Глава 1. (1/2)

В роскошном особняке на 10 раях<span class="footnote" id="fn_33176193_0"></span> земли единственный наследник одного из чиновников ударил по лицу своего ближайшего подчинённого. Когда сидевший на диване мальчишка заметил кровь на лице мужчины, то тут же закричал:

— Ты не можешь так поступать! Пакин! — Граф или Критити тут же вскочил и шагнул вперёд, стараясь придумать оправдание своему поступку.

— Не нужно, Граф, я в порядке, — Чай поднял руку, останавливая подростка.

— Но как же… Чай, ты ведь не виноват и кровью истекаешь! — вскрикнул мальчик.

Это не Чай пустил его на гонки, Граф сам нашёл способ пробраться. Но сейчас за его проступок получал совершенно невиновный человек, и на душе было гадко.

График стиснул зубы и повернулся к хозяину дома, который даже не обращал внимания на взбалмошного ребёнка. Мальчика бесил холод в глазах мужчины, который, казалось Графу, никогда не изменялся. Так Пакин смотрел на него всегда, с самого его детства.

— Ты же знаешь, что таким детям, как ты, нельзя на гонки, — недовольно произнёс Пакин, наблюдая, как мальчишка сжал кулаки и прикусил губу от злости. Всего лишь ребёнок.

— Таким детям, как я? Ты можешь хоть раз просто сказать, что я не должен лезть в твою жизнь?!

— О! Так ты можешь быть разумным.

Эти слова заставили Графа стиснуть кулаки до побелевших пальцев. Он поднял полный ненависти взгляд на мужчину.

Граф был достаточно красивым парнем, которого с детства оберегали. Со светлой кожей, которую словно не касалось солнце. Высокий и стройный мальчик с милым личиком. Острый носик и тонкие губы, которые, если надавить на них сильнее, окрашивались в приятный яркий цвет. Его взгляд не был таким же колючим, как у собеседника. Он казался старше своих лет, если бы не школьная форма.

«Он всего лишь школьник», — напоминал себе Пакин, рассматривая злого мальчишку.

Да, мальчик собирался поступить в третий класс старшей школы. И сейчас этот ребёнок трясся от злости на того, кому было совершенно наплевать на его чувства.

— Если ты такой догадливый, то зачем устроил разборки?

— Я? Это они начали первыми! — тут же возмутился мальчик, отрицая даже мысль, что это он стал возмутителем спокойствия.

Пакин внимательно рассматривал ребёнка перед собой и… улыбнулся?

— Хочешь, угадаю? — спросил мужчина. — Вы наткнулись друг на друга случайно, и ты даже не подумал извиниться.

Мужчина следил за реакцией на свои слова и, видимо, оказался прав. Весь вид Графа словно кричал, что он не обязан ни перед кем отчитываться. Словно уличный хулиган, что искал неприятностей на свою голову.

— Стоило подумать дважды, — услышав это, Граф ещё более зло уставился на мужчину. Он был готов в очередной раз взорваться, но понимал, что Пакин в общем-то прав.

Он и правда случайно столкнулся с теми людьми, и его дернули, требуя извинений. Тогда-то он и закричал, что ему не за что извиняться. Тут отрицать было бессмысленно.

Судя по глазам ребёнка, Пакин оказался прав. Он вздохнул и обернулся.

— Больше не смей там появляться.

— Потому что я ещё школьник? Все на твоих играх говорят, что участие возможно только с восемнадцати, — недовольно поинтересовался Граф. Он не раз успешно проникал на гонки, подкупая охрану. Пока его не поймал лично Пакин, всё было в порядке. До сих пор.

Ранее Граф видел и старшеклассников, что участвовали в гонке. Поэтому и решил уточнить, заставив Пакина снова обернуться.

— Да, участники и гости взрослее тебя. Но дело не в возрасте, дело в … — сжав виски, Пакин прикрыл глаза. Хотелось ударить непоседливого ребёнка.

Графику же хотелось сделать хоть что-то, чтобы его наконец заметили и подарили хотя бы улыбку, а не очередной разнос.

— Я не ребёнок! Мне семнадцать!

— В моих глазах ты ребёнок, — настойчиво пояснил мужчина. — Только ребёнок, который ни фига не понимает, чей он сын. Если с тобой что случится на гонках… Проблемы будут у меня.

— Какая разница, чей я сын? Меня их мнение не касается! — тут же ответил Граф, но в этот раз его голос дрожал. Это не укрылось от внимательного взгляда, но не вызвало сочувствия.

— Меня касается. Даже если твоим родителям всё равно… Паначай, найди того, кто отвезёт его домой, — Пакин кивнул телохранителю, что успел за время перепалки вытереть кровь. Сейчас было не до вздорного мальчишки.

Однако у Критити были, видимо, свои планы, так как он снова плюхнулся на диван и посмотрел на мужчин.

— Никуда я не пойду.

— А похоже, что ты тут нужен? — раздражённый голос хозяина дома заставляет мальчишку лишь отвернуться, скрывая слёзы, что готовы были пролиться в любой момент. Плакать при Пакине не хотелось совершенно, один фиг сочувствия не дождёшься. Поэтому Граф лишь сильнее сжал руку в кулак.

Как бы ни пытался скрыть своё состояние Граф, но мужчины всё прекрасно видели.

— Ненавижу отца, — буркнул мальчик.

— Зато я его уважаю. И именно по этой причине ты всё ещё жив.

— Это не уважение! У тебя с отцом деловые отношения. Если бы отец не был политиком… министром, то… Пакин, ты бы продолжал его уважать, если бы не мог с его помощью устраивать свои игры? — спросил парень, заставив мужчину нахмуриться. — Ой!

Перехватив мальчишку за ворот и подтянув к себе, Пакин зарычал:

— Ты ещё слишком юн, чтобы что-то понимать. И пора бы уже начинать догадываться, когда стоит промолчать. Хотя ты вообще, походу, думать не умеешь.

График не мог на это ничего ответить, а только сполз назад на диван, когда его отпустили. Возмущаться и ругаться уже не было сил, он был слишком подавлен.

— Тебе пора домой, я хочу отдохнуть, — тихо и уже спокойно сказал Пакин.

Мальчишка, что сдерживал слёзы из последних сил, встал. Если он останется здесь ещё, то точно расплачется.

— Отдай мой мотоцикл, и я сам уйду.

— Это всего лишь игрушка.

— Тебе какая разница? Он мой, и я уже год на нём езжу! — тут же огрызается мальчик. Его мотоцикл обошёлся отцу в два миллиона, и был достаточно мощным. Граф не был уверен, есть ли в коллекции Пакина что-то похожее.

— Даже если и так, но ты ещё ребёнок, — покачал головой мужчина. — А это значит, что мотоцикл — всего лишь твоя игрушка. Отвезите его домой.

Махнув рукой, Пакин направился в сторону лестницы.

— Верни мой мотоцикл!

Обернувшись, Пакин недобро улыбнулся.

— Верну. Опилки после уничтожения.

— Пакин! Ненавижу! — Закричал мальчишка и бросился в сторону выхода, вытирая мокрое от слёз лицо ладонью.

Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Как же я тебя ненавижу, Пакин!

Хотя, на самом деле, чувства Графа были противоположны.

— Ну, слава Будде. Чёртов сопляк.

Успешно прогнав ребёнка, Пакин рухнул на диван и прикрыл глаза. Если на этот раз получится, то Граф, наконец, перестанет его беспокоить. Мальчишка напоминал утёнка, что следует всюду за мамой-уткой. Это должно уберечь ребёнка от неприятностей.

— Я ненавижу детей, — пробормотал мужчина себе под нос.

***

— Я вернул Графа домой.

— Хорошо, — Пакин всё ещё сидел на диване с закрытыми глазами. От воспоминаний о мальчишке начинала болеть голова.

— Каждый раз, когда этот ребёнок рядом, мне не везёт, — мужчина устроился удобнее и потёр висок.

Десять лет назад он встретил этого сопляка. Работа его отца была связана с отцом Графа. И, видимо, старые друзья решили познакомить и своих детей. Тогда Пакин ещё не знал, насколько сумасбродным был юный господин. Казалось, что он хотел досадить всем и каждому. Каждая встреча с этим ребёнком полностью портила весь оставшийся день.

Поначалу Пакин думал, что пока он учится в США, мальчишка подрастёт, и у него появятся собственные увлечения, друзья и компания. Но нет, этого не произошло. Когда он вернулся четыре года назад, Граф стал ещё более невыносимым, чем раньше.

Теперь приходилось прогонять мальчишку из дома на постоянной основе. Но он возвращался, чтобы доставить новые проблемы.

— Граф так тобой восхищается, Пакин. Думаю, ему будет лучше в твоей компании.

«Успокойте уже своего дитятку и заботьтесь о нём сами!», — думал Пакин в раздражении.

— Пакин, тебе бы поговорить с молодым господином. Он же ещё ребенок, — сказал Паначай и устроился на диване напротив своего начальника.

— Ты слишком добр к этому сопляку.

— Ты же понимаешь, что сильно его расстроил? Он тихо плакал в машине, пока я отвозил его.

Сочувствие к вздорному мелкому появится у Пакина, только когда небеса рухнут в ад.

— Отлично, значит в ближайшую неделю можно вздохнуть спокойно, — рассмеялся мужчина. — Хотя, в идеале избавиться бы от его общества навсегда.

Только представив, что в его жизнь не будет лезть один чертёнок, Пакин почувствовал себя лучше.