Глава 3 (1/2)

В правилах дорожного движения прописаны ограничения по скорости в сочетании с интенсивным движением. Но на эти ограничения не обращает внимания мужчина в самом быстром спортивном авто премиум-класса. Независимо от того, сколько автомобилей на дороге, Venom GT ловко лавирует на дороге, привлекая внимание не только других водителей, но и полиции.

Водитель смотрит на дорогу, а мальчишка угрюмо уставился в окно. Необычная тишина очень удивила мужчину и заставила всё же спросить:

— Болит?

Обычно ребёнок болтает без умолку, хотя, по большей части, это бессмысленная речь.

— Тебе действительно не всё равно? — саркастично ответил Граф, пытаясь вызвать у Пакина чувство вины. Но как только мальчишка ответил, мужчина расслабился. Язвит —значит в порядке.

— Нет, всё ещё не хочу проблем.

Услышав эти злые слова, Граф замолчал, стараясь подавить эмоции, хотя в душе кричал от разочарования.

Бесполезно вести себя хорошо.

Граф понимал, что Чанчао права, ошибкой было его нетерпение. Он был слишком расстроен и хотел найти виновного на стороне. Поэтому по-детски мысленно обвинял подругу. Он снова отвернулся к окну. Даже возможность побыть наедине с предметом своего обожания не радовала.

— Ой! — резкое движение вызвало острую боль, заставив парня выпрямиться. Полученные травмы начали ныть, а боль усилилась так, что Графу захотелось плакать.

— Я попросил врача на треке тебя осмотреть. Он сказал, что у тебя только царапины. Если что-то беспокоит, то обратись в больницу для повторного осмотра, — заметив состояние мальчишки, безразлично предложил Пакин.

С одной стороны, График понимал, что мужчине на него глубоко плевать, с другой — сердце сжалось от мысли, что Пакин хоть немного, но беспокоится о нём.

— Если боишься, что я умру, то отвези меня в больницу, — Критити не любит больницы, но если его отвезёт этот мужчина, то он поедет.

— Я не твой отец, — тут же отвечает Пакин.

Это было просто предложение, но ответ, как всегда, оказался весьма болезненным для мальчика. Что ответить, Граф не нашёлся.

Если бы моим отцом был Пакин, то я не был бы таким скромным, и он орал бы, наверное, в разы больше.

Втайне Пакин чувствовал облегчение. Он завёл разговор только для того, чтобы отвлечь мальчишку от боли. И сейчас результат их небольшой перепалки привёл к новой головной боли.

Когда Граф молчит, Пакин чувствует себя чуть легче. Да и мальчишка действительно ведёт себя тише, когда болеет. По крайней мере, если ему настолько больно, то, видимо, в ближайшее время он не покажется на глаза. Так что осталось решить одну маленькую проблему — извиниться перед отцом Графа.

***

Роскошный автомобиль остановился возле мраморных ступеней перед довольно шикарным особняком.

Мужчина вышел из машины и нахмурился. Мальчишка проводил его недовольным взглядом и попытался открыть дверь авто, но острая боль снова пронзила, казалось, всё тело. Пакину ничего не оставалось, как обойти авто и открыть парню дверь.

— Выходи.

— Нет, — тут же заупрямился мальчишка, вжавшись в сиденье и скрестив руки на груди, игнорируя боль в локте.

— Выходи, я сказал.

— Не пойду. Не хочу домой, — как бы хорошо Граф себя ни вёл, с ним продолжают обращаться, как с хулиганом, и снова ругаются.

Раз я доставляю беспокойства, то буду доставлять их до конца.

Мальчишка надулся и отвернулся в другую сторону. Он прекрасно знал, что сейчас Пакин ругаться не будет, ведь они на территории особняка семьи Графа. Если на него будут кричать или сделают что-то, то Пакин уже не сможет отделаться одним извинением.

— Граф, выходи, — как и думал Граф, Пакин может только недовольно говорить. Двигаться мальчишка и не собирался.

— Нет, у меня болит рука, и мне нужно в больницу. Раз ты меня обидел, то должен отвезти меня на обследование.

Когда дело доходит до ответственности, то человек, из-за которого Граф потерял концентрацию, должен показать, как это — быть взрослым.

Мальчик знал, что сейчас заставляет ненавидеть себя ещё сильнее, но не мог удержаться. Он предпочёл бы очередной скандал и злой взгляд, чем быстрый уход мужчины.

— График! — мальчишка молча и зло уставился в ответ. — Не зли меня ещё больше!

— Так оставайся спокойным. Мне даже интересно, что ты будешь делать, — прошипел Граф, но в ответ получил неожиданно улыбку.

— Так ты об этом просишь?

— О чём? — График снова отвернулся, но услышал в ответ только смех и…

Он думал, что Пакин ничего не сделает, но как же он ошибся.

— Ой, ай! Больно, Пакин! Отпусти меня! Пусти сейчас же, скотина! — прежде, чем он успел среагировать, мужчина схватил его за плечо и потянул из машины. Плечо и локоть тут же прошила жгучая боль.

Мальчишка оказался перекинут через плечо склонившегося мужчины и взвизгнул от неожиданности. Он не рискнул дёргаться и просто робко повис на чужом плече. Но затыкаться не собирался.

— Отпусти!

— Заткнись, сопляк, голова от тебя болит, — Пакин выпрямился и шлёпнул непослушного ребёнка по оттопыренному заду.

— Ой! Пакин, зачем ты меня ударил?

— Ты ещё и спрашиваешь? — чтобы не дать мальчишке свалиться, он удобнее обхватил его. Вообще, Пакин предпочёл бы выкинуть этого дьяволёнка из машины и оставить на пороге, чем тащить в дом.

— Пусти! Пакин! Поставь меня на место! Отпусти!

Мужчина знал, что сейчас График очень смущён. Все горничные выбежали и были очень потрясены открывшейся картиной. Это можно принять за очередное наказание.

— Я сказал, отпусти меня! — было особенно страшно, когда Пакин поднялся и направился в сторону крыльца. Граф старался не двигаться, чтобы не упасть, и схватился за рубашку на спине мужчины.

— Чёртов Пакин! — единственное, что мог сделать мальчишка, это ругаться.

Ругань не разозлила Пакина, а заставила почувствовать себя лучше. Он просто дразнил мелкого. Хотелось и правда отшлёпать мальчишку, но кое-кто появился неожиданно в дверях.

— Что тут происходит? Пакин и… Граф?

— Отец!

Красивый и высокий мужчина средних лет удивлённо смотрел на сына своего старого друга, который держал на своём плече Графика.

— Дядя, График попал в небольшую аварию, и я привёз его домой. Ему так больно, что он сам ходить не может. Простите, что несу его вот так, — тут же улыбнулся Пакин.

— Авария? Граф! Сколько раз я говорил тебе не гонять на мотоцикле, и ты всё равно не слушаешь! — мужчина тут же упрекнул сына.

— Дядя, уверен, что этого больше не случится. Да и мотоцикл просто игрушка у этого ребёнка, — спокойно сказал Пакин.

— Я не ребёнок!

— Давайте, я сначала отнесу Графика в дом.

— Заходи, заходи. Мой мальчишка опять тебе досаждает, Пакин. Прости, что приходится иметь с ним дело.

— И на сколько месяцев вы хотите наказать его? А ты как думаешь, Критити?

По насмешкам взрослых Граф понял, что его и правда накажут. Обидно было вдвойне, когда его сгрузили на диван и перестали замечать.

Семья Критити занималась политикой не в первом поколении и обладала довольно большой властью и капиталом. Откуда именно всё это взялось, График не знал. Но уже давно решил, что не последует по пути отца. Он не будет играть роль серого кардинала и прятаться за маской. Всё окружение отца состояло из льстецов и притворщиков. И вот теперь Пакин тоже стал таким. Это расстраивало.

— Прости, Пакин, что мой сын снова доставляет тебе проблемы.

Лжец!

Мальчишка устроился удобнее на диване и наблюдал, как общались взрослые. Он знал, что семья Пакина была важным союзником его отца, и Пакин так же нуждался в политической поддержке по деловым причинам. Это были взаимовыгодные отношения.

Чем больше Граф думал об этом, тем больше ненавидел притворство людей перед ним. Ни голос, ни взгляд — График сейчас не узнавал Пакина.

Впервые они встретились десять лет назад, и этот мужчина засел у него в памяти. Ему Пакин никогда не льстил, первым осмелился его отругать и назвать надоедливым ребёнком. Но при этом приходил к нему, потому что из-за слабого здоровья График часто попадал в больницу. Конечно, Граф понимал, что это скорее приказ отца, чем личное желание мужчины. Да и сам Пакин никогда не скрывал своей досады. Но каждый визит мужчины был для мальчика очень ожидаемым, ведь друзей у него не было, и некому было его просто навестить.

Надежду на внимание своих родителей Граф давно потерял. Сколько бы он ни просил и ни вёл себя как избалованный ребёнок и хулиган, у отца и матери просто не было на него времени. Они были все в работе. И только Пакин приходил, хоть и демонстрировал «неописуемый восторг от встречи».

— Пустая трата времени. Выздоравливай быстрее, ведь я ненавижу тебя навещать, — Пакин садился на край кровати и снова вызывал раздражение. Но он был единственным, кто пришёл, и кого хотелось видеть.

Сейчас именно этот мужчина рассказывал отцу о том, что произошло на треке:

— Граф не очень хорошо контролировал мотоцикл и съехал с трассы. Но вовремя успел спрыгнуть, так что по большей части из травм только синяки. Но всё же хочу извиниться перед вами, дядя, что причинил боль мальчику. Это полностью моя вина. Не стоило разрешать ему испытывать мотоцикл.

Только что Пакин в очередной раз назвал меня глупым.

— Что ж, думаю, стоит конфисковать у Графа мотоцикл.

— Эй! Ни в коем случае, папа! Ты разрешил мне водить! И не забывай, ты… бросил меня в мой день рождения… — тут же подпрыгнул мальчишка и зло уставился на отца.