по себе.
Пока однажды она не добежала до конца коридора, где мигал свет. А там же в стене видна лестница! Может она сможет спуститься или подняться, чтобы узнать, где ещё можно погулять? Диана подошла к проходу, оттуда шел мигающий свет. Какой странный шум. Похоже на хрип и чавканье. Диана подошла к проходу и увидела тень, отражаемой мигающим светом. Тень сгорбилась и что-то с хлюпающим звуком делала. Диана коснулась угла прохода правой рукой и украдкой заглянула за угол…
— Диана! Что ты здесь делаешь?
Диана охнула от испуга и обернулась от прикосновения ладони на плече. Перед ней стоял знакомый дядя. Такой же немного полный, только более уставший и измученный. На лице видны признаки недосыпа и голода.
Диана вновь обернулась, а света и звука больше нет. Обычная лестница.
— Я-я просто гуляла…
— Как ты выбралась? Ты же не…
— Дверь была открыта, а я хотела погулять.
Глаза дяди стали больше, он дышал прерывисто.
— Открыто?! — он схватил за руку Дианы и повёл её к комнате. Диана не сопротивлялась. Она же не виновата, что дверь открыта, вот пусть он сам убедится.
Дядя подошел к двери, та была приоткрыта. Он посмотрел на замки. Электронный молчал, механический стал темным и хрупким.
— З-замок сломан. Заржавел, — ответил дядя и испуганно смотрел на Диану.
— Я не ломала, — тут же ответила она.
Дядю это не убедило. В его лице читался страх. Что-то он подозревает.
— Давай я пока переведу тебя в другую комнату. Она занята, но может тебе будет лучше, если с кем-нибудь познакомишься.
Дядя ещё сильнее схватил за руку девочки и потащил быстрее.
— Я, правда, не ломала, — жалобно ответила девочка.
— Какая теперь разница?.. — прошептал дядя полубезумным голосом.
Дядя нес девочку так быстро, что та едва поспевала за ним. Она боялась, что если отстанет, он понесёт её силком. Всё это время он поднялся по лестнице только один раз, потом почему-то один раз спустились, и шел по полутемному коридору так будто его что-то беспокоило. Из бормотании дяди Диана поняла лишь слова «Почему стены тёмные?», «Где все?», «Что это за шум?».
Когда дошли, дядя молча открыл дверь, проводя по панели. Та легко открылась и, чуть ли не силой, он кинул Диану в комнату. Из-за такого отношения Диане дядя уже перестал нравиться. Он стал таким же грубым, как та тётя. Эта комната была побольше. Ванны не было, зато было окно с решетками и толстенными стеклами с уличным тёмным освещением и две двуспальные кровати. Три заняты. Осталась одна свободная верхняя. Одна девочка со свободной верхней койкой спала. Остальные двое нет.
— Девочки, я привел вам ненадолго незнакомую, — полушепотом ответил дядя. — Это Диана. Она побудет с вами недолго, хорошо?
И как бы вскользь добавил:
— Не навредите ей, ладно?
И быстро закрыл дверь. Девочка осталась одна. Света здесь не было. Две девочки смотрели на неё прямо с кровати. Точнее смотрела одна, на нижнем, а на верхнем, девочка распластано смотрела наверх в потолок. Нижняя была одета в строгое и очень необычное платье, не такое пышное как у Дианы. Верхняя была одета в подобие простыни, сотканной из сложных швов и узоров.
— М, привет. Я Диана. Диана Багаутдинова, — ответила пришедшая девочка, так же полушепотом.
Но никто даже не шелохнулся. Нижняя девочка смотрела в абсолютной тишине. Глаза казались мёртвыми и стеклянными. Чем больше в них смотришь, тем ближе они такими кажутся.
— А как вас зовут? — спросила Диана, стараясь не смотреть на нижнюю койку.
— Не зная, ты приносишь неприятностей, — ответила верхняя. Она не смотрела на неё. Её голос был не таким детским как у Дианы, а тон совсем серьезный. — Вмешиваешься. Ломаешь границы. Делаешь больно. Но побуждения слепы. Ты не стремишься к невежеству. Но невежество объяло тебя. Твои глаза ещё не открылись. Знай же, надо спрашивать разрешения, не спрашивая, прежде чем ломать границу. Иначе ты сделаешь больно. Я дозволяю тебе знать, что меня именуют как Виктория. Виктория Бадешко. Кратко Кролик. А ты как, кратко? Тенебриса? Миттернахт?
— Что? — девочка не поняла и половины слов верхней девочки.
— Вопрос тебе показался удивительным, правда? Ты переспросила, потому что не поверила в него?
— Что? — девочка совсем запуталась.
— Ты многое не поняла. Многое не знаешь. Придется расплатиться временем, чтобы это восполнить, а время — товар дефицитный. Ты даже не знаешь её ценность.
— Я не понимаю.
— Защищаешься. Хорошо, что не смеешься. Многие смеются. Оскорбляют. Приносят ещё больше боли. Намеренно. Они враги.
— Я не хочу делать больно.
— Но делаешь, — жестко ответила Кролик. Всё это время она смотрела наверх. — Ты врываешься в личное пространство, когда тебя не просили и требуешь от нас ответа, не думая о том, что нам, может, не хочется контактировать с незнакомцем?
— Я не знаю…
— Невежа. Незрелая. Ничего. Скоро тебя научат.
— Кто?
Впервые Кролик медленно повернула голову и посмотрела на Диану. Лицо девочки было слегка вытянутым, при разговоре чуть заметны верхние зубы, волосы тёмные, плавно опускаются, создавая эффект чёрного водопада.
— Ты её увидишь.
— Ты странная, — ответила Диана.
— Ты не понимаешь даже смысла этого слова, — мрачно ответила Кролик. — Для тебя я просто первая кто не часть твоего опыта.
Девочка вновь ничего не поняла.
— А как зовут другую? — указала на нижнюю. Та всё ещё смотрела на неё мёртвым взглядом.
— Тебе сказали о боли, но ты продолжаешь её причинять. Неужели ты не поняла? — упрекнула Кролик и повернула голову обратно к верху. — Зоя. Не буди её. Ей тяжело. Но засни сама. Это очень важно.
— Я не очень хочу спать.
Кролик в этот раз повернула голову в сторону Дианы быстрее. В голосе были нотки удивления.
— Ты не хочешь сшить себя?
— Сшить?
— Почему тогда себя сшивала раньше?
Диана опять не поняла.
— Я…
— Не приноси больше беспокойства в моё пространство. Я устала от боли, — Кролик повернула голову вновь к потолку и замерла. Диана хмуро пошла в соседнюю двухъярусную кровать, поднялась по ступенькам и легла в постель. Всё это время ей казалось, что тени вокруг соседок шевелились, но каждая немного по-своему.
***</p>
Ночью Диане снился сон. Она лежит на земле. А вокруг ничего, ни деревьев, ни зданий, только пустота, бледное и серое. Монохромное! И земля, на которой она лежит, похожа на золу или пепел, только без обгоревших останков чего бы то ни было. Когда она смотрит, всё вокруг такое плоское, а небо такое печальное и здесь лишь другие как она, одетые в черное, так же безучастно лежат на земле, синхронно с ней с ней на одинаковом расстоянии. Дети не шевелятся, но они живые, с равнодушными лицами. И лишь бледный свет омывает их всех сверху.
Когда Диана проснулась, была ещё ночь. Она собиралась было лечь на другой бочок, как увидела нечто страшное. Над телом Кролика что-то было. Похоже на тощее существо с тонкими, как скелет, руками, покрытыми торчащими, как у пауков, шерстью. Туловище с обнажёнными ребрами, в которых что-то шевелилось и дышало. Лицо скелета зависло в страшной гримасе, а его руки что-то плели над Кроликом. В его тонких и костлявых пальцах были нитки. И этими нитками он плёл одежду Кролика, восседая над ней в какой-то странной и неприятной позе. Картина Диане казалось совершенно ненормальной и мерзкой, от нахлынувшего чувства ужаса и отвращения, она не могла сдвинуться с места. И тогда она крепко-крепко зажмурилась, чтобы не видеть это страшное существо. Когда она открыла глаза, было уже утро. Диана только сейчас заметила, что давно не видела уличного света. И он ей не нравился.
***</p>
— Тут новенькая? — послышался голос вдалеке. Диана хотела думать, что ей это снится. Она не выспалась.
— Это Диана.
— Из комнаты № 13?
Диана неохотно открыла глаза. В этот раз вошло много людей. Вооруженные около пяти, но только двое вошли и человек в белом. Одежда как у другого дяди, только этот пожилой с седой короткой бородой. Диана слегка скривилась. Волосы на коже. Торчат. Напоминают водоросли. Почему ей это неприятно? Она не знала. Просто это не так красиво, как длинные и развевающиеся волосы на голове.
— Да, — ответил пожилой дядя.
— Кого теперь? — спросил вооруженный солдат.
— Сейчас возьмём трех из подвала и трех из комнат. Из соседнего взяли Марго, Миивир. Из подвала Иравеллу, Хионию и Феликсану. Значит, здесь возьмём Кролика. Викторию.
— Виктория! Вставай! — закричал вооруженный и нагло затряс девочку наверху. Та медленно встала, беспрекословно подчиняясь военному. Но в лице, Диана поняла, читалась враждебность, но она ничего не сказала.
— «Что она будет делать с врагами?» — спросила про себя Диана.
— Пойдешь с нами! — приказали солдаты Виктории.
Другие тоже проснулись, но не двигались. Все были готовы лишь подчиниться. Диане показалось, что это связано не с покорностью, а терпением.
— Да и Диану тоже возьмём, — ответил бородатый. Диане он уже начинал не нравится так же, как Виктории военный. Так сладко спала, а тут её будят!
— Диана, пошли, — тут же велел ей военный.
— Куда? — спросила она обеспокоенно.
— Ты пойд… — начал было солдат угрожающе.
— Нам нужно провести несколько тестов, — вежливо ответил бородатый.
— А мне умываться не надо? — Диана вставала с кровати. Одежда всегда была на ней. Но ткань не натирала, не пачкалась, и девочка не чувствовала себя грязной. Скорее наоборот, ткань казалась приятно прохладной, а после сна она чувствовала себя… обновлённой!
— Зачем? — удивился пожилой.
— Раньше я мылась.
— Не думаю, что тебе это надо. Пошли.
Диана вышла из коридора, но на пути краем глаза она заметила странное шевеление в зеркале. Диана остановилась. Посмотрела, а там никого. Но всё же что-то в зеркале…
— Иди! — подтолкнул её военный. Диане было не больно, но очень неприятно. Военный теперь ей тоже не нравился.
Виктория и Диана вышли из коридора. Сейчас на свету Диана поняла, что Виктория была старше и выше её, смотрела она на всех с нескрываемым и враждебным презрением.
— «Хорошо, что не смеешься. Многие смеются. Оскорбляют. Приносят ещё больше боли. Намеренно. Они враги», — вспомнила Диана. — «Значит, когда люди общаются, иногда они смеются. Когда они смеются — они делают больно. Когда они смеются — они враги».
***</p>
Диана с любопытством оглядывалась. Они спускались куда-то всё ниже и ниже вглубь. Вот сначала были большие деревянные коридоры, это жилые отсеки. Прошли таких два этажа. Теперь они в приёмном коридоре. Диана помнила это место, когда её несли. Но теперь они прошли вдоль приёмной в угол большой комнаты. Там прошли по длинному теплому коридору и вошли в маленькую комнату. Комната поехала ниже. В голове у Дианы будто что-то щелкнуло.
— «Лифт!» — поняла она, не зная откуда.
Вышли вот они из лифта и деревянные стены сменились жестким металлом и холодной стерильностью.
Рядом появилась ещё группа, которая везла на тележке три стеклянные матовые ящики, по форме похожие на гробы. В них угадывались силуэты. С боку на каждом гробике из трёх виднелась надпись.
— Кто такая Хиония? — спросила Диана, сама не заметив, как прочитала записку.
Пожилой дядя посмотрел на неё. Не сразу расслышал. Или не думал, что девочка начнёт задавать вопросы.
— На коробке написано, — показала Диана на стеклянный гробик. — Хиония.
— Да так, ещё одна, — неохотно ответил пожилой.
— Заболевшая? — спросила Диана.
— Да, так, очень больная. — Кто-то его дернул. Военный, похоже, не рад, что пожилой общается с девочкой.
— Я тоже так заболею?
Дядя не ответил.
Они подошли к какой-то полупрозрачной комнате. Стены у него были стеклянные с синим отливом. Сверху в углу была камера, откуда шел динамик. Из динамика шел низкий искаженный голос человека.
— Юлия Денисова Миивир? Виктория Бадешко Кролик? Диана Багаутдинова Миттернахт? Маргарита Семираж? Правильно? — спросил кто-то низким электронным голосом. Диана огляделась, но не могла узнать кто. Ответа утвердительного тоже не было.
— Вот ещё трое в саркофаге. Хиония, Феликсана и Иравелла, — ответил тот, кто вёз гробы.
Прозвучал щелчок, и дверь отъехала в сторону. Дети оказалась в большой и чистой комнате с несколькими маленькими дверьми впереди. Всё было вокруг настолько же белыми, как чёрными одеяния детей. Они казались пустым пятном в пространстве. Люди, что ходили здесь, были также одеты в плотные белоснежные одежды с закрытыми капюшонами и лицами. Каждого из детей отвели в отдельную комнату. Диану отвели в четвёртую дверь. Эта комната была тоже полна людьми в халатах, в перчатках и в тканевых масках и вооружёнными солдатами. На некоторых были противогазы, на других маски, на третьих просто закрыты лица непроницаемой электроникой или щитами.
— Садитесь, — сказал один из людей в белом на такое же стерильный жёсткий, как простой прямоугольник, стул рядом со столиком. Из-за одежды они все казались одинаковыми.
Диана послушно села, ощущая страшное давление со стороны внимания людей. Белоснежный цвет её раздражал. В воздухе пахло спиртом и слегка озоном и пластмассой. Диана бы не поверила, если бы ей сказали, что она минут десять назад была в деревенском домике. Солдаты не наставили на неё орудия, но руки их были напряжены и смотрели только на неё.
Люди в белом быстро облепили её. Они светили в глаза, Диана вскрикивала от такого режущего света. Осмотрели уши, нос. Заставляли открыть рот, смотрели на язык и горло. Кто-то другой осторожно осматривал её руки и ноги, стараясь не касаться одежды.
— Я не хочу уколов, — ответила она встревожено. И, как по заказу, несколько людей достали маленькие коробочки со стерильными серебристыми иглами и металлическими шприцами. Диана в испуге попятилась.
— Держите её, — тут же сказал кто-то. Из-за масок Диана не могла понять кто. Сразу же двое солдат её схватили сзади и прижали к стулу. Их руки были в плотных перчатках, покрытые неоновым светом.
— Нет! Нет! Я не хочу! — кричала она чуть не плача, но держали её очень крепко. Даже не шелохнуться. Врачи осторожно выбирали область, всё так же стараясь не касаться её одежды, даже в перчатках. Укол сделали на руке, на кончике пальца, на спине, где открыта лопатка и на бедре. Диана на всех их так обиделась, что не смотрела, что там вкололи или выкалывали. На месте уколов образовались крохотные капельки крови. Из-за белого фона кровь казалась зловеще чёрного цвета. Или может она такого цвета и была?
— Сюда, — человек в белом повел сопроводил в один из больших приборов, похожую на гигантскую трубу. — Помести её. Аккуратно!
Девочку положили в трубу, привязав по рукам, ногам и шею. Её это так испугало, что она боялась пошевельнуться.
Она лежала в холодной трубе долгое время. Прозвучал странный гул и звуки щелчков, жужжания и стуков электроники.
— Всё, на допрос, — кратко ответил человек в белом. Девочку развязали и осторожно поставили на ноги как куклу, будто проверяя, может ли она ходить. Могла. Но чувствовала она себя опустошенной.
Военные отвели девочку в соседнюю дальнюю дверь. Вскользь, Диана заметила, как перчатки солдат оказались очень старыми и изношенными.
***</p>
— Встать сюда.
Девочку в гробу, покрытого инеем, подвели к столу. Несмотря на изоляцию, все знали, что она слышит. Её анализы брали с боковых выемок саркофага.
— Хиония, — ответил голос из динамики. — Это твоё имя, верно?
— …
— Ты знаешь, почему ты в саркофаге?
— …
— Ты знаешь, для чего ты здесь?
— …
Девочка в гробу ничего не ответила. Она не двигалась. Она спала.
***</p>
Гроб подвели к столу.
— Феликсана, — ответил голос из динамики. — Это твоё имя, правильно?
— М-м-м, — в гробу послышался скрип и резкие ударные движения.
— Ты знаешь, зачем тебя держат?
— У смерти множество лиц. Одно из них очень красивое, — ответила она певуче. Её женский голос пугающе резко переходил от низкого, басовитого и мужеподобного, до звонкого, ласкового и детского.
— Ты желаешь нам смерти, Феликсана? — спросил голос.
— Вопрос ли в том, желает ли смерть вас.
— Отвечай на вопрос, Феликсана.
— Ответила.
— Ты не ответила.
— Как скажете.
— Отвечай на вопрос.
— Ответила.
Девочка весело смеялась над ними, искажая голоса, как ей нравится, и продолжала долбить саркофаг изнутри.
***</p>
Девочку в гробу вела себя спокойно очень долгое время. Но с того момента как её привели сюда, она постоянно ерзала и пыталась освободиться. Несмотря на препараты на неё это никак не подействовало.
— Иравелла, — прозвучал голос из динамики
— Кхмкхм, — Ира издала странный мычащий звук.
— Иравелла, почему ты пытаешься ударить себя?
— Я ли, или кто-то другой?
— Тебя бьет кто-то другой?
— Поверите ли вы, если отвечу?
— Отвечай на вопрос, Иравелла.
— Куда уж мне деться? Нет. И да. Я ищу путь освобождения.
— От чего?
— От боли.
— Какой боли?
— Вы её не чувствуете. Я чувствую.
— Опиши эту боль, Иравелла.
— Стук. Разрез.
— Где стук?
— Как по голове.
— Где разрез?
— Как по коже.
— Ты знаешь, кто делает тебе больно, Иравелла?
— Знаю. Но вы его не узнаете.
— Почему? Ты не скажешь нам?
— Я говорила. Но вы его не помните. Скажу я сейчас, вы вновь об этом забудете.
Они так ничего не поняли. Девочка постоянно билась головой об стену, пытаясь избавиться от какой-то боли. Самое странное в том, что она так и не смогла пробить свою голову.
***</p>
Девочка в чёрном с апатичным выражением лица, покорно села за стол.
— Маргарита. Ты знаешь, зачем ты здесь? — спросил низкий голос из динамики.
— Мой ответ не к вам.
— …Тогда к кому?